Страница 75 из 112
- Теперь вижу, что ты действительно последний, - и толика сожаления скользнула в ее словах. - Это что у тебя - обезьяна на побегушках?
И юлой завернувшись в воздух, Черная Вилена обрушилась сверху на открывшего пасть демона. Он успел взмахнуть тяжелой лапой, но она оказалась проворней. Эту лапу, отставленную вперед и расчертили острые когти. Черная Вилена темным смерчем тотчас взвилась, послушно замерев на плахе, рядом с лежащей без сознания Донатой.
Кожа на лапе демона разошлась, выпустив облако красного пара, тут же росой осевшего на стенах.
- Убей девку, убей, - едва слышно приказал колдун, прежде чем скрутила его боль, заставив осесть на пол, сжимая руками голову.
Демон послушно бросился выполнять приказ хозяина. Держа у груди поврежденную лапу, он плавно, не делая резких движений, сместился в сторону, чуть приблизившись к заветной плахе. Черная Вилена ждала. Она не шелохнулась, когда демон, не сводя с нее щелей глаз, сдвинулся по дуге в сторону, незаметно для глаза снова приблизившись к Донате.
Черные глаза Вилены не имели выражения. Неизвестно - следила ли она за постепенно приближающимся к жертве демоном, или силы покинули ее. И тогда все, что ей осталось: быть немым свидетелем смерти обреченной девушки.
Демон смелел. Припав мордой к полу, он сжался в комок, по-кошачьи подбираясь ближе. Только жилы перекатывались под толстой кожей.
Они прыгнули одновременно, сошлись в полете как два смерча. Демон, отторгнутый Черной Виленой, отлетел к стене, и замок содрогнулся от страшного удара. Долгий вой слился с воплем колдуна. Демон дрожал, еще пытаясь подняться, его гнал вперед приказ хозяина, но сломанные кости не подчинялись ему. Из пасти вывалился раздвоенный язык. Бессмысленно расширившиеся щели глаз ловили вечный отблеск свечей. Он споткнулся на ровном месте, сделал попытку утвердиться на четвереньках, но не смог.
Вместе с последним вздохом у его тела возникло фиолетовое свечение. Тьма стремительно поглощала свое дитя, так неразумно откликнувшееся в свое время на чужой Зов.
Черная Вилена сошла с пьедестала, брезгливо обходя исчезающее в мерцании тело демона. Черные узкие ступни без боли наступали на острые камни.
Колдун поднялся, чувствуя ее приближение. Он вскинул руки, намериваясь вызвать еще одного демона, быть может последнего, оставшегося от былого величия. Но Черная Вилена опередила его. Правой рукой она вздернула его за шею, терпеливо пережидая робкие удары рук и ног, беспорядочно колотивших ее тело.
- Вот и все, последний Повелитель демонов, - почти с сожалением сказала она. - Ты больше не сможешь никого позвать. Пусть твои слуги уйдут спокойно, без мук. Вместе со своим хозяином.
Левую руку она погрузила в его хрипящий от боли рот и с прежним вздохом сожаления, легко разорвала его от уха до уха. Хлынувшая из раны кровь сплошным потоком заливала пол, стремительно огибая черную совершенную кожу.
Вдруг Черная Вилена склонила голову, к чему-то прислушиваясь, и в тот же миг истаяла без следа.
Мешком рухнувший на пол колдун, поздно внял гулким шагам смерти. Пытаясь унять поток крови, еще не лишенный веры в то, что опасность миновала и ему суждено остаться в живых, он запоздало обернулся на звук шагов.
И увидел Ладимира, сжимавшего в руке обнаженный меч.
В свете свечей разглядев обнаженное и распятое тело Донаты, изуродованное лицо колдуна, больше напоминающего чудовищную волчью пасть, Ладимир в какой-то момент отшатнулся, не решаясь нанести последнего удара. Но колдун сам подписал себе смертный приговор. Он вскинул вперед руку в повелительном жесте и Ладимир, не дожидаясь последствий, в стремительном выпаде пронзил тело колдуна.
***
Ее колотила такая крупная дрожь, что слова выпрыгивали из нее как детские шарики.
- Где... я...
Холод гнездился в каждой клетке души и тела. Холод поселился там прочно и навсегда. И как полновластный хозяин спешил расставить все по своим местам.
- Я... где, - еще одна попытка вытолкнуть слова из охрипшего горла не увенчалась успехом.
Никто не ответил Донате. Тогда она с трудом разлепила веки, покрытые шелухой долгого сна. Сквозь пелену множества незнакомых вещей, взгляд выхватил из темноты режущие до боли в глазах языки близкого огня. Вот только протяни руку - и согреешься, и бежит холод, трусливо поджав куцый хвост. Она бы так и сделала. Но рука не желала подчиняться. Она отозвалась долгожданной болью в плече - дальше словно ничего и не было. Жалобный стон сорвался с ее губ и напугал даже Донату. Она снова попыталась пошевелиться, но снова ничего не получилось.