Страница 21 из 22
— Понятно.
Купертино опустил протянутую к аппарату руку.
— Но Кэрол вполне реальна.
Лицо, смотревшее на Купертино с экрана, покрылось каплями пота, Агопян начал заикаться, он явно боялся, что разговор оборвется.
— Она столь же реальна, как вы или я. Вы попытались убить ее, ничего из этого не вышло, и тогда она сообщила гомеогазетам о намеченном восстании — именно поэтому успех восстания оказался лишь частичным. Ганимед, на котором мы находимся, окружен кордоном земных военных кораблей, мы отрезаны от всей остальной Солнечной системы, питаемся по карточкам, подвергаемся непрерывным атакам, но все еще держимся.
— А зачем нужен мой вымышленный мир? — Откуда-то снизу начал подыматься холодный, смертельный ужас; не в силах с ним совладать, Купертино ощущал, как ужас этот заполняет грудь, проникает в сердце. — Кто погрузил меня в эти иллюзии?
— Какие там погружения, у вас аутогенный синдром ухода от реальности, вызванный чувством вины. Ведь это ваша, Купертино, вина, что планы восстания стали известны земным властям, рассказывать о них Кэрол было странной ошибкой — и вы сами это потом осознали. Попытка самоубийства оказалась неудачной, и тогда вы ушли в свой фантастический, иллюзорный мир…
— Но если Кэрол сообщила все земным властям, она никак не может находиться сейчас на свободе и…
— Совершенно верно, ваша жена сидит в тюрьме, именно там мы ее и навещали — здесь, на Ганимеде, в Нью-Детройте-Джи. Честно говоря, я не знаю, каким образом воздействует все рассказанное мною на ваш иллюзорный мир; возможно, поможет дальнейшему его распаду. Не исключено даже, что вы вернетесь к действительности, ясно увидите тяжелую ситуацию, в которой находимся мы, ганимедцы, вынужденные противостоять всей военной машине Земли. Ведь я завидовал вам, Купертино, завидовал все эти три года; вам не приходилось встречать лицом к лицу наши трудности, безжалостную правду жизни. Ну, а теперь… — Он пожал плечами. — Теперь — посмотрим.
— Спасибо, что рассказали, — выдавил из себя Купертино после долгого молчания.
— А благодарить меня не за что, я сделал это вынужденно, чтобы вы не перевозбудились и не перешли к насилию. Вы — мой пациент, и я должен заботиться о вашем благополучии. Вас никто никогда не наказывал за случившееся, об этом даже не думали — уже само расстройство вашей психики, это полное бегство от действительности, показывало, как глубоко вы раскаиваетесь в своей глупости и в ее ужасных последствиях. — Пепельно-серое лицо Агопяна выражало крайнюю усталость. — А главное — оставьте вы Кэрол в покое, нет у вас права на отмщение, а не верите мне — почитайте Библию. К тому же она уже понесла свое наказание и будет нести его, пока останется в наших руках.
Купертино прервал связь.
«Ну и как, поверил я ему?» — спросил он себя.
Уверенности не было. «Кэрол, — думал он. — Так это ты обрекла наше дело на поражение. Погубила восстание из-за мелочной злобы, домашних дрязг. Обычная женская уязвленность, обида на мужа — и этого оказалось достаточно, чтобы обречь наш спутник на страшную, почти безнадежную войну».
Пройдя в спальню, он достал из комода лазерный излучатель; все эти три года, проведенные Купертино на Земле, оружие хранилось в коробке с «Клинексом». «А вот теперь, — сказал он себе, — самое время им воспользоваться».
Подойдя к видеофону, Купертино вызвал такси; сегодня он полетит ракетным экспрессом, тачка останется дома.
Кэрол в Лос-Анджелесе, нужно добраться туда быстро, как можно быстрее.
«Один раз ты сумела ускользнуть, — думал он, торопливо направляясь к двери, — но теперь все будет иначе. Дважды этот номер не пройдет».
Десять минут спустя ракетный экспресс несся уже в Лос-Анджелес. К Кэрол.
Купертино вторично просмотрел «Лос-Анджелес Таймс», просмотрел от первой до последней страницы. И вторично ничего не нашел.
«Почему нет заметки?» — спросил он себя. Убийство, застрелена молодая привлекательная женщина… Он явился в фирму, где работала Кэрол, нашел ее сидящей за столом, застрелил прямо у всех на глазах, затем повернулся и беспрепятственно ушел — окаменевшие от ужаса и неожиданности люди даже не сдвинулись с места.
А в печати — ничего. Столь примечательное событие, а гомеогазета как воды в рот набрала.
— Напрасно ищете, — сказал из-за своего стола доктор Агопян.
— Но ведь должно быть, обязательно должно, — упрямо возразил Купертино. — Такое серьезное преступление, и… как же это так?
В полном недоумении он отодвинул газету. Происходящее не имело смысла, нарушало элементарнейшую логику.
— Во-первых, — устало сказал Агопян, — никакого лазерного излучателя не было, это только иллюзия. Во-вторых, мы не позволили вам навестить вашу бывшую жену, ведь вы совершенно ясно заявили, что планируете насилие. Вы ее не видели, вы ее не убивали, а лежащая перед вами газета — совсем не «Лос-Анджелес Таймс», а «Нью-Детройт-Джи Стар», выходящая всего на четырех страницах, — у нас, на Ганимеде, не хватает сырья для производства бумаги.
Купертино смотрел на психиатра и молчал.
— Да, — кивнул доктор Агопян, — именно так. Это повторилось, Джон. Теперь вы обладаете ложными воспоминаниями о том, как убили ее дважды. И каждый из этих эпизодов столь же иллюзорен, как и любой другой. Мне вас очень жаль — по всей видимости, вы обречены раз за разом повторять такие попытки — и раз за разом терпеть неудачу.
— Наши лидеры ненавидят Кэрол Холт Купертино, ее поступок причинил нам непоправимый ущерб, однако… — Он развел руками. — Мы обязаны ее защищать, этого требует справедливость. Приговор, вынесенный судом, исполняется; она просидит в тюрьме еще двадцать два года или — до того времени, когда Земля победит нас и выпустит ее на свободу. В последнем случае она сразу станет героиней, это само собой разумеется, о ней будет кричать каждая контролируемая землянами гомеогазета Солнечной системы.
Купертино молчал.
— И вы позволите им получить Кэрол живой? — спросил он в конце концов.
— А вы считаете, нам бы следовало ее убить? — нахмурился доктор Агопян. — Мы не варвары, Джон, и никакая жажда мести не толкнет нас на преступление. Кэрол уже перенесла три года тюремного заключения, она страдает, и ее наказание вполне достаточно. То же самое касается и вас, — добавил он. — Иногда я даже задумываюсь, кто из вас страдает больше.
— Я знаю, что убил ее, — сделал последнюю попытку Купертино. — Ее фирма, ассоциация «Падающая звезда», которой принадлежат Шестипланетные образовательные учреждения, расположена в Сан-Фернандо[12], я доехал туда на такси. Работает Кэрол на десятом этаже.
Он помнил, как поднимался на лифте, помнил даже юбку своей попутчицы, женщины средних лет. Помнил худенькую рыжую секретаршу, которая звонила Кэрол по внутреннему телефону, помнил, как проходил через помещение, где сидели занятые чем-то люди и как неожиданно оказался с Кэрол лицом к лицу. Она поднялась и какую-то секунду стояла неподвижно, не сводя глаз с лазера. А затем ее лицо изменилось, она все поняла и попыталась убежать, спрятаться… Но он все же убил Кэрол, убил у самого выхода, когда рука ее уже вцепилась в дверную ручку.
— Могу вас заверить, — сказал доктор Агопян, — что Кэрол самым несомненным образом жива. — Повернувшись к стоящему на столе видеофону, он набрал номер. — Сейчас я позвоню, вызову ее, если хотите — можете сами с ней поговорить.
Тупое оцепенение — это все, что чувствовал сейчас Купертино, он смотрел на аппарат и ждал. Наконец на экране появилось лицо. Лицо Кэрол.
— Привет, — сказала она, узнав своего бывшего мужа.
— Привет, — чуть запнувшись, ответил Купертино.
— Как себя чувствуешь? — спросила Кэрол.
— Отлично, — неуверенно ответил он. — А ты?
— Прекрасно, — сказала Кэрол. — Сонная только немного, слишком уж рано я сегодня встала. По твоей милости.
Купертино выключил аппарат.
— Хорошо, — повернулся он к доктору Агопяну. — Вы меня убедили.
12
Упоминаемый здесь Сан-Фернандо — городок неподалеку от Лос-Анджелеса, в полусотне километров от Пасадены.