Стреляй, я уже мертв (ЛП)

— Пора бы нам уже начать подыскивать жену для Вади, — сказала Сальма мужу.

— Думаю, сначала стоило бы спросить у него самого, — ответил Мухаммед. — Не думаю, что Вади понравится, если мы попытаемся навязать ему жену. Полагаю, он сам хотел бы выбрать.

— Боюсь, ему просто некогда ее искать, он целыми днями пропадает на работе, — возразила Сальма.

— Тем не менее, он должен решить сам, — отпечатал Мухаммед.

Сальма не стала возражать. Она по-настоящему наслаждалась обществом сына и мужа. Никогда прежде она не чувствовала, что они ей так близки.

Мирное течение жизни было прервано приездом Изекииля.

Мириам не смогла преодолеть искушение и отправилась в дом Зиядов, чтобы сообщить о приезде сына.

— Мы едем в Хайфу его встречать, — сообщила она, сгорая от нетерпения.

Недолго думая, Вади заявил, что тоже поедет с ними. Ему тоже не терпелось посмотреть на Изекииля, каким тот стал. Ни один человек не сможет остаться прежним после таких испытаний.

Если Вади и удивился тому, что Изекииль привез с собой Сару, то виду не показал. Даже когда Сальма дала ему понять, что Изекииль влюблен в эту девушку, он не сказал ни единого слова.

Изекииль при первой же возможности рассказал другу обо всем. Вади терпеливо его выслушал, понимая, что скорбь от потери отца и Далиды неразрывно связана в его душе с болью Сары. Он понимал, что Изекиилю необходимо спасти Сару, ибо так он пытается хотя бы отчасти спасти Самуэля и Далиду, а возможно, и себя самого. Да, Изекииль сражался на фронте, но это не спасло его отца и сестру от смерти в газовых камерах.

— Что ты думаешь о Саре? — спросил Изекииль, помня, что Вади всегда был с ним честен и откровенен.

Вади глубоко задумался, прежде чем ответить. Заглянув Саре в глаза, он увидел в них отражение того ада, который пережила эта молодая женщина. Он сомневался, что Сара когда-либо до конца исцелится. Тем не менее, он старался как можно тщательнее подбирать слова, чтобы не нанести другу новой душевной раны.

Мало-помалу все привыкли к молчаливому присутствию Сары в своей жизни. Она любила бесцельно бродить по округе. Иногда ей встречалась Сальма, которая всегда зазывала ее к себе на чашку чая. Сара обычно соглашалась, молчаливо кивая. Потом она сидела на кухне, потягивая чай, иногда полуприкрыв глаза, иногда косясь в сторону. Сальма никогда не пыталась вывести гостью из раздумий. Она по-прежнему занималась своими делами, но при этом незаметно, но пристально следила за каждым движением Сары. Та какое-то время еще сидела, потом поднималась, благодарила хозяйку за чай и возвращалась в Сад Надежды.

— Меня беспокоит ее молчаливость, — призналась однажды Сальма Вади и Мухаммеду.

— Тому, кто выжил в аду, трудно вновь приспособиться к жизни на земле, — ответил Вади.

— Сынок, я знаю, что война — это ужас, и я с содроганием думаю, что пережила эта девушка, которой... которой пришлось стать проституткой в надежде спасти своих детей, а потом узнать, что все это время их пытали и ставили над ними опыты...

Иногда Сальма вместе с Мириам сопровождала Сару на прогулках. Обычно она присоединялась к ним по пути, и иногда они даже доходили до Старого города, чтобы навестить Йосси и Ясмин. Зять Мириам по-прежнему лечил больных. Михаила часто не было дома. Ни Йосси, ни Ясмин никогда не рассказывали, где он в это время бывает, но Сальме и не нужно было ничего объяснять: она и так знала, что постоянно отсутствие Михаила обусловлено его активной деятельностью в «Хагане».

Генерал Ивлин Баркер выбрал июнь 1946 года, чтобы нанести удар по сионистским организациям, которые бросали вызов британской империи и продолжали привозить в Израиль беженцев, вопреки желаниям британцев.

Ранним утром люди генерала Баркера ворвались в дома сионистских лидеров, подняли их прямо с постели и арестовали. К полудню в городе произвели более сотни арестов.

— Я собираюсь наведаться в Сад Надежды, — сказал Мухаммед жене.

Сальма не посмела ему возражать. Как и ее муж, она весь день не находила себе места, то и дело бросаясь к дверям, заслышав любой подозрительный шум. Но все было тихо.

— Я пойду с тобой, — сказала она.

Мухаммед, конечно, предпочел бы пойти один, однако тоже не решился ей отказать, так что в Сад Надежды они пошли вместе. Их удивила запертая дверь и подозрительная тишина, царящая в доме. Мухаммед тихонько постучал в дверь, с нетерпением дожидаясь ответа. Вскоре из-за двери выглянула Мириам, за спиной у которой виднелось лицо Марины.

— Мы так беспокоились за вас, — признался Мухаммед.

Женщины пригласили их в дом; пока Мириам готовила чай, Марина объяснила ситуацию.

— Вчера вечером пришел Михаил, чтобы предупредить нас... Благодаря ему Игорю удалось бежать. Но мы очень беспокоимся за Луи. Вчера утром он ушел из дома, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу.

— Не волнуйтесь, Луи не так-то просто изловить, — ответил Мухаммед, стараясь хоть как-то успокоить женщин.

— А где Изекииль? — спросила Сальма.

— Ушел вместе с Игорем, — в голосе Мириам прозвучала печаль.

— Думаю, Михаил о них позаботится, — заверил Мухаммед, хотя сам не на шутку встревожился.

Большую часть дня они просидели, обсуждая сложившуюся политическую ситуацию. Сара выглядела обеспокоенной. Отсутствие Изекииля ее тревожило; казалось, она ни минуты не могла усидеть на месте, то и дело бегая к дверям: не идет ли Изекииль?

Когда на город опустились сумерки, в Сад Надежды пришел Вади, которого тоже сильно беспокоили аресты.

— Я встретил Омара Салема, — начал он, — и тот рассказал, что британцы не собираются прекращать эту череду арестов. Генерал Баркер хотел арестовать и Бена Гуриона, да вот не застал его дома; сдается мне, он уехал из Палестины, — в голосе Вади отчетливо прозвучало беспокойство.

— Британцы пойдут на все, лишь бы остановить нелегальную иммиграцию и показать сионистам, кто в Палестине хозяин, — сказал Мухаммед.

Сара, слушая их, все больше нервничала, а потом вдруг громко закричала, выскочила в открытую дверь и принялась метаться по саду, петляя между оливами. Вади бросился за ней, догнал и схватил за плечо, но она так вырывалась, что у него едва хватило сил ее удержать.

— Ничего не случится... поверь мне... Изекииль вернется, вот увидишь... Я сам поеду его встречать...

Но Сара лишь вопила все громче. Наконец, Марине удалось их догнать; она крепко обняла Сару, стараясь ее успокоить.

— Ну, не плачь, не волнуйся, ничего не случится, — уговаривала она. — Это уже не в первый раз, а мы ведь все живы.

— Нас всех убьют... — вопила Сара. — И их тоже убьют... я знаю... Нас все ненавидят... Нас все хотят убить...

Ни Мириам, ни Марине не удалось бы уговорить Сару вернуться в дом, не приди на помощь Мухаммед, Вади, а главное, Сальма. Как ни странно, но именно рядом с Сальмой Сара смогла успокоиться. Едва Сальма приблизилась к молодой женщине и протянула руки ей навстречу, Сара бросилась в ее объятия, как будто только в них могла найти защиту, а Сальма что-то тихонько шептала ей на ухо и гладила ее по голове, как ребенка.

Когда все наконец вернулись в дом, тревога Мухаммеда и Вади лишь усилилась.

— Надеюсь, что с ними ничего не случится, — пробормотал Мухаммед.

— Аллах этого не допустит, — ответила Сальма. — У меня сердце разрывается, когда гляжу на Сару. Даже не знаю, чем ей помочь...

Они засиделись допоздна, обсуждая сложившуюся обстановку. Омар Салем однозначно дал понять, что целиком и полностью на стороне британцев, и пообещал, что уж они-то сумеют обуздать сионистов. К этому времени уже успели арестовать больше сотни человек, и все беспокоились, что Игорь и Изекииль могут оказаться среди них.

Они отправились спать, по-прежнему снедаемые тревогой за судьбу друзей.

Мужчины в конце концов задремали, но Сальма так и не смогла сомкнуть глаз. Она заварила себе чаю и долго сидела в кресле-качалке, зашивая рубашку Мухаммеда. Было еще темно, когда из сада до нее донесся тихий шорох. Она выглянула в окно, но в потемках ничего было не разглядеть. Она не решалась ни выйти из дома, ни разбудить мужа или сына. Стараясь не шуметь, она на цыпочках направилась к дверям, прячась в тени.