Страница 102 из 112
Но их было много. Со всех сторон к ней тянулись потные руки, слюнявые рты.
***
- А ты бы хоть спасибо сказала!
- Я сказала...
- Сказала она, - не сдержался Исидор. Встал с лавки и подошел к окну, заложив руки за спину.
И долго молчал, наблюдая за тем как над горизонтом, разгоняя снежные облака, лениво встает Гелион.
- Я-то думал, что всякого повидал на своем веку. Но поверь, когда я вошел в казарму...
- Избавь меня от подробностей, господин десятник, - ехидно скривила губы Доната.
Исидор от удивления обернулся быстрее, чем намеривался. Оттого и с трудом удержался на ногах.
- Теперь я понял, что мне в тебе нравилось, Донна...
- Неужели моя роскошная грудь? - съязвила она, едва переживая острую боль, что скрутила внутренности узлом. Какое стеснение после того, чему он был свидетелем? И тут же подняла голову, смущенная его молчанием.
В его глазах плескалась искренняя обида, как будто он слышал эти слова от того мальчика, которым она была еще вчера. Словно прежним Доном она пришла к нему и стала говорить непотребные, кощунственные вещи.
- Непростым ты была мальчиком, Донна, - хрипло сказал он. - Но девочкой получилась и вовсе странной. Зачем нужен был весь этот маскарад? Все-таки объясни. Да после тех шакалов я бы тебе...
- Отдельное место в Веселом домике. Благодарствую. Мне кажется, я не достойна такой чести.
Его черные брови сошлись у переносицы.
- А что ты вообще забыла в лесу, Донна? Я как-то не брал это в голову: мало ли парней в лесу бродят? Одних Истина немилосердная из дома гонит, других беды. Война все выправит... Но чтобы девочка по лесу одна бродила... Чего ты одна в лесу забыла, Донна?
- У меня тоже Истина, - выдохнула Доната, передернувшись от отвращения. Если ему требовалось назвать черное черным, а белое белым, грех в этом отказать. Спасителю.
- Иди ты! - не поверил он. - Кто ж это постарался, неужто мать родная?
- Не имеет значения. Я устала от болтовни, господин десятник.
Он опять дрогнул и уставился на нее, что-то разглядывая на ее лице.
- Да, - его голос потерял выражение. - Теперь я понял, что и девчонкой ты мне нравишься. Оставайся, Донна. Чего ты забыла с графом? Я в обиду тебя не дам. Обещаю, ни в каком Веселом домике жить не будешь. В этой комнате живи...
- С тобой? - вырвалось нечаянно.
Пауза.
- Со мной, - тяжкий выдох.
Она поворочалась на лавке, устраиваясь удобнее, чтобы ток крови оставил в покое ее многострадальные бока.
- Я с графом поеду, в Славль.
- С графом? Думаешь, лучше тебе будет с графом? - он постепенно распалялся и вместе с тем подходил к ней ближе. Бритый череп блестел, отражая лучи Гелиона. - Думаешь, где ты окажешься после того, как граф натешится с тобой? Там же окажешься - только в Славле не домик, нет - бери выше, Веселый дом! Представляешь себе? Здесь на пару сотен мужиков - десять девок! А там десять девок - на тысячу! Хоть на миг представь себе, скольких надо за ночь через себя протащить! Так где лучше тебе будет?! Донна! Где лучше? Оставайся, последний раз тебя прошу!
- Исидор, не трать силы. За вчерашнее спасибо.
И не поднимала глаз, пока не раздался хлопок двери, закрытой с чувством и в отчаянии.
Потом откинулась на подушку и боль тотчас овладела телом. Полноправной хозяйкой стала вить гнездо где-то в животе, довольно ощутимо намекая на то, что не прочь бы заняться и левым боком. А не случись Исидору поинтересоваться, что за шум в казарме по ночам, так и вовсе...
Впрочем, лучше об этом не думать. Лучше думать о том, что сейчас предстоит последний и самый трудный рывок: превозмогая боль одеться, выйти во двор и весь день провести в седле, сопровождая Берта в качестве его дамы.
Доната застонала. Так громко, что испугалась даже боль. На миг отступила и стало легче дышать. И за своим стоном не услышала, как открылась дверь. На пороге, внушительно поддерживая крутые бока руками, стояла Тереса. Стояла и угрюмо рассматривала Донату.
- Чё встала? - вежливо осведомилась Доната. - Заходи, раз пришла.
- Парнем обходительней была, - фыркнула Тереса. - А я-то тебе... я-то тебе...
Она прыснула, смешно надувая щеки. Сдерживаемый смех душил ее. Она закрыла рот руками, тщетно пытаясь сдержаться. Но не смогла. Задирая подбородок вверх она хохотала, дважды порываясь остановиться. И всякий раз, бросая на Донату полный слез взгляд, начинала смеяться снова.