Страница 10 из 52
Сравнительно недавно ученые пришли к выводу, что первобытные люди изображали животных не только для того, чтобы предстоящая охота была удачной. Но и для того, чтобы все будущие охоты были такими же. Изображение зверей на скалах, по мнению первобытных охотников, поможет возродиться убитым, и таким образом охотничьи угодья не будут опустошаться.
Охотничьи обряды были очень разнообразны, но суть их сводилась к одному: сделать охоту как можно более удачной, добыть больше пищи.
Промысловая магия была распространена и среди племен, занимавшихся ловлей рыбы. Ведь ловить рыбу - дело тоже нелегкое для первобытных людей. Поэтому, кроме обрядов, показывающих почтительное отношение к рыбам, люди пользовались и другими магическими приемами. Например, североамериканские индейцы гуроны, чтобы заручиться расположением рыб, заставить их идти в сети, прибегали к уговорам. У гуронов были даже специальные люди, которые уговаривали рыб. Хороший "уговорщик" очень ценился соплеменниками и пользовался большим почетом. Французский миссионер Сагар, долгое время живший среди гуронов, рассказывал об одном знаменитом проповеднике, который каждый вечер в присутствии всех жителей поселения и при полном их молчании обращался к рыбам с пламенными речами, постоянно убеждал их, что гуроны не сжигают рыбьи кости. "На эту тему он распространялся с особой елейностью, - свидетельствовал Сагар. - Он упрашивал, заклинал, приглашал, умолял рыб прийти в сети, быть мужественными, ничего не бояться: ведь они оказывают услуги своим друзьям, которые относятся к ним с уважением и не сжигают рыбьих костей".
Проповеди и заклинания были вообще очень распространены среди народов, занимающихся рыболовством. Так, индейцы из Британской Колумбии не только бросали кости и внутренности рыб в море, но перед ловлей много раз хором сообщали рыбам: "Вы, рыбы, наши вожди!"
В Австралии женщины, сидя в лодках, пели песни и уговаривали, просили рыб идти в сети, которые закидывали в это время мужчины.
Индейцы, живущие на Аляске, тоже называли рыб "вождями" и в честь первого пойманного палтуса устраивали специальный праздник. Праздники в ознаменование начала сезона или в честь первой пойманной рыбы издавна устраивались у многих народов, занимавшихся рыболовством. Кое-где существуют и сейчас. В частности, индейцы из Калифорнии, чтобы обеспечить хороший улов в начале хода рыбы, исполняют "лососевый танец" и "ни один индеец не имеет права ловить лососей до исполнения танца и в течение десяти дней после его исполнения, хотя бы семья его умирала с голода", - писал известный английский ученый Дж. Фрезер.
Впрочем, некоторые народы считали, что никакие танцы и заклинания не помогут, если плохо обойтись с первой пойманной в начале сезона ловли рыбой. А вот если обойтись с ней хорошо, рыба расскажет остальным, какие прекрасные люди живут на этом берегу, и все рыбы с удовольствием устремятся в сети. Поэтому первую рыбу с соответствующими напутствиями отпускали.
Однако поведение рыб, как полагали люди, зависит не только от уговоров, песен и плясок и даже не только от вежливого и почтительного обращения с первой пойманной рыбой. Нередко случалось, что это на остальных рыб не действовало. Тогда прибегали к другим способам. Например, делали из дерева или камней фигурки рыб. Ханты перед началом лова мастерили из березы большую рыбину и устанавливали ее на берегу реки, головой в ту сторону, куда рыба шла весной. Все это, по мнению людей, должно было приманивать рыб и обеспечивать удачную охоту на них. Но бывало, что рыба ни за что не хотела идти в сети. Не шла она и когда первую пойманную рыбу с почестями выбрасывали обратно в море, не поддавалась она и на уговоры, не действовали на нее танцы и песни, не соблазняли приманивания. Она не принимала подарков. (А такие обычаи тоже существовали: некоторые индейские племена перед началом рыбной ловли нагружали каноэ ракушками, служившими им чем-то вроде денег, украшали лодку цветами и пускали по воле волн - отдавали в распоряжение рыб как компенсацию за нанесенный в прошлом году урон). И тогда оставалось одно: усыплять бдительность рыб. Вот это уже была не только хитрость - это уже был настоящий обман. Но что делать людям, если рыбы оказывались такими упрямыми?! И индейцы, жившие в Калифорнии, исчерпав все другие средства, шли на прямой "подлог". Для удобства ловли рыб индейцы обычно сооружали специальные помосты. Но никогда не строили их из деревьев, подобранных на берегу реки: ведь рыбы могли увидать людей за этим занятием и понять, что замышляют они. Поэтому деревья для строительства таких помостов индейцы доставляли с вершины самой высокой горы, находившейся в окрестностях. На следующий год деревья надо было снова приносить с горы: прошлогодние-то уже были "рассекречены" и старые рыбы успели рассказать молодым, для чего эти деревья служат людям.
Люди далекого прошлого наделяли животных многими качествами, которых не было у них самих. Так, например, айны, живущие на Дальнем Востоке, считали, что рыбы способны услышать людские разговоры, причем на большом расстоянии. Поэтому, отправляясь на промысел, они строго-настрого запрещали женам, остававшимся дома, разговаривать между собой: рыба услышит и исчезнет.
Исчезнет рыба якобы и тогда, когда увидит, что человек вносит в дом ее сородичей. Поэтому первых пойманных рыб айны (этот обычай существовал и у других народов) проталкивали в отверстие, проделанное в невидимой со стороны реки стене жилища.
Поскольку животные обладали способностью все видеть, все слышать, все понимать, с этим приходилось постоянно считаться. И не только не вносить добычу в дом на глазах у родичей этой добычи, но и вообще стараться не произносить имена животных. Имена одних животных не следовало произносить потому, что они могут услышать и спрятаться от охотника, имена других - потому, что это может приманить их: услышат свое имя, явятся неожиданно и нападут на ничего не подозревающих людей. Поэтому финны, например, не произносили вслух "рысь", а говорили - "лесная кошка". Марийцы называли лося "длинные ноги", а зайца - "серый". Эстонцы именовали зайца "длинноухий". Славянские племена звали лося "сохатый", зайца - "косой", волка - "серый". У других народов волк именовался "пастухом", "дядей", "длинным хвостом" и "одноногим". А медведя так боялись, что на территории теперешней России даже настоящее имя его забыли. Предполагают, что настоящее имя нашего медведя- "орктос". "Медведь" же - всего лишь кличка ("ведающий, где мед"), так же как "топтыгин", "косолапый", "хозяин", "мишук". И все это люди придумывали лишь для того, чтобы медведь не понял, о ком идет речь, не пожаловал в гости.
Вера в необычные качества животных (то есть во всевидение, всеслышание, всепонимание) питалась не только воображением древнего охотника или рыболова - она имела и "реальное подспорье". Ну, в самом деле: охотник или рыболов все свое умение, всю энергию, весь свой ум отдавал промыслу. Он был вынослив (охота в трудных условиях часто продолжалась много дней), терпелив (подолгу мог выслеживать добычу или сидеть в засаде), изобретателен (его силки и ловушки были гениальными по тому времени устройствами). И тем не менее зверь часто уходил от человека, разгадывая секреты. Значит, делал вывод охотник, звери все-таки умнее и хитрее людей. Кроме того, зверям, наверное, помогали их "хозяева" - "звериные духи".
"Хозяева" эти имели разный облик - они могли быть и зверями и людьми (впрочем, некоторые народы считали, что животное - это особой породы люди. Знаменитый Дерсу Узала говорил, что тигр похож на человека, только рубашка другая). Иногда "звериные духи" могли по желанию менять свой облик - представать перед людьми в человеческом или животном обличье, как это делали, по убеждению индейцев племени дакота, "хозяева" бизонов. Но уж если "хозяева" выступали в звериной ипостаси, то всегда были и огромными и могучими. Так "хозяин" бобров у североамериканских индейцев был величиной с хижину, "хозяин" всех медведей, по представлениям хантов и айнов, был похож на большую гору.