Родственнички

- Кретин ты! - взвизгнула Аленка и наотмашь ударила Гошку.

Он успел отпрянуть, и ее ногти лишь обжигающе царапнули кожу на виске. Машина вильнула, выехала на встречную полосу. Совсем рядом раздался визг чьих-то тормозов и истошный рев клаксона. Георгий рванул руль вправо, выравнивая автомобиль и краем глаза замечая, как водитель встречной машины, медленно проезжая мимо, выразительно крутит пальцем у виска.

Ощущая, как мгновенно взмокла спина, Георгий медленно свернул к обочине и остановился.

- Дура! - в сердцах сплюнул он. - Ну что же ты за дура!

- Ну, Гошенька, прости меня... - проговорила Аленка, повернулась к нему, провела кончиками пальцев по оцарапанному виску. - Тебе больно?

- Больно? - он поморщился, отстраняясь от ее руки. - Да мы бы сейчас могли в смятку разбиться!

Она виновато потупилась.

- Между прочим, - сердито добавил Георгий. - У меня не только доверенности нет. Права мне Серега тоже так и не вернул. А если бы авария, да гаишники примчались бы? Что мне, из-за твоих припадков в тюрьму садиться?

Аленка вдруг тихо заплакала, отвернувшись.

Георгий обнял ее, развернул, прижал к себе.

Недавно он понял, что ему нравится, когда она плачет, потому что ему нравилось ее утешать. Наверное, не слишком-то это хорошо, но Георгий ничего не мог с собой поделать. Аленка разревелась, и он принялся ласково гладить ее по голове.

Самого Гошку никто никогда не утешал и по голове не гладил. Не разменивалась его родня на такие глупости. Вечно замотанной и недовольной матери было некогда, брат Володя вообще был к нему совершенно равнодушен, а от Сергея доставались только тумаки.

Никто из тех, от кого зависела жизнь Георгия Панина, не любил его. Его всего-навсего растили. Взращивали с каким-то обреченным остервенением. Не любили и взамен любви не ждали. В самом деле, на что им сдалась его любовь? Георгий ненавидел свою родню и старался поменьше думать о ней.

А ряядом с Аленкой у Гошки расправлялись плечи и за спиной вырастали крылья.

В сущности, ничего особенного между ними не было. Но Георгий теперь понял, что чувствует тот, кто кому-то нужен по-настоящему. Нужен не только для того, чтобы поболтать о пустяках, скоротать ночку в дискотеке, а потом перепихнуться на деревянных трибунах заводского стадиона... Правда, ничем из вышеупомянутого Георгий пренебрегать не собирался. Но кроме этого Аленка бежала к нему за утешением и поддержкой, и Георгий готов был ради нее свернуть горы и осушить моря.

Среди прежних его подружек тоже попадались симпатичные куколки. Но они интересовались только тем, что было у Георгия в штанах и в бумажнике. Благополучно побывав и там и сям и удовлетворив свое любопытство, подружки исчезали. А Аленка никуда не исчезала. Она, наоборот, возникала на горизонте иногда даже совсем некстати. С ней было порой трудно сладить. Бывало и так, что от ее нелепых злобных слов у Георгия горло перехватывало. Но иногда она становилась смирная, заботливая, внимательно слушала все, что бы он ни говорил ей, целовала, утешала, находила множество каких-то глупых, смешных и ласковых словечек, от которых у Гошки, привыкшего к отборному беззастенчивому мату, слезы начинали щекотать горло. И еще Аленка любила смотреть ему в глаза. Смотрела подолгу и без насмешки, словно любуясь, и Георгий терялся в догадках, чем же в его физиономии можно любоваться, если старший брат иначе, как уродом, его и не величает? Словом, Гошке рядом с Аленой было теплее, чем с кем бы то ни было.

Аленин отец, уже довольно-таки пожилой солидный дедок, когда-то был главной партийной шишкой в Сосново. Все партийных шишек давно уже обтрясли, но товарищ Мазин давно превратился в благополучного господина Мазина, который припеваючи жил и зашибал немалые деньги в местах, неведомых простому народу. Насчет немалых денег Георгий не сомневался: господин Мазин и его супруга довольно регулярно меняли машины, отовариваясь при этом в Серегином салоне. Тачки они выбирали первоклассные. И наверняка своей дочери они желали того же. Не зря же они перевели ее в самую престижную в районе школу - частный лицей. Не зря пичкали Аленку иностранными языками и дурацкой пиликающей музыкой, которую Георгий не выносил. Она читала каких-то писателей, чьи фамилии напоминали Гошке непечатные слова. Она любила какие-то странные бессвязные фильмы ни о чем, во время которых Гошка почти мгновенно засыпал от скуки... Нет, ни за что не позволил бы господин Мазин своей принцессе якшаться с парнем-недоучкой, едва-едва домучившим к восемнадцати годам вечернюю школу.

Аленка с обидой жаловалась Гошке на свою судьбу, на тиранию родителей, а тот сочувственно поддакивал. Но порой ему хотелось, чтобы его будущим тоже кто-нибудь озаботился и научил бы отличать Мопассана от Монферрана.

Серега, конечно, приложил руку к воспитанию младшего брата. Он посадил его руль лет в одиннадцать и пинками да матом за несколько лет сделал из него классного водителя, а также научил со знанием дела ковыряться в моторе. И то, и другое во все времена давало хлеб. А для того, чтобы копаться в моторах, никаких монферранов, а тем более мопассанов не требовалось. Сам Сергей Панин без них прекрасно обходился и становился год от года все толще и глаже. Ему и невдомек было, что Гошке не хотелось быть совсем уж серым валенком. Тем более, когда рядом Аленка...

Переведя дух, Гошка снова повел автомобиль.

Переезд, к счастью, оказался открытым, и они благополучно миновали его и въехали в Сосново.

Аленка уже совсем успокоилась. Она вытерла глаза и смирно сидела, послушно сложив руки на коленях. Но это еще ничего не значило. Из этого тихого омута могло выскочить что угодно.

Идея разжалобить брата и выжать из него немного денег принадлежала самой Аленке. Георгий сильно сомневался в том, что есть на свете такие братья, которые согласятся так просто расстаться с кровно нажитым, но согласился. Разжалобить своего брата Аленка вроде бы смогла, потому что этот странный мужик, помешанный на своих компьютерах, скорее всего, не знал толком не то что жизни за стенами своей квартиры, но даже и собственной сестры. Но вот деньги он давать не спешил.

- Слушай, Алена, а может быть, братан тебе не поверил?

- В каком смысле?

- Ну, может, он раскусил наш финт?

Она покачала головой:

- Да ну, что ты? Он со вчерашнего дня мечется. Сразу кинулся приятелей обзванивать, помощи просить... - Аленка как-то странно усмехнулась и добавила. - Хочет найти бандюгана и начистить ему физиономию.

- Ты что, шутишь? - испугался Георгий.

- Ничуть. А что ты дергаешься?

- Потом твой Ваня нам с тобой так начистит, что мало не покажется! Ты только смотри в оба, как бы братан твой активность ненужную не развернул...

- Если что, я просто скажу, что от меня отстали, он и успокоится, - беспечно отмахнулась Аленка.

Георгий доехал до старого спального квартала, застроенного панельными многоэтажками, и подрулил к огромному павильону. Офис себе Сергей отгрохал солидный. Георгий был здесь своим парнем, иногда от скуки трепался с консультантами в автосалоне, иногда помогал автомеханикам в мастерской, иногда даже пытался покомандовать, изображая из себя хозяина. Но за такое Серега мог и в зубы дать.

В зубы можно было получить и за взятую без спроса машину.

- Ладно, Аленка, выметайся, - вздохнул Георгий, притормозив у края троттуара. - Дальше я один.

- Влетит тебе, да? - сочувственно уточнила Аленка.

- Да хрен с ним, не впервой, - буркнул Георгий.

Она чмокнула Гошку в исцарапанный висок, вытащила из его кармана пачку сигарет и вылезла из машины.

Георгий свернул с проезжей части и обогнул павильон.

Увидев у служебного входа старшего брата и Варченко, спорящих о чем-то, Георгий припарковался рядом с "мерсом" Сергея.

- А н-ну! Топай сюда! - махнул рукой Серега. Видимо, ручки-то у него чесались, и он засунул кулачищи в карманы широченных брюк.

Георгий послушно вылез. Спорить с Серегой все равно бесполезно, сопротивляться тем более.