Страница 112 из 113
еще на месяц ее из виду потеряешь.
- Вот значит как. – Я возмущенно округляю глаза и ставлю на пояс руки. – Бардак не у меня,
а у тебя, ясно? А в моей комнате творческий беспорядок.
- Буду знать, как это называется, – закатив глаза, ворчит он.
- Иногда хочется треснуть тебя, честное слово.
- Я бы на твоем месте так не рисковал.
Он вновь улыбается, крадется ко мне, а я прищуриваюсь. Самодовольный павлин, не
слушающий никого кроме себя! Черт возьми, и угораздило меня в него влюбиться. Словно
широкие, обсидиановые глаза, угольные волосы и кривая ухмылка смогут затмить плохой
характер и отвратное поведение. Мэтт откидывает на кровать футболку, притягивает меня к себе, и, черт подери, да. Могут. Он вновь улыбается, а я как идиотка всегда жду, чтобы у него на лице
расплылась улыбка, потому что это такая же редкость, как и снег летом.
- Ты невыносимый, – на выдохе признаюсь я, но руки все же овивают его шею.
- Это политика Хэрри, всегда говорить правду. Помнишь?
- Помню. Но Хэрри простить можно, а тебя – нет.
- Почему это?
- Потому что к тебе у меня всегда было предвзятое отношение.
Неожиданно дверь в спальню распахивается. На пороге оказывается Джейсон.
Он усмехается, увидев руки Мэттью на моей талии, а мои руки – на его плечах, я тут же
покрываюсь багровыми пятнами.
- Понимаю, у вас тут экстаз, – низким голосом протягивает оборотень, – но Мэри на кухне
ждет вас уже минут пятнадцать. Спускайтесь. Она приготовила чай.
Он уходит. А я до сих пор стою пунцовая, как и шторы в гостиной. Естественно, они
подслушали весь наш разговор, и, естественно, они даже не подумали, как это ужасно.
- Наверно, они догадались, что речь идет не о тригонометрии, – предполагает Мэтт, а я
искренне усмехаюсь и перевожу взгляд на парня.
- Скорее всего.
- На самом деле, я даже не поздоровался.
- Поздоровайся сейчас. Она все равно все прекрасно слышит! – Громче протягиваю я и в
растерянности покачиваю головой. – Никакой личной жизни.
- Придется встречаться у меня.
Я хмурюсь и нервно дергаю уголками губ. После всего, что случилось, находиться в доме
Нортонов и общаться с его родителями невероятно сложно. Мэттью рассказал мне о том, как
отец приглашал домой психотерапевта, как он видел Мэтта в комнате, когда Эби погибла. Я
причинила этой семье слишком много боли.
- Ты опять об этом думаешь.
- Да нет, – отмахиваюсь, – не думаю.
- Думаешь. Ари, – Мэтт заключает мое лицо в ладони, – прекрати. Мой отец хорошо к тебе
относится, а Долорес так вообще тебя обожает.
- И все это потому, что я стерла их память.
- Если бы они знали всю правду, их мнение бы не изменилось.
Почему Мэтт вечно со мной спорит? Прохожусь пальцами по его рукам и на выдохе отхожу
в сторону. Нахожу в столе кривой осколок размером с ладонь.
- Что это? – Парень становится рядом.
- Часть зеркала.
- Какого зеркала?
- Верума. – Я искоса гляжу на Нортона, а затем нервно сглатываю. – Я нашла его. Но я даже
не помню, как принесла его домой. Это странно, да?
- Да.
Мы становимся рядом и в растерянности глядим каждый на свое отражение. Глупо и наивно
скрываться от правды, когда она так очевидна, так ясна и отчетлива. Наши лица не просто
отражаются в зеркале: в таком миниатюрном осколке видны морщинки около моих глаз и губ, видны серебристые нити, спутавшиеся с рыжими локонами. Видны шрамы, что пересекают лицо
Мэтта. Верумское зеркало никогда не лжет. В него смотрят два человека, за плечами у которых
столько плохого, что впору навсегда забиться в угол. В него смотрят два человека, внутри у
которых совсем нет света. Внутри которых лишь темнота.
Мэттью опускает мою руку. Он обнимает меня, а я крепко зажмуриваюсь.
Теперь темнота не вокруг меня. А во мне. Я и есть темнота. Смогу ли я когда-нибудь от нее
избавиться? Я бы очень хотела. И я сделаю все, что от меня зависит.
ОТ АВТОРА ИЛИ НЕМНОГО О БУДУЩЕМ
Итак, вот и завершилась история Ариадны Монфор, и думаю, я должна сказать пару слов о
том, почему я выбрала именно такой конец, и с какого ж черта все мои герои живут долго и
счастливо. Ну, почти все.
Во-первых, вы можете кидаться в меня тапками, кричать «Фу!» и отмахиваться от экрана
ладонями, ведь концовка действительно хорошая. Относительно. Я планировала убить Ари, не
возвращать к жизни. Но потом... Потом я просто подумала не о реакции читателей, не о том, что
зацепит или будет верным. А о том – о чем моя история? Она о девушке, которая боролась, жертвовала, рисковала, и что? Умерла? Во имя чего? Смерть нельзя оправдать. Она может быть
героической и красивой. Но она остается смертью. До меня вдруг дошло, что я не хочу такого
конца для Ариадны. Она столько боролась, они с Мэттом заслужили счастье. И вы можете
поспорить. Можете считать меня бесхребетным автором. Но я сделала то, что сделала –
позволила своим героям пройти через испытания и дала им второй шанс.
Разъясню еще один подпункт. Ноа Морт – Смерть – решается спасти Ариадну. И вы можете
спросить: какого черта именно сейчас? Почему он в первой-то части медлил? Да и с какой стати
вообще читателю бояться за главную героиню, если ее папочка способен щелкать пальцами и
возвращать к жизни? Ну, начнем с того, что Ноа – не человек, и осознать свои чувства, свою
привязанность к дочери, ему было сложно. Он не понимал, как так вообще бывает, что родители
волнуются за детей, а дети волнуются за родителей. Для него все это в новинку, и, когда до него
дошло, что потерять Ари – трудно, он вспомнил, кем является. И, конечно, не упустил шанс.
Благороднее ли было дать ей упокоиться с миром – не знаю. Но люди ведь еще и эгоисты. А
рядом с дочерью Смерть становился именно человеком со всеми нашими заскоками и
слабостями.
Во-вторых, я хотела воссоединения Ариадны и Мэттью. Я хотела увидеть их вместе. Они
сражались друг за друга, любили друг друга, но даже за руки не держались... А мне так хотелось
показать их отношения. Трепетные, страстные. Хотелось показать, как они уживаются. Как
принимают друг друга в реальной жизни. Не на поле боя. Они оба очень сложные люди. Ариадна
– легкомысленная, капризная, но в то же время сильная, храбрая, самоотверженная. Мэтт –
упрямый, своенравный, но верный, умный, заботливый. Они будто половинки одного пазла. Если
бы Ари умерла, я бы никогда не сложила этот пазл.
В-третьих, сейчас вы скажете, что каждой твари по паре. Ведь Хэрри влюбляется в
Дельфию. А Джейсон перебирается к Мэри-Линетт. Позвольте и здесь внести ясность.
Начну с Хэйдана и Дельфии. Дело в том, что Хэрри – противоположность всем моим
героям. Он добрый, открытый, жизнерадостный. Он влюбляется в каждого человека, даже не
поняв, что именно его привлекает: ум, красота, цвет волос, шепелявость. Он сходил с ума по
Каролине Саттор, которая оказалась перевертышем и была убита уже в десятой главе первой
части. Он втрескался в Бетани Пэмроу, которая не нашла в себе сил бороться и уехала вместе с
родителями из Астерии во второй книге. И он заинтересовался Этел. Он не мог не
заинтересоваться, потому что она странная, испуганная и одинокая, а Хэйдан к таким людям
прилипает, как мотылек к лампочке. Сначала он будет пытаться вернуть ее к жизни своими
шутками и байками, а потом осознает, что все гораздо серьезнее. А насчет Дельфии, то она
найдет в Хэйдане спасение. И, что не мало важно, она не захочет его «починить», так как наш
парнишка побывал на той стороне и вернулся немного другим. Дельфия рядом с ним сможет
быть самой собой. Раньше она испытывала нечто подобное только с мамой. Так что в Хэрри она