Страница 23 из 84
Крупным событием в то лето был приезд двух гастролировавших по мелким городам женских команд; девушки играли в софтбол — тот же бейсбол, только поле меньше, да мяч побольше и помягче. В Дельту они приехали где-то через неделю после четвертого июля и должны были играть показательный матч. За несколько дней до приезда устроитель их турне по провинции явился в Дельту и развесил по всему городу афиши, возвещавшие о матче между «Королевами» (Луизиана) и «Цветками апельсина» (Флорида).
Мест на бейсбольном поле было человек на пятьсот, считая главную трибуну и все скамейки, но к началу матча билетов продали вдвое больше и чуть ли не половине зрителей пришлось сесть на землю вдоль боковых линий или же взобраться на забор вокруг поля. Устроитель турне заявил, что судить матч он хочет пригласить местного судью, просто чтобы доказать болельщикам, что играть будут честно и по правилам; и как только он услыхал про Вика Шора, он его, естественно, и пригласил.
Поскольку почти все, что нужно знать о правилах игры в бейсбол и софтбол, Вик уже знал — ведь все эти годы он изучал правила обеих игр, — ему совсем не трудно было судить матч по софтболу между командами девушек. В два часа того же июльского дня встреча без лишних проволочек была назначена, и луизианские «Королевы» и флоридские «Цветки апельсина» приготовились сражаться.
Очень мало кому в Дельте доводилось до того видеть профессиональную игру в софтбол между двумя женскими командами, но игра эта так похожа на бейсбол, что после первой подачи почти каждый из зрителей выбрал себе команду, за которую принялся болеть, и потом всякий раз, как кто-то из девушек удачно сыграет, раздавались громкие возгласы одобрения. Кроме того, наглядевшись за многие годы на мужчин-бейсболистов в мешковатых костюмах, все с интересом следили за голоногими девушками, которые носились по площадке в ярких облегающих шортах.
Первые четыре подачи прошли гладко, и не было ни единого спора или протеста по поводу решений судьи, несмотря даже на то, что дважды решения Вика Шора были весьма спорны и вызвали бы возражения, если бы играли команды мужчин. Правда, сразу после пятой подачи стройная темноволосая девушка из команды «Цветков апельсина» слабо отбила мяч, он еле катился по земле, и на первой базе она оказалась в ауте. Во всяком случае, Вик Шор огласил такое решение. Все признали, что случай трудный, и большинство болельщиков сочли, что Вик судил справедливо.
Питчер «Королев» приготовилась подавать и ждала, пока другая отбивающая пройдет на свою площадку, и вдруг со скамьи, где сидели «Цветки апельсина», донесся громкий шум. Сразу же на поле выбежала капитан «Цветков», взволнованно размахивая руками и громко протестуя против решения Вика Шора по ситуации на первой базе.
Вик явно удивился тому, как ведет себя эта девушка, и притворился, будто не знает, что в таких случаях делают. Он стоял неподвижно, и его круглая красная физиономия выражала полное ошеломление, но тут он обнаружил, что его со всех сторон окружили девушки из команды «Цветков апельсина». К тому времени всеобщее волнение достигло такого накала, что никому на трибунах уже не было слышно, что именно говорилось на площадке, но большинство болельщиков уселись поудобнее и стали ждать, пока вся эта суматоха уляжется, полагая, что это лишь минутная пауза в матче. Вероятно, все были уверены, что Вик Шор, судья многоопытный, быстро утихомирит расходившихся девушек и через пару минут «Цветки апельсина» вернутся на свою скамью и дадут продолжить матч.
Но как раз этого и не произошло. В разгар неразберихи Вик сдернул вдруг с головы судейскую шапочку, швырнул ее со всей силы на землю и решительно зашагал с поля прочь, даже ни разу не оглянувшись.
Ни звука не слышалось на всем стадионе, когда Вик перескочил через забор и скрылся в направлении своей парикмахерской. Может быть, потому что очень уж непривычно видеть, чтобы судья вот так бросал все посреди игры и уходил с поля, но люди не сразу поняли, что произошло. Впрочем, в конце концов минут через двадцать матч возобновился. Устроитель турнира по провинции уговорил тренера из местной средней школы, сидевшего среди зрителей на главной трибуне, досудить матч, и потом уж ни та, ни другая команда ни разу не оспорила судью. Луизианские «Королевы» выиграли со счетом пять-три.
Как только матч закончился, толпа мужчин поспешила в центр, к парикмахерской Вика Шора. Вик уже откинул кресло назад и, удобно в нем растянувшись, читал свод правил игры в бейсбол. Двенадцать, а то и четырнадцать человек набилось к тому времени в крохотную парикмахерскую и почти столько же стояло в дверях или заглядывало в окна.
— Что такое стряслось, Вик? — спросил один. — Отчего ты этаким манером бросил судить посреди матча? В жизни не видал, чтобы судья бросил судить.
— Я спортсмен и верю в честную игру, — спокойно сказал Вик, отрываясь от книги правил. — И это главное, чего я стремлюсь придерживаться, когда сужу матч. Я веду себя по-спортивному, потому что считаю — это на благо честной игры. Но эти девицы… эти дамы, играющие в софтбол… эти…
— Что они тебе говорили, Вик? — спросил другой. — Обзывали тебя?
— Нет, конечно, — ответил он, с важным видом покачав головой. — Они же дамы. Дамы судью обзывать не станут.
— Тогда что же они тебе такое сказали, что ты все бросил и ушел, а, Вик? — спросил третий.
Отпустив рычаг, Вик резко поднял кресло и себя вместе с ним и вот уже сидел строго вертикально. Книгу правил он сунул в набедренный карман.
— Я вам скажу, что они говорили — ответил он, кивая собравшимся. — Одна из девушек — такая симпатичная, с зеленой лентой в рыжих волосах — в общем, подходит она ко мне и протягивает руку. Я ее спрашиваю, чего она хочет, а она говорит: если б я вынул свои стеклянные глаза, она бы мне их протерла от пыли. Потом подходит другая — такая блондиночка, очень спереди выпуклая — так вот, подошла она очень близко и спросила, хорошо ли я спал последние ночи. Я спрашиваю, зачем ей это знать, а она говорит: потому что я веду себя так, будто хочу отыграться за весь недосып, приключившийся со мной по разным причинам. И еще было много всяких таких разговоров, и было бы еще больше, если б я не ушел тогда с поля.
— Брось, Вик, — заметил, посмеиваясь, кто-то в толпе. — Это еще ерунда. Мне доводилось слышать, как бейсболисты, разозлившись, говорили судье кое-что в тысячу раз хуже. Тебя просто поругали на старинный лад, ты и сам это знаешь.
— Верно, — согласился Вик и медленно кивнул головой. — Если такое, да еще и почище, говорят бейсболисты, это не имеет никакого значения, но совсем другое дело, когда это говорит девушка.
— Почему другое? — спросил кто-то.
— А потому, что девушки, говоря все это, улыбались, вот почему. Распоследняя из девушек подходила поближе и улыбалась своей лучшей улыбкой, говоря мне какую-нибудь гадость. Я просто не мог этого стерпеть, потому что означало это только одно; она говорила без всяких шуток, на полном серьезе. Я могу стерпеть, когда меня поносят бейсболисты, не придаю этому значения потому что знаю: они убеждены, что делают это ради честной игры. Но эти спортсменки, эти софтболистки — им же на честную игру было наплевать! Им нужно было только выиграть!
Джозеф Кросс
Размен фигур
Когда поезд медленно отошел от перрона Центрального вокзала, Фрэнсис Бэрон вынул из кармана миниатюрную шахматную доску и стал пристально смотреть на нее. Фигур он не расставлял, он принялся просто разглядывать шестьдесят четыре клетки, на которых он разыгрывал не только шахматные партии, но, можно сказать, всю собственную жизнь. И вот, пока он разглядывал пустую доску, перед его мысленным взором по ней начали двигаться и перестраиваться невидимые фигуры, самостоятельно образуя сложнейшие комбинации его партий. В точности так, как он однажды сказал: «На определенном этапе наступает момент, когда перестаешь двигать фигуры, а просто наблюдаешь за ними». Фрэнсис Бэрон пришел к этому этапу, когда ему исполнилось двадцать лет. То, чем он сейчас занимался и предполагал заниматься до прибытия в Бостон, можно сравнить с гаммами, которыми великий виртуоз, не пропуская ни дня, регулярно упражняет пальцы. Тренировка, поддержание формы — но не только. Он знал, что из этих незамысловатых забав может возникнуть озарение, которое в свой час решит какую-нибудь партию, — некий тонкий, но безошибочный вариант, еще ни разу не упомянутый в книгах. Такое уже прежде случалось, и в книги вносились лестные для него дополнения: «Нижеследующая блестящая комбинация была впервые разыграна американским гроссмейстером Фрэнсисом Бэроном…»