Страница 7 из 9
Мицуэ. «Что он сбросил? Наверное, опять провокационные листовки…». Я смотрела на небо и уронила письмо под каменный фонарь. Я заметила его на земле и присела, чтобы поднять. В этот момент все вокруг стало бледно-белого цвета.
Такэдзо. А я увидел пламенный шар, по яркости равный двум солнцам.
Мицуэ. Ах, мой бедный папочка…
Такэдзо. В центре шар был ослепительно белого цвета, по краям — неприятно желтый и красный. Огромный шар… (Пауза.)(обращаясь к дочери). А дальше?
Мицуэ. От горячих лучей этого страшного пламеневшего шара защитил меня каменный фонарь.
Такэдзо(в восхищении). Этот каменный фонарь?! Впервые слышу! Стоил он довольно дорого! Значит, достоин был своей цены.
Мицуэ. Если бы я не получила письмо от Акико-сан, я бы не присела в тот момент у каменного фонаря. Вот почему говорю, что Акико-сан меня спасла… (Мицуэ внезапно закрывает лицо руками.)
Такэдзо. Что с тобой?
Мицуэ. В то утро Акико-сан первым поездом вернулась из Мидзусимы в Хиросиму.
Такэдзо(отчаянно). Ах…
Мицуэ. Она каждый вечер проводила дополнительные занятия, для этого требовались бумага и печатная машинка. Она приехала в Хиросиму, чтобы получить все это в канцелярии своей гимназии.
Такэдзо. И что? Что случилось? Неужели…
Мицуэ. Она зашла к маме в Нисиканнон и ровно в 8 часов отправилась в школу. Бомба взорвалась, когда она проходила мимо больницы красного креста в районе Сэнда.
Такэдзо(причитает). Ой, ой, ой…
Мицуэ. Мама Акико-сан нашла свою дочь только через день, среди других трупов на полу у запасного входа больницы…
Такэдзо. Как ей не везет.
Мицуэ(рыдает). Задняя часть ее брюк была полностью сожжена, ягодицы обнажились… маленький клочок иссохшей калы торччал…говорили… (Пауза.)
Такэдзо. Хватит. Я почти понял, почему ты запрещаешь себе обычное человеческое счастье.
Мицуэ.(молчит).
Такэдзо. Однако, доченька, можно рассуждать по-другому. Стань счастливой не ради себя, а в память Акико-сан…
Мицуэ(прерывает отца). Я так не могу!..
Такэдзо. Почему не можешь?
Мицуэ. Я обещала маме Акико-сан…
Такэдзо. Обещала?..
Мицуэ(кивая головой). Да, это похоже на обещание.
Такэдзо. И что ты обещала?..
Мицуэ. Я встретилась с матерью Акико-сан через три дня после взрыва. До этого меня приютила наша бывшая учительница госпожа Хориути. Она жила в Миядзима.
Такэдзо. Госпожа Хориути. Я где-то слышал это имя.
Мицуэ. В гимназии она преподавала икэбану.
Такэдзо. Ах, помню эту старую учительницу.
Мицуэ.(молча кивает головой).
Такэдзо. Тебе повезло, что она была столь любезной.
Мицуэ. Госпожа Хориути ободряла и поддерживала меня. 9 августа я вернулась в Хиросиму. В городе воняло, как будто пекли рыбу.
Такэдзо(нежно). Наверное, я был красиво сожжен.
Мицуэ. Я собрала твои кости, папочка, безутешно рыдая.
Такэдзо. Спасибо тебе за это.
Мицуэ. Затем я отправилась в Нисиканнон, где находился дом Акико. Весь район был полностью выжжен. Ее маму я нашла в подвале. Спина разбухла от ожога, как будто она несла большой мешок. Поэтому госпожа Фукумура лежала вниз лицом…
Такэдзо. Как это жестоко!
Мицуэ. Увидев меня, мама Акико-сан очень обрадовалась, встала и крепко-крепко обняла меня. Она благодарила меня за то, что я нашла ее. Но когда она рассказывала о своей дочери, лицо ее исказилось. Госпожа Фукумура гневно смотрела на меня… (Мицуэ не может продолжать.)
Такэдзо. Что она сказала?
Мицуэ. «Почему ты осталась в живых?».
Такэдзо. (недоумевает, не понимая).
Мицуэ. «Почему ты осталась в живых, а не моя дочь?!». (Пауза.)
Мицуэ. Мама Акико-сан скончалась в конце августа…
Такэдзо. Может быть, я ошибусь, если предположу, что Сидзуэ-сан была вне себя, потому и сказала такую нелепость…
Мицуэ(резко качая головой). Нет, неестественно, что я осталась жить!
Такэдзо. Не смей так говорить!
Мицуэ. Я чувствую себя виноватой в том, что осталась в живых…
Такэдзо. Ни в коем случае не говори так.
Мицуэ. Слушай, папочка…
Такэдзо. Не хочу слушать такие вещи.
Мицуэ(не обращая внимания на реакцию отца, продолжает). Почти все мои подруги погибли. Ногути-сан умерла, стоя в противопожарном водоеме. Ямамото-сан перед смертью бродила с черными разбухшими губами, казалось, что она держит во рту баклажаны. Като-сан, которая сразу по окончании института вышла замуж, скончалась, держа на руках своего ребенка, сосущего грудь. Младенец, рыдающий на руках у мертвой матери, тоже скоро ушел на тот свет, ничего не успев узнать об этом свете. Отоба-сан, которая стала работать на центральной телефонной станции, погибла в объятии со своими обожженными коллегами. До самого последнего момента они поддерживали друг друга, считали своим долгом не покидать место работы. Три года прошло с того дня, а мне до сих пор не известна судьба многих моих подруг. И дорогого папочку я тоже потеряла!..
Такэдзо. Что касается наших отношений, то в этой истории давно уже поставлена точка. Подумай хорошенько.
Мицуэ. Нет. Тогда в Хиросиме естественным исходом была смерть. Остаться в живых было неестественно.
Такэдзо. Погибшие люди так не думают. Ведь сам я смирился со своей судьбой.
Мицуэ(прерывая отца). Я чувствую себя виноватой, что осталась в живых, но мне не хватает смелости умереть. (Опять идет дождь.) Вот поэтому я решила оставшиеся годы жить тихо и незаметно. А когда появится возможность — поскорее исчезнуть из этого мира. Папочка, последние три года были такими мучительными! Ах, похвали меня за то, что пусть еле-еле, но я старалась жить. (встает и направляется к выходу.)
Такэдзо. Ты куда, доченька?
Мицуэ. Еще много книг остались не отреставрированы. Я вернусь в библиотеку. Думаю, Киносита-сан там уже нет.
Такэдзо. Подожди! (Из кармана брюк Такэдзо вынимает письмо и вручает Мицуэ.)
Такэдзо. Ты опусти это в почтовый ящик.
Мицуэ. О!
Такэдзо. Экспресс-почтой.
Мицуэ. Какой ты опрометчивый…
Такэдзо. Это приказ отца!
Мицуэ дрожит, держа в руках письмо. Такэдзо, обнаруживая новую протечку, опять начинает ходить по комнатам и подставлять под капли воды пиалы, горшки и кастрюли.
Такэдзо. Дождик, дождик, перестань! Твой отец негодяй, мать твоя лентяйка!
Дождь становится все сильнее, на сцене темнеет.
Сцена четвертая
Музыка медленно затихает, слышится шум мотора маленького грузовика. Становится светло. Прошло два дня. Пятница, шесть часов вечера. В столовой на столе стоят две пустые чашки. Только что ушли Киносита-сан и водитель грузовика. В спальне и в саду груды «атомных» образцов, которые привез Киносита-сан. Пол спальни устлан газетами. Стоят ящики с расплавленными бутылками; большие часы, остановившиеся в 8 часов 15 минут; кукла в костюме невесты, сожженная наполовину… Справа около стены так же много ящиков и коробок. В саду справа — фрагменты верхней части каменного фонаря. Среди них — головка каменной статуи божества Дзидзо с расплавленным лицом. Слышно урчание мотора отъехавшего грузовика. Из прихожей появляется улыбающаяся Мицуэ. Берет со стола чашки и несет их в кухню, откуда приносит тряпку и вытирает стол. Взгляд Мицуэ останавливается на головке Дзидзо, улыбка мгновенно исчезает с ее лица. Медленно и нерешительно выходит в сад, нежно обнимает головку, вглядывается в исчезнувший лик. Тихо и печально стонет.