Воришки

Шон О'ФАОЛЕЙН

ВОРИШКИ

Перевод А. Ливерганта

Все придумала, как всегда, Фанни Ранн. Они всей компанией должны были отправиться в собор к причастию. Настоящее паломничество! Все равно что пойти пешком в Иерусалим! К тому же на самую раннюю мессу. Вся компания, крича наперебой, плясала вокруг нее от радости.

"Шестичасовая месса! Значит, надо встать в четыре утра. Будет еще совсем темно. На улице ни души. Только одни мы. Одни во всем Корке. Все храпят, кроме нас". Самое главное Фанни приберегла напоследок. "Угадайте, что мы будем делать после мессы? Купим пачку печенья и будем жевать его на обратном пути".

Но когда они разбежались по домам выпрашивать у своих мам и пап, дядюшек и тетушек несколько пенсов на печенье, все вышло совсем не так, как они предполагали.

Они что, спятили? О чем они только думают? Чтобы дети девяти-десяти лет шли через весь город ранним апрельским утром в кромешной тьме? Да еще в собор, в такую даль! А что, если пойдет дождь? А что, если они заблудятся? Кто все это выдумал? Фанни Ранн? С нее станется.

В результате утром на мосту встретились только двое. Фанни, потому что она всегда делала все по-своему, потому что ее мать умерла, а отец был в море, кроме того, она была единственным ребенком, а ее тетка Кейт покладистой старухой. И Долли Майлз, потому что ее отец не знал, да и не хотел знать, чем занимаются его одиннадцать детей, и еще потому, что ее мать хорошо понимала, что на Фанни Ранн можно положиться. Это была смуглая, здоровая, крепкая девочка, из тех неисправимых заводил, которые только и делают, что сбивают с пути истинного своих доверчивых подруг. Именно таких, как Долли. Глаза у Долли как у куклы - синие и пустые, такие же светлые волосы и розовые щечки, губы - бантиком, а ротик так трогательно приоткрыт, что пожилые джентльмены норовили остановить ее на улице и потрепать по курчавой головке.

Они шли в темноте по мосту навстречу друг другу, словно два крошечных привидения. Впереди был виден только свет в окне водоочистительной станции, который отражался в плавном изгибе потока воды, бежавшей из водослива. Слышался слабый гул турбин, да и тот уносил утренний ветер. Сзади в темноте тускло светился газовый фонарь, а вдали, вниз по реке, разбегались в воде огни ночного города. Небо над головой было черным, как чернила.

Фанни захватила с собой лучший зонтик тети Кейт. Ярко-красного цвета, он был украшен красной кисточкой, а его ручка представляла собой алый птичий клюв со стеклянными глазами по обе стороны рукоятки. Она принесла его, так как накануне Долли рассказала ей, что у ее матери есть близкая подруга по имени миссис Леви, которая живет рядом с собором на Флэтфут-лейн. Фанни тут же заявила, что по дороге на мессу они зайдут к миссис Леви и подарят ей к Пасхе зонтик. А та в ответ наверняка даст им по пенсу каждой, и на эти два пенса на обратном пути они купят себе печенья.

Газовые фонари были ничем не лучше свечей. В их слабом, колеблющемся свете девочки не столько видели тротуар, сколько на ощупь ступали по нему. Они шли, взявшись за руки. Обе молчали. Вокруг не было ни души. Они слышали только звуки собственных шагов. Дома чернели, как тюремная стена. Потом вдруг в одном доме наверху они увидели освещенное окно. Молчание было прервано. Кто не спит в этот час? Может, кто-то болен? Или умирает? Подняв глаза на окно, Долли обняла Фанни за талию, а Фанни, как ребенка, прижала к груди зонтик. А вдруг это грабитель? Они пустились бежать. Потом опять перешли на шаг. Один раз они обернулись назад и обрадовались, увидев на западе плывущую за черной тучей звезду. Впереди небо побледнело, раздвинулось, но звезд не было. Они присели отдохнуть на низкую ограду и принялись спорить, сколько печенья можно купить на два пенса. Потом, продолжая спорить, опять двинулись в путь, дважды ошиблись поворотом и только прошли половину длинной, круто поднимавшейся к собору улицы, как вдруг часы на Шендонской башне так близко от них пробили три четверти часа, что Долли взвизгнула от страха: "До, соль. Ля, рэ..."

- Не бойся, - успокоила ее Фанни. - У нас полно времени. Если, конечно, ты знаешь, как найти дом миссис Леви. - И добавила с угрозой: Смотри, если не знаешь!

Долли заглянула в темный переулок направо: "По-моему, где-то здесь". Потом посмотрела в черный проем на противоположной стороне улицы: "Может быть, здесь?" Она повернулась назад и тупо уставилась на сбегавшую под гору улицу. "А мы случайно не прошли?" Наконец в порыве отчаяния она выбрала первый переулок, и через мгновение их поглотила его бездонная пасть, и они, нырнув в кромешную тьму, словно погрузившись в чрево кита, побежали кругами, спотыкаясь, завязая в канавах, натыкаясь на глухие тупики и петляя в узких извилистых улочках, зловонных и безымянных, но через несколько минут, когда начал накрапывать мелкий апрельский дождик, очутились ровно на том месте улицы, откуда свернули. Заметив, что Фанни собирается закричать на нее, Долли, опередив ее, крикнула первой: "Надо было в другую сторону!" И вновь, будто два белых обрывка бумаги, их понесло по еще более извилистым переулкам, канавам, проходам, закоулкам, сквозь сомкнутый строй домиков и домишек, крытых соломой или шифером, с окнами, плотно задернутыми толстыми холщовыми занавесками; дома так тесно прижимались друг к другу, что при желании хозяйка могла, не вставая с места, протянуть руку от своей двери к двери соседки, чтобы одолжить немного молока или вернуть вчерашнюю газету. Во всех мощенных булыжником переулках были вырыты сточные канавы, по которым теперь бежала дождевая вода. Сток едва помещался между рядом домов и мостовой. Для тротуара места не оставалось. Они плутали и сбегали вниз, поднимались вверх и опять спускались, кружили и поворачивали, пока перед ними внезапно не вырос огромный каменный великан с гигантским черным циферблатом вместо лица, на котором значилось: без пяти шесть. При виде Шендонской башни там, где она меньше всего ожидала ее увидеть, Долли расплакалась. А Фанни, придя в ярость, приставила зонтик, словно штык, к ее животу.

- Дом! - закричала она. - Ищи дом, или я проткну тебя насквозь!