Воришки

- Может, заберем его? - откликнулась Фанни, и, взявшись за руки, они вприпрыжку побежали вниз и свернули на Флэтфут-лейн.

Ручейки дождевой воды, как и раньше, журча, бежали по центральному стоку. В верхнем окне одного из домов какой-то старик, вперившись в маленькое квадратное зеркальце, закрепленное на оконной раме, тщательно выбривал щеку. Увидев девочек, он опустил бритву и стал следить, как они, прыгая через лужи, пробежали мимо, остановились у дома с белой табличкой и застыли перед пустым подоконником. Фанни, по лицу которой сбегали капли дождя, забарабанила в зеленую дверь и задрала голову к окну. Оно скрипнуло, и из него высунулась миссис Леви.

- О боже, - спокойно сказала она. - Это опять вы?

- Простите, миссис Леви, мы по ошибке принесли вам не тот зонтик. Пожалуйста, отдайте его нам, завтра, ровно в это время, мы принесем вам другой, какой нужно.

Высохшее лицо исчезло. Через минуту что-то красное вылетело из окна и, пролетев у них над головой, шлепнулось на мокрый булыжник. Окно захлопнулось.

Зонтик был хуже некуда. Спицы торчали во все стороны. Он был обвязан бечевкой. У него была черная бамбуковая ручка. Их окликнул старик из окна напротив. Одна сторона его лица была красной, другая - наполовину белой.

- Живей раскрывайте зонт, девочки! - гаркнул старик. - Ну и ливень! заверил он их, размахивая намыленной бритвой. - Я все видел. Вы дали ей прекрасный новый зонтик, а она выкинула вам свое старье. На нее похоже! Его зычный голос разносился по всему переулку. - Старая жидовка! - И с этими словами он вновь принялся осторожно водить по щеке бритвой.

Фанни подобрала пузатый, стоящий торчком зонтик, отвязала бечевку, раскрыла его над головой, и из него вихрем разлетелось по мостовой множество исписанных бумажек. Увидев это, старик громогласно расхохотался, заглушив бой часов, пробивших семь раз. Еще несколько человек, которые, должно быть, тоже наблюдали за девочками из-за занавесок, распахнули окна, высунулись и, жестикулируя, что-то громко, весело кричали и переговаривались.

Девочки в замешательстве озирались по сторонам, понимая, что натворили что-то неладное. Теперь уже по всему переулку хлопали двери, выскакивали люди, показывали пальцами, смеялись и хором кричали: "Поделом тебе, хапуга Леви, старая ворюга!" У них над головой опять открылось окно. Старуха выглянула, пронзительно взвизгнула, исчезла, и в следующий момент, завернувшись с головой в мужской плащ, надетый прямо на ночную рубаху, она босиком пронеслась мимо них вдогонку за своими кредитными квитанциями, разбросанными по мокрому булыжнику. Пока она бегала по мостовой, наклонялась, подбирала бумажки, весь переулок сотрясался от улюлюканья и громких проклятий в ее адрес. Только один раз она остановилась, чтобы погрозить им своим костлявым кулачком. Потом вдруг все смолкло. Она полетела навзничь посередине переулка, воздев свои иссохшие руки к рыдающим небесам и взывая к ним на каком-то чужом языке. Потом так же внезапно она повалилась набок и застыла, упрятав голову и руки в колени. Хоть и не сразу, какой-то красивый молодой парень не торопясь подошел к ней, чтобы помочь подняться. Следом за ним подошла старуха, за ней другая, потом еще и еще. Они начали подбирать листки бумаги, пока наконец все собравшиеся не стали молча собирать квитанции и вкладывать их в ее морщинистые руки. Девочки бросились бежать.

Только когда они добежали до реки, Фанни заметила, что до сих пор держит в руках проклятый красный зонт. Она швырнула его в воду через парапет набережной, и они, встав на цыпочки, смотрели, как он плывет по течению.

- Вниз по реке! - прокричала Фанни.

- Под мостами! - хихикнула Долли.

- В открытое море! - крикнула Фанни.

Рассмеявшись, девочки повернули к дому. По дороге они шлепали по лужам и весело хохотали, окатывая друг друга дождевой водой. Когда они шли по аллее, то широко разевали рот, стараясь поймать губами падающие с деревьев капли дождя. Подойдя к своей приходской церкви, они начали, словно два белых колеса, вертеться на железной ограде, и им казалось, что дождь идет вверх, а шпиль церкви смотрит вниз - как будто весь мир стоит на голове. К тому времени, как они подошли к своему мосту, дождь кончился, небо прояснилось, река успокоилась, а поля на другом берегу стояли голые и влажные.

- Знаешь, - сказала Фанни, - даже если бы у нас было два пенса, мы не смогли бы купить печенья. Магазины закрыты.

Они увидели свет в коттедже и свет в особняке на склоне холма, а освещенное окно в доме у реки призывно отражалось в прозрачной воде. Долли прислушалась.

- Слышишь? - спросила она.

Они замерли. Издалека, за поворотом дороги, никак не меньше чем в полумили от них, доносился едва слышный шум. Первый трамвай. Освещенный и пустой.