Воля богов!

   Афина, уже начавшая за этой речью клевать носом, чуть не свалилась с ветки и недовольно заворчала:

   -- Ну, хватит уже, дедушка! Какая ещё Прокрида? При чём тут Прокрида? Мы сюда воевать пришли или сказки слушать?

   -- Ты, дочка, не кипишись, - ласково ответил Нестор. - Слушай, что старики сказывают - стариков слушать полезно. Повоевать ты ещё успеешь. Война всегда будет, а мы, старики, будем не всегда. Ты посиди и послушай. Потом ещё спасибо за науку скажешь.

   -- А я бы, пожалуй, послушал, - безразличным тоном сказал Аполлон, подперев подбородок кулаком.

   Тактичное замечание Нестора заставило Афину вспомнить, что она богиня мудрости, и устыдиться своих слов. Ничего не ответив, она положила щёку на ладонь и приготовилась слушать.

   Бойцы обеих армий поснимали тяжёлые доспехи, сели на землю и тоже слушали рассказ Нестора:

   "Давно это было. Вы тех времён не застали, и хвала богам, что жить вам тогда не довелось.

   Трудное было время. Бедно тогда жили, зарабатывали мало, а цены были высокие. Да и по тем ценам ничего не достать было.

   Жил тогда царь Кефал. Красавец, охотник - не нам чета. И жена у него была красавица, а звали её Прокридой.

   И так они друг друга любили, что клятву дали никогда ни с кем друг другу не изменять.

   Клятву дать - дело не хитрое, а как соблюдать её, если оба такие красивые?

   Заметила однажды Кефала на охоте богиня утренней зари и сразу глаз на него положила.

   Эос Гипереоновна - богиня достойная и всеми уважаемая, да вот только, не при вас, Афина Зевсовна, будет сказано, на передок слаба. Ни одного красивого мужчину пропустить не может, потому и восходит утром вся пунцовая - стыдится, значит, что всю ночь вытворяла.

   Вот и стала она Кефалу глазки строить и всякие недвусмысленные намёки делать, но он ни в какую: "Я, - говорит, - жене обещал". А Эос ему: "Дурак ты, Кефал. Один раз ведь живём. С богиней-то можно. Или ты думаешь, что Прокрида твоя случай упустит, если возможность хорошая подвернётся? Ты не отвечай - проверь сначала, а потом уж выводы делай".

   Превратила она Кефала в богатого иностранца и надавала ему товаров всяких заморских, какие на рынке тогда не купить было.

   Пришёл Кефал в таком виде к жене и стал её склонять, не при вас, Афина Зевсовна, будет сказано, к интимной близости, но она ни в какую: "Я, - говорит, - мужу обещала". А он ей: "Дура ты, Прокрида. Один раз ведь живём. Смотри, что я тебе за это подарю". И предложил ей такие подарки, что у Прокриды сразу все глаза разбежались. Мало что денег таких стоили, что ни у кого тогда не было, так ведь и не достать было такое. На рынке в те времена только дрянь всякая была местного производства, а тут всё иностранное, качественное, с камнями драгоценными. Вот Прокрида и думает: "Ну, с иностранцем-то один раз можно. Это ж и не стыдно даже, если за одну ночь столько получу, сколько другие за месяц не заработают". Вот она и согласилась. А Кефал свой обычный облик принял и говорит: "Я-то ради тебя Эос отказал, а ты вон, оказывается, какая!" И словом её назвал нехорошим, обидным, не при вас, Афина Зевсовна, будет сказано.

   Заплакала Прокрида и пошла к Артемиде Зевсовне жаловаться. Она ведь богиня охоты, а Кефал, значит, ей вроде как подчинённый.

   -- Помоги мне, - говорит, - Артемида Зевсовна, забери к себе. Обидел меня муж: словом нехорошим обозвал за то, что я с иностранцем за шмотки согласилась.

   А Артемида Зевсовна ей и отвечает:

   -- Раз ты, Прокрида, с иностранцем за шмотки согласилась, то, значит, ты наверное то самое нехорошее слово и есть. Не возьму я тебя к себе: мои нимфы все барышни целомудренные - они у тебя плохому научатся. Но раз уж твой муж охотник, а я охотников не люблю, поскольку они моих животных убивают, я тебе, Прокрида, всё-таки помогу.

   И дала она Прокриде копьё. Не простое, а волшебное, специально для богов изготовленное, с железным наконечником, какое бьёт без промаха и всегда насмерть. И превратила Прокриду в мужчину.

   Пришла, значит, Прокрида в таком виде к Кефалу, а он, как копьё увидел, так сразу глазом намётанным его и оценил. Тогда ведь таких копей ни у кого не было - в продаже только дрянь всякая, у которой острие пальцами согнуть можно. И стал он Прокриду упрашивать:

   -- Продай, - говорит, - мужик, копьё. Я тебе за него что хочешь дам и полцарства в придачу.

   А Прокрида ему и отвечает:

   -- Ну, раз ты мне что хочу предлагаешь, то подставляй, значит, зад. Я, - говорит, - с мужчин другой оплаты не принимаю.

   А Кефал и думает: "Ну, один-то раз не страшно. За такое копьё можно", ну и согласился. А Прокрида свой обычный облик приняла и говорит ему:

   -- А ещё меня морали учил. Сам-то вон, оказывается, какой.

   И словом его назвала нехорошим, не про вас, Аполлон Зевсович, будет сказано.

   Понял тогда Кефал, что зря жену испытывал. Оно ведь как: других испытываешь, так уж готовься, что и тебя испытают. К тому же он обрадовался, что копьё ему без платы досталось, и жену простил.

   Зажили они после этого вместе как раньше, только доверия прежнего у них уже не было, а без доверия какая семья!

   И стали Прокриду мучить сомнения: что это муж каждый день на охоту уходит? Может быть, он и не на охоту идёт вовсе, а по бабам - с него ж станется!

   Вот ушёл как-то Кефал, а Прокрида за ним по кустикам крадётся, чтоб узнать, куда это он. А Кефал как шорох в кустике услышал, подумал, что зверь, сразу копьё и метнул. А копьё-то волшебное - всегда бьёт без промаха. Так Прокрида и погибла. Недоверие её погубило.

   Так что верить надо и жёнам, и мужьям, и друзьям, и врагам, и богам. И не надо их испытывать и правды доискиваться. Ну, узнаешь ты, что друг предатель, жена, не при вас, Афина Зевсовна, будет сказано, а боги сволочи - легче тебе от этого знания в жизни станет? То-то и оно, что не легче".

   Аполлон пару раз хлопнул в ладоши, разбудив Афину, которая уже задремала, положив голову ему на плечо. Проснувшись, она подскочила и, едва удержавшись на суку, зааплодировала. Бойцы обеих армий тоже одобрительно зашумели. Нестор поклонился и вернулся в строй.

   "Значит так, - сказал Агамемнон, - противника Гектору определим жребием. Добровольцы, подходите. Я первый". Он снял шлем и положил туда свой жребий.

   То ли рассказ Нестора подействовал, то ли личный пример командира, но добровольцы нашлись. Сразу подошёл Диомед, за ним оба Аякса и Одиссей. Всего в шлеме Агамемнона набралось девять жребиев. Шлем отдали Нестору, тот встряхнул его, и выпал жребий большего Аякса. Тот радостно вскинул руки и прокричал: "Ну, сейчас подерёмся! Увидите, чья возьмёт! Молитесь за меня, братцы, только молча, чтобы троянцы не услышали. А то можете и вслух молиться - пусть слышат!"

   Афина была несколько раздосадована выпавшим жребием. Она собиралась помочь тому, кто станет биться с Гектором, но не Аяксу же помогать! Так что ей пришлось стать обычным зрителем.

   Гордость греческого войска - великан Аякс шёл навстречу Гектору не торопясь, осознавая и всем показывая свою мощь. В руке его покачивалась огромная, под стать ему, пика. Впереди себя он нёс похожий на башню щит, специально для него изготовленный знаменитым мастером. Этот щит состоял из семи слоёв воловьей кожи и был снаружи покрыт медью.

   Шум в рядах троянцев утих. Даже сам Гектор на миг пожалел о брошенном им вызове. Но было уже поздно что-то менять.

   -- Ну что, Гектор, - сказал Аякс, наслаждаясь произведённым впечатлением, - ты, небось, думал, что у нас кроме Ахилла воевать некому? Бей первым. Дам тебе шанс.

   Он ловко перебросил свой тяжёлый щит с одной руки на другую и обратно, вызвав одобрительные возгласы со стороны греков.

   -- Такими фокусами детей удивляй или девушек, - ответил Гектор. - Этим боевым танцам я и сам обучен. Стой спокойно, дай прицелиться.