Рокировки

Я не верил, что ко мне не пристанет какой-нибудь рак (хотя до «ракового возраста» было еще далеко), но ради мира в семейном гнезде начал курить трубку. Когда однажды утром я закурил трубку, набив ее ароматным табаком, мои коллеги так и прыснули:

— Ну вылитый Шерлок Холмс!

С тех пор и пошло-поехало — где шуткой, а где всерьез прилепили мне прозвище Наш Шерлок.

У Райко Моряка перенял я еще одну привычку. Бродя по лесам, независимо от того, один он или с приятелями, он разводил костер и садился около него. Если не было мяса или домашней колбасы, он запекал на углях грибы или ломти хлеба и съедал их с не меньшим удовольствием, чем свиную отбивную. Рассказывают, даже если ты досыта, до отвала наелся своих любимых блюд, стоит только увидеть, как Райко облизывает пальцы, и услышать его восклицания да настойчивые приглашения, ты вмиг станешь голодным.

Не раз говорил я со своими молодыми приятелями о Моряке и о том, что перенял от него, потому они, может, и пристали ко мне с пикником. Хоть сутки мечтали провести на природе. Ладно, решил я, не будет вырезки — наберу им грибов. И как-то в воскресенье повел всю компанию в Лозенские горы. У меня в машине были Краси и Тони, а в старом, побитом «опеле» Тоди поехала Дашка.

Остановились на маленькой полянке. Прошлым летом я в этом лесу напал на грибное место. И сейчас мне тоже должно было повезти, я это чувствовал.

— Давайте-ка, — сказал я девушкам, — подготовьте мясо. А парни тем временем соберут сухих веток и разведут огонь. Не забудьте нарезать палочек для шашлыка. Я иду за грибами.

— Бате Велко, я с тобой! — заявила Краси. — Хочу стать… грибничихой!

Тони взглянул на нее. Ничего не сказал, но ясно было, о чем он промолчал. Тоди что-то пробормотал негромко, однако так, что слышали все:

— Любовь на опушке… М-да, почему бы не попробовать?

— Буду поблизости, — сказал я, вытащил из багажника корзину и потопал, словно и не ждал никого.

Краси пошла следом за мной. Когда мы отошли, проговорила спокойно:

— У меня нет охоты ни любовью с тобой заниматься, как намекнул тот дурак, ни становиться грибничихой. Хочу спросить… Не хочешь ли ты стать посаженым отцом?

Я остановился и повернулся к ней.

— Замуж собираешься?

— Через месяц.

— За кого?

— Как «за кого»! За Тони.

— Устроили путаницу. Самая что ни на есть распрекрасная гадалка не угадает, кто у вас с кем! — сердито сказал я, сам не понимая, почему сержусь.

— Путаница, на которую ты намекаешь, сегодня никого не смутит, разве что слабака какого-нибудь.

— Ну и заявление!

— Прошу тебя, бате Велко, прекрати. Все вы горазды выступать против внебрачных связей, а на деле никто своего не упустит… Во время бракоразводных процессов в суде на особенно строгих взысканиях знаешь кто настаивает? Судьи, которые сами шляются к чужим женам. В древние времена любовь не была пороком, вспомни античные нравы. Мы ведь с тобой рассматривали рисунки каких-то купален в старой Помпее, и тебя от этих рисунков с трудом оторвали — тебя, бабушек и дедушек. Вот и скажи теперь, почему сегодня дело продолжения рода считается постыдным деянием?

— Наверное, потому, что не каждое дело имеет целью продолжение рода, и потому, что это порочно.

— Порочно, бате Велко, жить без любви.

— Далеко ты зашла…

— Может быть, и далеко, — перебила Красимира, — в своей откровенности с таким человеком, как ты. А в остальном я ничем не отличаюсь от современных женщин, которые понимают, что являются объектом любви. И понимают, что мужчина должен дорого заплатить за любовь. И еще понимают: если не возьмешь от жизни максимума, попусту растранжиришь свою молодость.

— А может быть, именно так и растранжиришь?

— Слушай, оставим философствования, не моего ума это дело. Пускай каждый живет, как считает нужным. Для меня любовь — спорт. Занимайся спортом, покуда ты на дорожке. Потому что потом всю жизнь будешь только глазеть с трибун.

— Ну и философия! Это похоже…

— Давай не спорить. Мы с тобой не разрешим эту проблему. Разговор шел о наших рокировках, как ты их называешь. Это одно, а женитьба — совсем другое.

— Почему ты торопишься замуж? Ты же еще молода.

— Выпал удобный случай, не хочу упускать. Замужество может положить конец рокировкам.

— Серьезные соображения.

— Не спеши делать выводы из того, что я говорю. Может, все эти сказки я придумываю просто так, лишь бы хоть что-нибудь придумать, лишь бы хоть как-то оправдать свое поведение.

Я запутался в ее туманных объяснениях и потому спросил напрямик:

— Ты с Тони говорила?

— О свадьбе? Да. Но он не хочет, чтобы ты был у нас посаженым отцом.

— Почему?

— Дескать, не нужны тебе лишние хлопоты. Можно взять Тоди и Дашку.

— Разберись с ним сама. Я — согласен.

— А твоя жена?

— Если она не захочет, возьму с собой кого-нибудь.

— А после что? Выяснения отношений?

— Это уж моя забота.

— Так не пойдет, бате Велко. Мы и вправду доставим тебе лишние хлопоты. Как считаешь, мы с Тони — пара?

— Безусловно.

— Он трудолюбивый, настойчивый, головокружительно быстро растет в своей профессии. Если и дальше так пойдет, уже через несколько лет он станет известным журналистом. Ты, кажется, посмеиваешься? Я действительно улыбался.

— Нет, я верю в эти перспективы, хотя они и не откроются так быстро, как ты наметила.

— Откроются, бате Велко. Единственное, что я не совсем одобряю, — это его манеру письма.

— Почему?

— Он из тех журналистов, которые похожи… на бюстгальтеры.

— Не понимаю!..

— Да что тут понимать? — перебила Краси. — Они всегда приукрашивают действительность. Но Тони дьявольски настойчив, он своего добьется. Он по трупам пойдет, не остановится, можешь мне верить. Мы были на втором курсе, когда он составил список из двадцати дочек… Не понимаешь? Ну, это были дочери высокопоставленных деятелей. Он хотел жениться только на такой, но сначала пытался выяснить, кого из двадцати отцов прочат в министры, чтобы тот быстро вывел его на высокую орбиту. Пока осаждал одну девицу за другой, двое папаш были сняты с высоких должностей. Скандал разразился! Ну, тут Тони смекнул, что такие деятели не слишком надежная для него перспектива. Тогда он переориентировался на поиски подруги, которая была бы ему достойным партнером по игре…

— И выбор его пал на тебя, — насмешливо заметил я.

— Да, бате Велко, — не замечая насмешки, ответила Красимира спокойно.

— Сегодня провозгласим тост за жениха и невесту?

— Ни в коем случае!

Я удивленно смотрел на нее.

— Мы с Тони договорились держать это в секрете до самого дня свадьбы.

— Тони будет нелегко с тобой.

— Почему?

— Красивая и умная женщина никогда не принадлежит одному мужчине, — продолжал я свои насмешки.

— Ты не очень хорошо меня знаешь, — проговорила она надменно. — Как только я выйду за него, я так закрою ставни, что никто не проникнет в нашу семейную крепость.

Последние слова прозвучали угрожающе. Я проследил за ее помрачневшим взглядом и увидел, что шагах в десяти от нас стоит, опершись на суковатую палку, Тоди. Он вроде бы отдыхал, а может, ждал кого-то, в любую минуту готовый ударить этой самой палкой…

— Ну и лес! — притворно жалобным голосом заговорил Тоди. — Где это видано, чтобы в лесу не было дров для костра?

— Ничего, — утешил я его. — Сколько надо для мяса и грибов, найдешь.

— Принеси полную корзину! — сказала мне Краси. — Я возвращаюсь.

Дойдя до ближайших зарослей кустарника, я сделал небольшой круг, вернулся назад и остановился. Было ясно, что мы с Тоди играем в кошки-мышки. Только кто же из нас был мышкой?

Один мой хороший друг год назад подарил мне миниатюрный диктофон с исключительно развитым слухом. Я не расстаюсь с этой игрушкой, и иногда она просто незаменимый помощник. Поэтому уже полчаса спустя я прослушал следующую запись: