Страница 38 из 113
каких обстоятельствах, поддаваться искушению. Ощущаю, как ее взгляд прожигает мне спину, слышу ее звонкий смех, и все иду и иду. Они говорят о вечеринке, а я невольно дергаю уголками
губ, удивившись подобному поведению прислужника Люцифера.
Неожиданно в такой глупости, в таком детском ходе я узнаю Ари: она не убила нас в холе, не
причинила никому вреда в актовом зале, Ари вернулась играть, наблюдать за тем, что мы
сделаем и как поступим. Она всегда цеплялась за Логана, когда пыталась вывести меня из себя,
и в этом поступке видна настоящая Ариадна – та самая, которую я знаю.
- Послушай, Мэтт. Давай попозже я тебе покажу документы, – вдруг говорит Бетани, и я
растерянно выплываю из мыслей. Мы останавливаемся около пикапа Хэрри, и я очень туго
соображаю, о чем вообще идет речь.
- Документы?
- Да, с места преступления.
- Точно, – сжимаю пальцами переносицу и раздраженно киваю; я идиот, забыл о том, что
действительно имеет значение. – Из головы вылетело. Почему не сейчас?
- Я тороплюсь, – быстро находится Бет и сглатывает, – серьезно, попозже, хорошо?
- И когда наступит это попозже?
- Например, завтра.
- Слушай. Да, я немного выпал из реальности, – открывая дверцу, бросаю я, а затем в глаза
Бетани смотрю серьезно и недовольно, как отец смотрит на меня, когда отчитывает, пытаясь
наставить на путь истинный. – Но это не значит, что я забыл.
- Ты забыл.
- Но вспомнил.
- Завтра. Обещаю.
- Куда ты бежишь? – Внезапно подает голос Хэрри и хмурится, разглядывая Пэмроу, как
будто видит впервые. Девушка отводит взгляд в сторону и покрывается едва заметной испариной,
а мой брат по-птичьи наклоняет голову. – Ничего не хочешь рассказать?
- Нет.
Новая способность Хэрри заставать врасплох неожиданными вопросами, мне вполне
нравится. Только сейчас я замечаю, что Бетани нервничает. Что она робко кривит губы на одну
сторону и стоит в вытянутом положении, от которого, наверняка сводит спину. Я так погряз в
своих мыслях, что перестал обрабатывать информацию, анализировать поступки, я просто
перестал видеть: ослеп, не теряя зрения.
- Все в порядке? – Спрашиваю я, нахмурив лоб. – Может, тебя до дома провести?
- Я доеду.
- Уверена?
- Да. Я хочу поскорее увидеться с родителями, – поясняет Бетани, сжимая в пальцах
учебники по тригонометрии. – Встретимся завтра и все обсудим, договорились?
Я не хочу загадывать. В нашей ситуации надеяться крайне опрометчиво. Но я киваю.
- Договорились.
Когда мы едем в коттедж Монфор, у меня звонит телефон. Я киваю Хэрри, чтобы он поднял
трубку, но брат, прочитав имя на дисплее, покачивает головой.
- Это папа. Сам с ним говори.
Что ж, я и не сомневался, что рано или поздно отец нагрянет с вопросами. Он не мог иначе,
он ведь отец, он должен волноваться, читать мораль, седеть и стареть, пока сын ему обещает
стать лучше, но скатывается все ниже в пропасть. Иногда мне стыдно. Я не имею права
разочаровывать отца. Какими бы черствыми не были мои слова и поступки, внутри я всегда
хотел стать к папе ближе, хотел заслужить его доверие и гордость. Но сейчас мне кажется, что я
поступаю правильно, скрывая от него правду, помогая Ари.
Я выгляжу в его глазах полным ублюдком. Но, что самое интересное, я поступаю по совести.
Именно так, как он меня учил.
- Привет, – говорю я, заранее предчувствуя приятную беседу; не тешу себя надеждой и не
пытаюсь придать своему голосу виноватые ноты.
- Как ты думаешь, сколько можно терпеть? – Начинает отец с философской фразы, и это не
просто плохо, это отвратительно. Я почти уверен, что он едва сдерживается от того, чтобы не
поехать в коттедж Монфор и не потащить меня за шиворот домой.
- Послушай, я не хотел, чтобы так вышло.
- Не хотел грубить Дол или пропадать почти на неделю?
Я стискиваю зубы и выдыхаю:
- И то, и другое.
- Я жду тебя дома, прямо сейчас.
- Я не смогу, в смысле... – Замолкаю, бегло осматриваюсь и чувствую, как внутри на пару
секунд все замораживается и холодеет. Я ненавижу обманывать отца. – Это важно.
- Что важно? – Папа теряет самообладание, повышая голос. – Ты меня слышишь?
- Да.
- И что я сказал?
- Вернуться домой.
- У тебя десять минут.
- Но у меня есть дела и обязанности, – порываюсь я, сжав левой рукой руль. – Ты же знаешь,
мы не просто так ушли, мы должны помочь другу.
- Мэтт, я что – когда-то упрекал тебя в том, что ты помогаешь друзьям?
- Нет.
- Тогда что ты делаешь? О чем думаешь?
Мне никак не дает покоя, что он во всем винит только меня.
Наверняка, они с Дол решили, будто бы я и Хэйдана потащил с собой насильно, и он
каждый день порывается домой, а я привязываю его цепями к батарее. Интересно, что еще
творится в голове моего отца? Что еще он обо мне думает? Когда родители не уверены в своих
детях – это вина самих родителей. К двадцати годам дети уже становятся теми, кого из них
воспитали, и если вы и дальше продолжаете им не доверять или понятия не имеете, чего от них
ждать – вините только себя. Никто не мешал вам воспитать законопослушного гражданина, и
если вышло плохо – смиритесь с этим и больше не заводите детей.
- Пап, пап, – я прерываю поток его слов и недовольно стискиваю зубы, – прекрати. Я не
делаю ничего такого, из-за чего мы с тобой должны поссориться.
- Дол сказала, ты опять подрался.
Это уже паршиво. Дол лучше бы научиться язык держать за зубами! Для отца данная тема,
как для меня тема матери – сносит крышу и начисто отбивает здравый смысл.
- Так было нужно, – отвечаю я, слыша, как грузно он дышит, – я заступился за Ари.
- А кто заступится за тебя, когда ты окончательно потеряешь мое доверие?
- Пап, пожалуйста.
- Я не собираюсь повторять дважды, Мэтт. Или ты возвращаешься прямо сейчас или можешь
оставаться у Монфор, сколько тебе влезет.
- Ставишь мне условие? – Трудно поверить, но я усмехаюсь. Наверно, сошел с ума.
И я жду, что отец ответит, но он вдруг бросает трубку. Я даже не сразу понимаю, что на
другом конце звучат протяжные, мертвые гудки. Рука безвольно падает на колени, где-то в груди
взвывает колючий шар из вины и злости, и я паркуюсь около коттеджа Монфор и, заглушив
двигатель, упираюсь лбом о потертый руль. Черт. Кажется, с каждым днем на мои плечи
наваливается все больше и больше отборного дерьма.
Что делать? Вернуться домой? Но тогда я буду вдалеке от Норин и Мэри-Линетт, это не
вариант, я не могу себе этого позволить. Я должен быть рядом, чтобы быть в курсе. Так или
иначе, находясь в особняке Монфор, я становлюсь причастным к событиям, нахожусь в их
центре и могу хотя бы пытаться их менять и ими манипулировать. Переехав домой, я потеряю
все нити, я потеряю Ариадну. Нет. Покачиваю головой. Ее я потерять не могу.
«Но, а что насчет папы?» – возникает вопрос в моей голове.
Он будет волноваться, ему может вновь стать плохо. И я опять буду виноват. Опять!
Я неожиданно вспыляю и ударяю ладонью по рулю, прекрасно понимая, что помочь мне
этот жест никак не поможет, но хотя бы позволит выпустить пар.
- Мэтт, ему же больно! – Восклицает Хэйдан, а я обескуражено гляжу на него из-под
опущенных ресниц и ни черта не понимаю. – Тише, мой мальчик, – внезапно шепчет брат, нежно
поглаживая приборную панель ладонью. – Он не хотел тебя обидеть. Правда?
Хэрри смотрит на меня, кривя губы, а я застываю, как в немом кино, не понимая, что только
что произошло. Хэйдан пошутил? Хэйдан попытался разрядить обстановку?
- Я... – Оторопело выпрямляюсь и сглатываю. – Я случайно.
- На первый раз мы тебя простим.
Брат кивает, пытаясь выдавить улыбку, выходит у него так себе. Но мне все равно. Я