Страница 79 из 112
Дело обстояло даже хуже, чем она успела себе вообразить пока снимала рубаху. Левое плечо вспухло. Края резаной раны сочились гноем, а чернота пустила свои щупальца под ключицу. Доната едва сдержала горький стон, не следовало пугать Ладимира - вон как глазищи раскрыл, смотрит.
- Почему не промыл, как я сказала тогда? - сухо спросила она.
- Не до того было, - нахмурился он и потянулся за рубахой.
- А вчера? А позавчера? - она чуть не сорвалась в крик. - Тоже не до того было?
- Оставь. Еще день-два...
- Еще день-два, - зарычала она от злости, но перебила сама себя, - так.
Она решительно поднялась, лихорадочно соображая, что она будет делать, если в горных ручьях не водится то средство, что однажды спасло ей жизнь.
- Посвети мне, хоть ветку возьми. Я в темноте вряд ли что разгляжу.
- А мясо? - только спросил он, но подчинился безропотно.
- Успеем.
В свете ярких, но быстро отгорающих факелов, ручей, сквозь расщелину в скале бодро искавший свой путь среди камней и травы, радовал глаз чистотой. На первый взгляд Донате показалось, что ее надежда так и останется надеждой и уж лучше сразу признаться себе в этом. Только настойчивость и желание, перед которым отступила природа, повернуло удачу в ее сторону. Она разглядела их случайно. Очередной факел, подпаленный от предыдущей ветки стал гаснуть и белые пиявки проявились в прозрачной воде, при ярком свете незаметные совершенно.
Когда она схватила их - сразу двух, редкая удача! - они извивались у нее руках, готовые впиться в тело крохотными шипами.
- Я не стану этого делать! - услышала она, но радость от этого меньше не стала.
- Куда ты денешься? - веско сказала она. - И моли Отца, чтобы не было поздно.
Ладимир согласился с одним условием: она сделает то, что задумала, после того, как он поест. Ей пришлось так и нести пиявок за извивающиеся хвосты и терпеливо ждать, пока Ладимир насытится, глотая слюну и вдыхая запах готового мяса.
Ладимир тоскливо косился в ее сторону, отрывая зубами кусок за куском и жаловался на то, что стоит ему посмотреть на белых червей, как у него пропадает аппетит. Насытившись, он стал покладистым. Не тратя понапрасну слов, он смело подставил ей плечо, малодушно отвернувшись в сторону.
Доната тщательно проследила за тем, чтобы лечебные пиявки присосались туда, куда нужно. Ладимир морщился, но она ему не верила: скорее всего больное место уже потеряло чувствительность.
Всю ночь она молилась матери. Ладимир спал беспокойно, дышал часто, то и дело облизывал сохнущие губы. И как только забрезжил рассвет, Доната уже тянулась беспокойной рукой к его лбу, моля небо о том, чтобы у него не было жара.
- С добрым утром, - он открыл глаза и улыбнулся.
Но она не поверила в его улыбку, пока не осмотрела рану.
Белые пиявки имели какой угодно цвет, только не белый. Раздувшиеся бока отливали черно-красным. Когда Доната тронула их пальцем, она отвалились. Они были мертвы, но все, что могли, они сделали. Чернота вокруг раны никуда не делась, но края очистились от гноя и прилив свежей крови соединил их, наметив путь к выздоровлению.
Доната потратила время на то, чтобы в неярком свете начинающегося дня выудить из ручья еще двух белых пиявок и с гордостью приставить их к ране, не ожидавшего от нее подобной выходки, Ладимира. На сей раз он не сопротивлялся, лишь ограничился "коротким" высказыванием о своей нелюбви к червям. В ожидании конца которого, Доната успела собраться в дорогу.
- До вечера должно хватить, - твердо пресекла Доната его неловкие попытки сослаться на то, что так неудобно нести мешок.
Чтобы облегчить его участь, она взяла у него меч. Идти было неудобно, к вечеру омерзительно саднила та часть тела, что находилась пониже спины, и по которой постоянно лупили ножны. Но согревала мысль о том, что положительные сдвиги в лечении наметились и теперь дело за временем. Она позволила себе жалобный стон, устраиваясь на камне, накрытом курткой. Пока Ладимир ушел за водой и слышать ее не мог.
На третий день, меняя на ране очередных - уже с превеликим трудом добытых белых пиявок, Доната с радостью заметила, что помощь "червяков" больше не нужна. Чем вызвала у спутника вздох облегчения. Она наложила повязку, предварительно положив на рану смесь из заваренных листьев Придорожника. И счастливая улеглась спать.
***
Как она уговаривала Ладимира остаться на ночлег в долине!
Среди камней, среди скал, среди холода и завываний ветра, пронизывающего до костей - вдруг открылась долина, как на ладонях отогретая заботливым дыханием матушки-природы. Обласканная лучами Гелиона, расцвеченная желтой листвой, что неторопливо сбрасывали угнездившиеся в скалах горные клены, с ручьем, искавшим путь к свету среди густой еще травы - настоящая Небесная Обитель.