Страница 24 из 46
Хайдег долго вглядывался в желтый туман.
Так что, Камбетэ, пусть счет сейчас девять-одиннадцать в нашу пользу, это не говорит ни о чем. Даже с учетом того, что пять у нас на двоих! Ты способен это понять, двоечник? Тэ-эл-бэ начинается на втором, ты еще должен был это застать. И сдать как минимум первый контроль... Или ты «физику в туалете слушал»? Был бы на твоем месте хотя бы немного вменяемый человек... Я бы объяснил ему, что в таких случаях делается...
Хайдег замолчал, оценивая конфигурацию антуража в стереомате.
А так... Буду использовать тебя как автоматическую установку, без головы. Видишь, проем вон там? он указал стволом. Сядешь там и будешь сидеть.
Тупо сидеть? хихикнул Камбетэ без обычного оживления. И долго?
Пока взрослые не скажут, что можно уйти. Пошел, Хайдег ударил Камбетэ в плечо прикладом.
Камбетэ полез назад, продрался сквозь выжженную в мотке кустарника-проволоки дыру. Помешкал, обогнул веретено усыпанных треугольниками-цветами ветвей, быстро перебежал открытое место, юркнул в нужный проход под нависшими стенами скал.
На месте, раздался в шлеме напряженный голос. И что?
Повернись... Хайдег переключился на стереомат Камбетэ. Не верти головой! Смотри вперед, не дергайся... Нет, что за кретин! Просто сиди и смотри, говорят!
А мне что делать?.. простонал Гуммо, скорчившийся ничком рядом с Хайдегом. Мне куда... Что делать...
Тебе быстрее сдохнуть. Лежи и заткнись. И если будешь так громко кряхтеть, я тебя сейчас и убью. Пока не подставил нас всех... Видишь камень?
Похожий на задницу?..
Да, Кам, да. Похожий на задницу. Садишься на камень, и все.
Просто сижу?
Просто сидишь, кретин. На этой заднице.
А он точно меня не... Тут со всех сторон ничего!..
Вот это и нужно, кретин. Потому что теперь у меня двойной приоритет антуража. А у него только один комплект. И теперь, Кам, слушай внимательно. Видишь, еще булыжник? И видишь, вон та стена, и за ней пространство?
Похожее на...
Да, Кам, да. Как только он появляется в зоне, твой комплект работает первый. Я сразу получаю прогноз и...
Прогноз? Погоды?
Нет, Кам. Пэ-эр-эс прогноз развития ситуации. Ничего, Камбетэ, не спрашивай, только слушай... Я сразу получаю прогноз и говорю куда переместиться. За этот булыжник, или за эту стену. Чтобы не потерять приоритет антуража. От этих объектов зону, куда они выпадают, ты видишь первый. И если, Кам, ты не обосрешься и сделаешь все как скажу... То все будет чики-пуки. Только двигай куда скажу! Был бы на твоем месте хотя бы сосунок с третьего курса, нормальный... И видишь, листья? Не трогай! Там кислота.
И что теперь? отозвался Камбетэ через пару минут.
Все. Сидишь, молчишь, ждешь.
И сколько?
Пока взрослые не скажут, что можно уйти.
Они стали ждать Хайдег в огромном кусте, в середине плотного веретена ветвей, Камбетэ в проеме между зубьями каменных пирамид, в серо-фиолетовом полумраке под низким тяжелым небом. Вязкую тишину у подножия скал нарушал только ветер, шуршащий в черном фиолете травы, и Гуммо он лежал, скрутившись в клубок, стонал, бессвязно ругался, звал Хайдега и Камбетэ, проклинал, ворочался, стонал и ругался, снова и снова, снова и снова.
VII
За кряжем идти было легче во-первых, было меньше мелких острых камней; во-вторых, идти было под гору. Уклон был удобный; не слишком пологий ноги шагали сами, можно было расслабиться, дать отдых каким-то мышцам; не слишком крутой шаг сдерживать не приходилось, можно было расслабиться по-другому и дать отдых другим мышцам. Пока спускались, Леро таким образом даже удалось отдохнуть. Она рассеянно ступала за Кламматом тот черной дырой двигался впереди, следуя всем многочисленным поворотам, которые заставлял крутить навигатор, выбирая курс в каменном лабиринте.
Курс часто приходилось менять, так как постоянно попадались камни, какие нельзя было ни перелезть, ни как-нибудь обойти. Протискиваться в щели между такими камнями и стенами лабиринта было также нельзя из-за росы, которая выпадала концентрированной кислотой. Почти голая Леро, в своем изодранном платьице, несколько раз зацепила покрытый лоснящейся пленкой камень, добавив таким образом к многочисленным порезам и ранам несколько жгучих ожогов.
Однако, по мере того как они опускались, концентрация кислоты в воздухе уменьшалась, дышать становилось легче Леро почти перестала кашлять, крови на ладонях, когда она отнимала их ото рта, становилось меньше. Леро несколько раз пыталась окликнуть Кламмата, но поняла, что говорить не может горло внутри горело, больно было просто глотнуть. Как хорошо, что у Кламмата есть эти капсулы... Тот шел, время от времени оборачиваясь и проверяя, все ли в порядке.
Вскоре Леро заметила, что грандиозный калейдоскоп звезд и туманностей в бездонной черноте неба стал меркнуть надвинулись утренние облака. На востоке занялся грязно-желтый рассвет. Бесформенным мутным пятном он растекался по низкому небу, фиолетово-медными бликами рисуя ландшафт мягкие спины камней; каньоны бесконечного лабиринта, размытые перспективой в медно-жемчужный туман; под светом матово-жирной пленкой мерцает роса... Тени играют с пространством так, что было неясно, как далеко в стороне каменная стена или десять шагов, или протяни руку коснешься... И как далеко впереди очередной поворот или десять шагов, или полкилометра... А там, в неясном тумане, неясный серый абрис, за которым новый и новый; они уходят в смутную даль угасающей чередой, и им нет конца... Сверху над царством грязно-жемчужных призраков облачное покрывало, тяжелое, густое, гнетущее...
Леро шла, озираясь на призрачный мир, и вскоре голова у нее закружилась, и она почувствовала, что сейчас упадет. Она держалась изо всех сил; но рассвет превратился в утро, свет и цвет вернулись к тому, к чему глаз здесь уже успел привыкнуть. Головокружение прекратилось; впереди надежным черным пятном двигался Кламмат, и было безошибочно ясно, что до него всего лишь три метра, которые можно было преодолеть в пару секунд и вцепиться в черную руку.
Леро давно потеряла счет времени. Утро закончилось, и расползался сонный полупрозрачный день, когда Кламмат остановился, и Леро снова чуть не уткнулась в черную спину. Она остановилась и тоже стала оглядываться.
Утомительный лабиринт закончился они стояли на краю неширокой, метров не больше четырехсот, долины, за которой в тумане рисовались высокие каменные зубцы пирамиды, конусы, узкие призмы. Они возносились ввысь и вонзались в плотность облачного покрывала. Грязновато-желтый жемчужный свет, казалось, вытекал из пробитых в покрывале прорех и стекал по каменным зубьям, растворяясь внизу медно-фиолетовым полумраком. Новый каменный лес поглощался туманом, и было трудно представить на сколько он простирался.
Долину по всему протяжению рассекала глубокая трещина, по дну которой сонно стелилась черная, жирно сверкающая лента реки. Берега заросли путаницей лиан, похожей на гнилую изгаженную мочалку, перепачканную какой-то слизью. Моста не хватило; Кламмат долго бродил вдоль обрыва, пока не нашел пару балконов, с которых удалось зафиксировать мост трещина книзу сужалась и на глубине была неширокой.
Перебрались без приключений; дошли до нового лабиринта, погрузились в недра каменных джунглей. Здесь идти было еще легче ровная почва, поросшая жесткой сухой травой, шагать по которой, тем не менее, было легко; широкие коридоры, плавные повороты, пространство... Только почти отвесные стены, нависая над головой и пожирая небо, давили и угнетали.
Кламмат почти сразу повернул на восток, и они весь день шли параллельно долине с трещиной та оставалась не более чем в километре справа. Шли молча; Кламмат только раз обернулся, когда день уже угасал и опускались лиловые сумерки, угрюмые и холодные; он сказал, что придется возвращаться к юго-востоку и выходить из-под защиты камней, так как зона скальных зубов скоро отходит на север. Но выйдут в долину они завтра с рассветом надо устроить привал и поспать хоть немного.