Страница 24 из 112
И Отец ответил.
- Завозилась, завозилась, - смутно знакомый голос, раздавшийся у самого уха, заставил Донату содрогнуться. - Лежи смирно.
- Кто здесь? - в тон собственному стону потянула она.
- Все тот же. Кто же еще?
- Ладимир! Ты! - И рукой нашарила что-то из его одежды, и вцепилась так, что можно было только отрезать.
- Полегче. Вцепилась. Кому же еще тут быть?
- Я... ослепла? - Доната, наконец, догадалась потрогать глаза.
- Руки! - властно приказал он и она подчинилась. - Сейчас тряпку поменяю.
Что-то прохладное легло на глаза, но зрения не вернуло.
- Что со мной? Почему ты здесь? Я ослепла? Да говори же, чего душу тянешь?!
- Отвечаю по порядку. И не ори, пожалуйста, наоралась уже. Не ослепла ты. Еще благодари Отца, что нос не сломала. Даже не пойму, как такое чудо получилось... Где же мне еще быть, если ты орала так, что пока я бежал, думал, самое меньшее, что с тобой приключилось - кожу с тебя живой снимают... А самое большее - на лягушку, не приведи Отец, наступила...
Она судорожно перевела дыхание, по-прежнему не выпуская из рук рукава его рубахи и шутку не оценила.
- Прибегаю... Не знаю, что с тобой случилось. Ты лежала на камнях... Откуда их столько взялось? Знаю я это место, купались мы с отцом здесь и года не прошло. Никогда тут их не было. На тебя что ли полюбоваться со всей округи сползлись? Ты лежала вниз лицом. Хотел похоронить тебя, как положено, а потом догадался перевернуть на спину... не пойму, как ты нос еще не сломала? У тебя опухли глаза и два здоровых синяка в пол-лица. А так больше ничего. Жить будешь.
Понятно. Черная стерва бросила ее на камни. Но тогда... она же голая совсем! И он видел?! Ужас. Вот он - настоящий ужас. Кровь бросилась ей в лицо и тут же немилосердно зажгло в глазах.
- Ты чего? - подозрительно спросил он, когда Доната остервенело зашарила руками, ощупывая собственное тело и с облегчением обнаруживая на себе штаны с неумело завязанным шнурком и перекрученную у ворота рубаху.
- Я... это... неодетая была.
- Точно. Я одевал тебя. Как сумел, - так брезгливо сказал он, словно малое, что пришлось ему сделать - убирать за ней дерьмо. - Приходилось девок раздевать, но вот одеваю - тебя первую...
- Благодарствую, - не удержалась она от сарказма. Чего теперь - одежда же на ней? - Не надорвался?
Он не ответил. Не услышав даже пренебрежительного вздоха, Доната растерялась.
- Эй, - несмело позвала она. - Ты еще здесь?
- И рад бы быть от тебя подальше... Ладно, уговорила. Провожу тебя до славного города Гранд, оттуда до Бритоля рукой подать, и все - поминай, как меня звали.
Доната задышала ровнее, боясь вспугнуть собственное счастье.
- Убедительная просьба...
Она едва сдержалась, чтобы не крикнуть "проси чего хочешь!"
- Держись от реки подальше. Потом искупаешься, если так неймется. Дня через три пути деревенька будет - Здравинка называется. Там и помоешься, во дворе, за занавеской... неугомонная. Опухоль до того времени сойдет. Тебе же в люди пока нельзя показываться, с таким-то лицом... Хотя, погоди... Может как раз наоборот. Сочтут за убогую, денежку станут подавать. Разбогатеешь...
Она с улыбкой - насколько позволяла опухоль, огненными шарами давившая лицо - слушала, как он ее отсчитывает. Да хоть бы вообще не умолкал ни на мгновенье. Век бы слушала.
- Последний к тебе вопрос. Да не ерзай ты, только тряпку пристроил... Ты чего хотела-то, на самом деле, искупаться... или я чего не знаю?
Вот. Самый главный вопрос. Доната шумно вздохнула. Дескать, да, искупаться. Пусть пока отстанет от нее со своими вопросами. Ей подумать надо.
Первое. И последнее оно же. Откуда взялась эта черная сволочь? Что-то она там лепетала по поводу тела, которое им приходится делить, но это все чепуха. Это знает даже ребенок: человек с демоном в одном теле не живут.
Доната сама сначала приняла ее за демона. Но кто же поверит в такое, что демон, тихой мышкой прячется где-нибудь... Доната пошевелила плечом, в руке или ноге, ждет своего часа, чтобы явиться хозяину тела. Она хотела хихикнуть в угоду собственным мыслям, но в последний момент передумала - боль давила щеки огненными когтями. Кроме того, пришлось бы тогда объяснять Ладимиру, над чем ей вздумалось посмеяться.