Страница 69 из 97
Задетое словами Главка самолюбие Гектора возмутилось, победив в его душе благоразумие. Он закричал: "Возьмём тело Патрокла!" и побежал догонять троянцев, уже уносивших в город божественные доспехи. Переодевшись, он окончательно подписал себе смертный приговор.
Но Зевс позволил ему, прежде чем погибнуть, совершить пару подвигов. Собрав троянцев и союзников, он повёл их в бой за уже обнажённое тело Патрокла. От вида этого войска стало не по себе даже смелому Менелаю и неустрашимому Аяксу. "За Патрокла я не беспокоюсь - с ним уже ничего не может случиться. А с нами может", - сказал Аякс. "На помощь!" - закричал Менелай, и тут же на его зов явилось множество греков, стеной вставших вокруг тела Патрокла.
Но всё же первый натиск троянцев оказался удачным. Им удалось пробить брешь в обороне и захватить Патрокла, не убив, впрочем, при этом ни одного грека. Унести тело далеко им не позволил Аякс. Догнав троянца, уже тащившего тело за ногу, Аякс пробил ему копьём голову. Троянцы и греки смешались, все дрались со всеми, и было уже не разобрать, кто в данный момент владеет желанным трупом. Тел вокруг уже навалилось столько, что трудно понять, за какое из них все дерутся - оно было, разе что, больше изуродовано, поскольку каждый тянул его в свою сторону.
Боги на Олимпе, не зная, кому Зевс собирается присудить победу, болели каждый за своих с такой страстью, что чуть не передрались. Они несколько раз опрокинули треножник, на котором стоял ясновизор, прыгали, орали и подняли такой шум, что даже души, томящиеся в преисподней, услышали и стали стучать швабрами по потолку, требуя прекратить это безобразие.
Когда божественная ватага в очередной раз взревела от удачного удара Гектора, от толпы незаметно отделилась Афина. Она осторожно огляделась и, убедившись, что на неё никто не смотрит, окуталась розовым облаком и рванулась в сторону Трои.
-- Видал, Кроныч? - спросил Гермес.
-- Кого? Афину-то? Пустое. Теперь уже можно. Пусть подурачится. Егоза. Ей всё время кажется, что она умеет хорошо маскироваться и делать что-то незаметно.
Афина появилась рядом с Менелаем когда греки, потеряв Патрокла, отступали под натиском троянских героев, и схватила его за локоть.
Обернувшись, Менелай с удивлением увидел перед собой старика Феникса.
-- Что ты делаешь?! Зачем отступаешь?! Это же стыд какой! Веди своих в наступление, ты же можешь! Ты же такой смелый! - затараторил тот.
Менелай сперва с недоумением смотрел на скачущего от волнения Феникса, а потом улыбнулся и ответил:
-- Конечно, но только если Афина поможет. Без неё на войне делать нечего.
Феникс застенчиво опустил глаза.
-- Ты действительно так считаешь?
-- Конечно! - с жаром сказал Менелай. - Она ведь такая умная, такая красивая, такая смелая! Все герои - дети по сравнению с ней! Если она мне поможет, я разом всех врагов одолею.
Лицо Феникса покраснело от удовольствия.
-- Конечно, она тебе поможет, - тихо сказал он. - Ты станешь смелее мухи и сильнее льва.
Менелай действительно почувствовал необычайный прилив сил и мужества. Бесстрашно как муха он налетал на врагов, уворачивался от ударов и не отступал, как его ни гнали. Как лев он преследовал и убивал убегающих. Тело Патрокла опять перешло в руки греков.
"Как всё-таки здорово являться к людям в каком-нибудь образе, - подумала Афина. - Они, оказывается, столько интересного обо мне за глаза говорят!"
Но скорая победа греков в борьбе за стратегически важный труп не устраивала громовержца. Как только Менелай захватил тело, грянул гром, и над сражающимися нависла грозовая туча. В то время как над всем полем боя ярко светило солнце, именно вокруг тела Патрокла сгустилась непроглядная тьма. Даже боги на Олимпе не могли разобрать, что там происходит, и кто кого бьёт.
Новые доспехи
Ахилл перебирал струны форминги, прислушиваясь к звукам боя, всё более отдалённым.
"Ну я же сказал Патроклу, чтобы он только отогнал троянцев от кораблей, - с некоторой досадой думал он. - Не хватало ещё, чтоб он без меня Трою взял. Это ж как я тогда выглядеть буду!"
Ахилл подозрительно покосился на небо.
"Нет, Зевс такое не попустит, - подумал он. - Зевс на моей стороне, он меня не подведёт".
Он отложил формингу и повернулся в сторону города, тщетно всматриваясь и вслушиваясь. Смутное беспокойство овладело им. "А что, если Зевс не так понял насчёт славной победы? А что, если..."
Эти опасения были вполне обоснованы: много известно случаев, когда люди просили о чём-то богов, а те исполняли их просьбу так, что лучше бы они этого не делали. Попросит кто, например, вечную жизнь, и мучается веками - дряхлый старик, а попросишь вечную молодость - превратят в мраморную статую. И не придерёшься: что просил, то и получил. Точнее надо свои желания высказывать, да только люди вечно сами не знают, чего хотят, вот и не могут толком сказать, что им надо. Казалось бы, разберись со своими желаниями, и только потом проси богов. Но люди, которые точно знают, что им надо, всегда могут добиться этого сами. Такие люди богов ни о чём не просят.
Сомнения Ахилла разрешил Автомедон, вернувшийся в колеснице один. Уже по виду заплаканных коней и по растерянному лицу возницы можно было бы всё понять, но Ахилл понял не сразу.
-- А где Патрокл? - спросил он.
-- Гектор убил Патрокла. И доспехи он забрал. Сейчас Менелай с Аяксом за тело бьются.
Что-то оборвалось в душе Ахилла. Он со стоном разломал формингу и отшвырнул в стороны обломки. Колени его подкосились. Он упал на землю, заплакал, застонал, разодрал свой хитон, рвал на себе волосы и катался по грязи. Только сейчас неуязвимый сын бессмертной богини, убивший сотни человек и видевший тысячи смертей, начал понимать, что смерть угрожает не только другим - она может постигнуть любого: близких, друзей, его самого. Это страшное открытие было невыносимо для избалованного матерью и судьбой героя.
Автомедон знал, что Ахилл огорчится, но такой бурной реакции он от своего командира не ожидал и, пару секунд понаблюдав это в растерянности, убрал подальше все острые предметы.
Фетида в это время была на дне моря, на вечеринке со своими сёстрами. Вдруг, во время весёлого разговора, лицо её сделалось серьёзным и взволнованным, она вскочила и прислушалась. Сёстры испуганно посмотрели на неё и разом перестали галдеть.
"Сыночек мой плачет! - сказала Фетида и вдруг сама заплакала. - Что с ним могло случиться? Он же сегодня не воюет! Для горя я его родила, а не для радости - славного полубога, самого великого героя всех времён! Не для этого жестокого мира он создан! Чувствую, беда его ждёт! Не долгую жизнь он проживёт, но и в ней ему не будет счастья!"
Нимфы заойкали и запричитали, некоторые тоже на всякий случай расплакались, и все вместе побежали вслед за Фетидой к Трое, где плакал сынок их сестрички - славный герой Ахилл.
Когда вся эта толпа в несколько десятков морских нимф появилась перед ним, Фетида бросилась к сыну, обняла, прижала его голову к своей груди, а нимфы подняли такой плач и вой, что слышно было и в городе, и на другом берегу Геллеспонта.
"Я Гектора за человека считал, а он убийца! Он Патрокла убил! - стонал Ахилл. - Он и доспехи мои забрал. Те самые, что папе боги подарили. Это я во всём виноват! Патрокл ведь, наверное, меня на помощь звал, а я не пришёл, не услышал! Это всё моя проклятая обида! Все воевали, а я как последний трус в лагере отсиживался. Я же из всех греков самый доблестный. Поумнее меня многие найдутся, но сильней и храбрее никого нет. И я разозлился на Агамемнона как капризная девчонка! Всё! Теперь я только на Гектора злюсь и на троянцев. Иду в бой. Будут у меня сегодня троянские вдовы плакать! И не пытайся меня удерживать, мама!"
Эти слова серьёзно испугали Фетиду. Она надеялась, что Ахилл, наконец, бросит эту не нужную и опасную для него войну, но теперь он вдруг снова захотел воевать, да ещё и в таком взвинченном состоянии.