Страница 18 из 48
— В руках партизан это оружие будет использовано по назначению, — заключил Йонко и вытер вспотевшее лицо.
Где-то около вершины Богдан, где начали собираться темные облака, сверкнула яркая молния. Прогремел гром. После теплого и душного дня наступала дождливая ночь. Первые капли, крупные и тяжелые, забарабанили по листве. Подул ветер, поднял с земли и понес за собой траву и листья. Небо быстро потемнело, сразу же наступил вечер, словно бы его пригнали облака, ветер и дождь.
— Давайте готовить постель, пока не намокла земля, — предложил я.
Мы наломали ветвей, сделали из них что-то вроде тюфяка, и укрывшись каждый своим пальто, легли.
— Завтра решим, что будем делать. Спокойной ночи! — сказал Штокман.
Крепки партизанские нервы: несмотря на непрекращающийся дождь, мы спали как убитые.
Рано утром неподалеку от нас затрещали выстрелы. Мы вскочили.
— Оставайтесь здесь, между этими двумя тропинками! — предложил Штокман. — А я поднимусь на холм и выясню обстановку.
Мы забрались в кусты и зарылись в опавшие листья. Вскоре вернулся Штокман, усталый и запыхавшийся:
— Лес блокирован солдатами и полицией!
Словно бы в подтверждение его слов совсем близко послышались крики, ругань. С хрустом ломались сухие ветки.
— Сюда идут! — прошептал Йонко. — Вон двое, внизу между деревьями.
К нам приближались две сверкающие от влаги каски. Прильнув к мокрым листьям, я весь превратился в слух. Не смел даже пошевельнуться, думал только об одном: «Если нас обнаружат, мы едва ли сумеем вырваться…»
В это время по тропинке зацокали конские копыта. Я осторожно выглянул из своего укрытия. В седле на гнедом коне в надменной позе важно восседал офицер. Он подождал, пока двое солдат в мокрых касках вытянутся перед ним.
— Обнаружили что-нибудь? Где вы мотаетесь? А ну, быстрее!
— Их здесь нет, господин поручик, мы облазили весь холм. Они, безусловно, забрались повыше, — высказался один из них.
— Куда они денутся по такой грязи? Вам лень искать как следует. Только и ждете, чтобы завалиться спать, негодяи! Партизаны — хитрые люди, но на сей раз им не уйти от нас. Ну, чего же вы на меня уставились? Бегом марш! И смотрите в оба!
— Слушаюсь, господин поручик! — одновременно откликнулись оба.
Лошадь фыркнула и понеслась. Один из солдат обратился к своему напарнику:
— Ну и скотина же этот поручик! Еще столько крови нам перепортит, глазом не моргнет!
— Зверь, настоящий зверь, только бы не попадаться ему на глаза!
Они поговорили еще немного и пошли вправо. Наконец мы смогли пошевельнуться. Нам стало ясно, что это и есть большая блокада, о которой мы уже имели сведения, но не знали, когда она начнется. Штокман развязал свой рюкзак:
— Товарищи, пока относительно спокойно, можно поесть.
Каждый получил по холодной картофелине, это, конечно, не обед, но делать нечего.
— Будем скрываться до вечера! Как стемнеет, попытаемся выбраться отсюда, — вздохнул Йонко.
— Это единственный выход. Для таких людей, как мы, темнота — самый добрый друг, — согласился я.
Перед закатом снова пришлось спрятаться в импровизированном убежище между двумя тропинками. Совсем близко от нас пять-шесть полицейских ногами разгребали опавшие листья. Я решил не выдавать своего присутствия, пока они на меня не наступят. Потом, когда мы вспоминали об этих напряженных часах в войняговских лесах, оказалось, что все думали об одном и том же: если кого-нибудь из нас обнаружат, то он должен отвлечь внимание врага, чтобы спасти других.
Как только наступила ночь, мы почувствовали себя сильными и бодрыми. Горы окутал туман, и мелкий дождь, не прекращавшийся весь день, усилился. Мы давно уже промокли до нитки. Стали готовиться в дорогу.
— Товарищи, — сказал Штокман, — самое разумное — идти только на восток, пока не доберемся до знакомых мест. У меня есть компас. Согласны?
Мы съели свой ужин и пошли один за другим. Стояла такая темень, что я ничего не видел вокруг. Размокшая, скользкая земля мешала идти. Обувь, мокрая и облепленная глиной, стала вдвое тяжелее. То и дело теряя равновесие, спотыкаясь и падая, мы выбрались с войняговских гор. Только собрались устроить привал, как из темноты перед нами выплыли светящиеся окна. Залаяли собаки. Оказалось, что мы подошли к селу.
— Ватагин, ты не знаешь, что это за село? — подтолкнул меня локтем Штокман.
— Не знаю, я здесь не бывал.
— Дьявольские козни! — выругался Веселин. — Лучше уйдем, пока не поздно. Эти псы своим лаем поднимут всех на ноги.
— Люди, наверное, ужинают, — добавил Йонко.
Я заметил нотку зависти в его голосе и тоже проглотил слюну. Голод давал знать о себе. Мы подняли воротники пальто и направились к какому-то холму.
Штокман посмотрел на компас, а я — на часы. Время приближалось к полуночи.
— Йонко, — улыбнулся я, — уже поздно! Наверное, люди уже поужинали.
Мне, разумеется, было не до шуток, но эта способность шутить в трудную минуту является неотъемлемым качеством большинства партизан. Ведь только шутка в час испытаний могла отвлечь от невеселых мыслей. В какое село мы тогда попали, я и до сих пор не знаю.
Мы продолжили свой путь на восток.
— Идем как будто бы в чернилах, — пробубнил Веселин.
— Осторожно, яма! — послышался словно из-под земли голос Йонко.
Еще не успев отреагировать на предупреждение, я почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Инстинктивно я протянул вперед руки, но все равно свалился вниз, вслед за мной полетел и Веселин. Яма оказалась неглубокой — всего три-четыре метра, — и никто не ушибся.
— Проклятая яма! — шепотом выругался Веселин.
— Куда запропастился мой автомат? Наверно, упал в воду.
Все занялись поисками автомата, ведь оружие для партизана — самая ценная вещь. Полчаса мы ощупывали каждый сантиметр земли, и в конце концов Веселин радостно воскликнул:
— Нашел!
Я вздохнул с облегчением. Значит, можно продолжать путь. И вот совсем рядом послышался шум воды. Совсем близко протекала река.
— Товарищи, это же Стряма! Отсюда начинаются знакомые нам места. — И я почувствовал, что ко мне возвращается чувство уверенности.
Мы ускорили шаг. Река после дождей стала полноводной, и вода ее показалась нам теплой. Глаза уже стали различать ветки на деревьях и очертания противоположного берега. Все вокруг выглядело сизым из-за раннею рассвета, который неумолимо и равномерно размывал ночную тьму.
— Ну, трудности остались позади, — улыбнулся Штокман. — Это уже знакомые места.
Компас здорово помог нам. Не успел я осмотреться, как под самым высоким деревом уже запылал костер.
Штокман предложил погреться. В это хмурое, влажное утро огонь показался нам особенно приятным. На наших хмурых лицах стали появляться улыбки.
— Ни одной струйки дыма! — воскликнул Веселин.
— Товарищ Штокман все делает точно по правилам!
Мы разулись, чтобы скорее просохнуть.
— Как только согреемся и приведем себя в порядок, — сказал Штокман, — решим, что делать дальше. И продукты найдем.
Стало совсем светло. Находясь далеко от населенных пунктов, можно было рассчитывать на относительное спокойствие. Мы заранее договорились о контрольной встрече в свеженских горах с нашими из отряда имени Христо Ботева. Уже и дождь прекратился. Укрепилась надежда, что хорошая погода поможет нам благополучно добраться до своих.
Но не всегда получается так, как тебе этого хочется. Только мы подкрепились картошкой и затоптали остатки костра, как загремели выстрелы. Лес отозвался гулким эхом, пули засвистели со всех сторон, стали падать обломанные ветки, полетели щепки.
— Отходить в горы! — крикнул я.
В промежутках между выстрелами ясно доносились топот, ругань и угрозы в наш адрес.
— Стрелять только в самом крайнем случае, — приказал Штокман и ползком стал продвигаться вперед.
Мы последовали за ним. Без единого выстрела нам удалось выскользнуть из кольца. Усталость нарастала. Вдруг слева от нас, в высоких кустах, мелькнуло несколько серых фигур, и, пока мы сообразили, что же нам предпринять, кто-то из карателей крикнул: