Страница 18 из 208
Самуэль не знал, что именно известно Ирине о деятельности Юрия Васильева. Сам он знал о его идеях от Андрея и библиотекаря Соколова, который упрекал Юрия, что тот никак не решается активно выступить против притеснения евреев. Кроме того, он мог лишь гадать, что за отношения на самом деле связывают Ирину и Юрия. Он всё больше склонялся к мысли, что здесь кроется нечто большее, нежели обычные взаимоотношения между служащей и работодателем. Порой он прямо сходил с ума от ревности, понимая, что такой еще молодой мужчина, как Юрий, никак не сможет устоять перед красотой Ирины, да и сама она питала очевидную привязанность к музыканту. Но он упрямо гнал от себя эти мысли, зная, что Ирина вынуждена у него работать, потому что должна содержать семью.
Самуэль схватил свое пальто и попросил Раису присмотреть за отцом.
— У него жар, хотя сейчас он спит. Если он проснется, дайте ему ложку этой микстуры, это облегчит кашель.
— Куда ты собрался в такой поздний час? — в тревоге спросила Раиса.
— Провожу Ирину, в такое время девушке опасно ходить одной. Но я скоро вернусь, я должен готовиться к экзамену, к тому же мне нужно посоветоваться с Андреем.
— Что-то Андрей задерживается... — обеспокоенно произнесла Раиса Карлова.
— Должно быть, он на занятиях, ведь экзамены на носу.
Самуэль проводил Ирину до дома, а потом быстрым шагом направился к особняку Константина. Его друг оказался дома, этим вечером он не ходил ни на одну из вечеринок, которые обычно посещал. Лакей провел его в кабинет Константина, и Самуэль тут же рассказал другу о дурных предчувствиях Ирины.
— Если в течение двух дней Юрий не подает признаков жизни — это значит, что его арестовали.
— И что мы можем сделать? — обеспокоенно спросил Самуэль.
— Сегодня — уже ничего. Подождем до завтра. Завтра я найду человека, который сможет расспросить в полиции об исчезновении Юрия, не вызывая при этом подозрений.
— А ты сам не можешь это сделать?
— Да ты с ума сошел! Я и так ввязался в это дело только ради тебя. Если я заявлюсь в охранку и начну расспрашивать о Юрии, то сразу же попаду под подозрение. Не волнуйся, если его и впрямь арестовали, я найду способ это выяснить. Кстати, как ты думаешь, Ирина знает о деятельности Юрия?
— Не знаю... А ты как думаешь?
— Я тоже не знаю. Но она — умная девушка, не исключено, что заметила что-то подозрительное.
— Может быть, нам стоит посоветоваться с профессором Волковым?..
— Давай подождем до утра, Самуэль. Уверяю тебя, это разумнее всего.
Вскоре выяснилось, что ничего страшного не произошло. Юрий объявился рано утром. Оказалось, что два дня назад его пригласили в дом богатого купца играть на скрипке на музыкальном вечере. Неожиданно в дом ворвались полицейские. Оказалось, что они ищут одного из партнеров хозяина дома, которого подозревают в подрывной деятельности и в заговоре против царя. Охранка была крайне раздосадована, не найдя искомого человека, и арестовала нескольких гостей, в том числе и Юрия. Сначала он был потрясен, испугавшись, что полиция пронюхала о его собственных делах, но потом с облегчением обнаружил, что арестовали его главным образом для устрашения. Они искали совершенно другого человека, а их задержали лишь с целью показать, что бывает с теми, кто бунтует против царя.
Два дня и две ночи он провел в тюрьме, стараясь вести себя так, как и должен себя вести перепуганный музыкант, который ничего не знает и знать не может ни о каких делишках партнера хозяина дома. В конечном счете, Юрия вместе с другими задержанными выпустили на свободу, наградив на прощание парочкой синяков. А впрочем, молодчики из охранки не сомневались, что эти несчастные музыканты не имеют никакого отношения ни к продаже взрывчатки, ни к революционной деятельности. Юрий считал, что еще легко отделался, в полной мере испытав на собственной шкуре тяжесть полицейских кулаков. Другим повезло несколько меньше, и Юрий благодарил Бога за то, что ему не сломали руку, как виолончелисту.
Их вызывали на допросы в любое время дня и ночи. Первый вопрос всегда был один и тот же: что они делали в доме купца? За ним шел следующий: что им известно о деятельности делового партнера хозяина дома и его политических взглядах?
У Юрия не было причин лгать. Его, как и других музыкантов, пригласили выступить на музыкальном вечере. Никогда прежде он в глаза не видел ни хозяина этого дома, ни его делового партнера, ни кого-либо еще из гостей. Он ничего не знал об их деятельности и взглядах и никогда ими не интересовался. Он повторял это снова и снова, получая в ответ всё новые оплеухи.
Руки спасти удалось, но ему разбили нос и, видимо, сломали переносицу. В глазах стоял кровавый туман, было больно смотреть.
Когда же ему наконец объявили, что он свободен, он поневоле вознес благодарственную молитву. Он давно изгнал Бога из своей жизни, которую подчинил исключительно доводам рассудка, а тут в памяти неожиданно всплыли слова давно забытой детской молитвы.
Весь в синяках, шатаясь от голода, он побрел домой. Привратница сообщила, что Ирина все эти дни оставалась с маленьким Михаилом.
Услышав скрежет ключа в замке, Ирина бросилась к дверям. Увидев Юрия, она замерла на пороге, не узнавая его изуродованное побоями лицо.
— Я жив... — прошептал он. — Я жив...
Больше он ничего не успел сказать. Слезы радости брызнули у него из глаз при виде сына и женщины, которая давно уже стала частью его жизни.
Ирина согрела воды и промыла его раны. Затем подала чистую одежду в последней отчаянной попытке узнать в нем того прежнего Юрия, каким тот был до ареста.
Он рассказал ей о том, что произошло, опустив некоторые детали — побои, унижения, собственный страх оказаться трусом. Лицо Ирины исказил ужас.
— Я попросила Самуэля о помощи, — сказала она. — Сегодня утром Константин собирался в охранку, чтобы расспросить о тебе...
— Хорошо, что он еще туда не отправился. Беги к нему немедленно, скажи, что я уже дома. Беги, а я побуду с Михаилом, я хочу обнять своего сына.
Ирина опрометью бросилась в дом Константина. Она боялась встретиться с графиней Екатериной, но всё же решила рискнуть. К счастью, графиня еще не проснулась.
— Вы пришли на урок к юной графине Кате? — осведомилась любопытная горничная. — Но ведь сегодня не четверг.
— Нет-нет, — ответила она. — Я принесла весточку графу Константину от одного друга.
— Ах, вот оно что! Хорошо, я сообщу графу, — неохотно протянула горничная.
Немедленно появился Константин в сопровождении Самуэля и Ёзи, сообщение предназначалось и им. Увидев неожиданно появившуюся Ирину, трое друзей встревожились еще больше.
— Юрий вернулся.
Выслушав рассказ Ирины, оба содрогнулись, представив, какие муки пришлось пережить бедному скрипачу.
— Сегодня с самого раннего утра я отослал записку отцовскому другу, пользующемуся доверием царя. Я собирался встретиться с ним, чтобы попросить найти Юрия. Я в любом случае к нему пойду и найду какой-нибудь благовидный предлог, чтобы объяснить, чего ради просил этой встречи. Может, попрошу совета по поводу какой-нибудь сделки... А ты, Ирина, возвращайся к Юрию, ты же, Самуэль сообщи друзьям, что он появился, чтобы не совершили чего-нибудь неразумного. Ёзя, возвращайся домой, твой дед наверняка уже готовится к субботе.
— Думаю, что сейчас я всем сердцем присоединюсь к дедушкиным молитвам. Как же мы перепугались! Просто чудо, что с Юрием всё обошлось! — откликнулся Ёзя.
Задержание Юрия изменило Самуэля. Он вдруг понял, что подпольные собрания, листовки и прокламации, долгие разговоры о будущем — всё это несет опасность, которую он пока не мог оценить. И не потому что не знал о постоянных арестах и жестоких репрессиях всех тех, кто осмеливался задаваться вопросами о царском режиме.
Исаак продолжал ежегодно ездить в Париж, и каждый раз проводил там всё больше времени. Он чувствовал, что больше не нужен Самуэлю, что хотя сын его любит, но строит собственную жизнь, где нет места для отца.