Буря на Волге

Но «услужливая» Таня остановилась за дверью и решила узнать, о чем будут говорить.

— Ну-с, так, продолжим наш разговор, — сказал Анатолий. — Как я уже сказал, город пуст, начальство новое, многие пробрались из наших, а для нас это в самый раз... Тут можно все перевернуть вверх дном... А когда город в свои руки возьмем, тогда и Александра Васильевича попросим пожаловать, установить свои законы... Когда он провожал нас сюда, то говорил: «Как только проберетесь в город, не теряя ни одной минуты, приступайте к делу. Вам родина доверила самую почетную задачу. Поднимайте весь наш народ на спасение дорогой нам отчизны».

— Кто этот Александр Васильевич? — спросил Пекин-старший.

— A ты еще не знаешь? Это ж наш главнокомандующий — адмирал Колчак. Когда разгромим всех большевиков, Александр Васильевич будет царем всей России. Большевики даже сами теперь поют песню, сложенную каким-то ихним сочинителем. Постой-ка, как она начинается? Да вот, вспомнил:

Мы, божьей милостью Колчак,

Воссесть на царский трон желаем! —

продекламировал, улыбаясь, Анатолий.

 — Вот как! — заметил Иван Пекин.

— А знаешь, папашка, что мне Александр Васильевич сказал, когда сюда провожал: «Как, — говорит, — возьмете город, обязательно тебя губернатором поставлю». Вот тут как, папашка! Ты будешь на тройке разъезжать по своему городу.

— Там видно будет. Надо город-то поскорее взять, — не очень весело заметил Пекин-старший.

«Вон он, оказывается, зачем вернулся... А тоже притворяется, что покончил с армией. Кому бы об этом рассказать?» — думала Татьяна, подслушав разговор.

— Значит ты, сынок, с будущим нашим царем в большой дружбе. Это очень похвально, — сказал отец.

— Еще бы! Всегда выпивали вместе, за одним столом. Я у него на хорошем счету, меня он ценит. Я, брат, знаю службу и головы красным умею срубать хорошо. Как мазну, так и катится.

— Так-так, сынок, — сказал, потирая руки, Пекин-старший. — А пришел ты как раз вовремя и к делу. Мы здесь уже кое-что подготовили: золота немного собрали, оружие кое-какое достали, а вот командира хорошего пока не нашли.

— Сумеем, папашка! Все обмозгуем и покомандуем! Только бы мои друзья вернулись. Мы впятером шли и все поодиночке. Так безопаснее. А то везде торчат эти чертовы заставы, патрули. Но все же, я думаю, и они проскочат, тоже ребята не промах. Было бы не обидно, хотя бы люди стояли в этих проклятых заставах, а то одни мальчишки. Ты понимаешь, — мальчишки.

— Наверное, эта самая, все комсомолия, — крепким словом выругался отец.

— Она самая. Так бы вот и прихлопнул на месте, а нельзя, себя выдашь. Ну и молчишь, подчиняешься всякой швали.

— Да, сынок, приходится унижаться перед всякой дрянью. И не только за то надо биться, чтоб стать губернатором, а и за то, чтоб отвоевать свои старые права да и все дома, и капиталы, — заключил Иван Пекин.

— Не тужи, папашка, все отберем! Ну, такая громадная сила идет. Да мы все сметем на своем пути. Кроме того, Александру Васильевичу будут служить девятнадцать архиереев и пятьдесят архимандритов, за особую мзду... Это тоже что-нибудь да значит... Вот чего, папаша, поскольку временем мы ограничены - нам медлить ни минуты нельзя, сразу нужно браться за дела. Кто от вашей организации главный — пусть соберет всех где-нибудь в укромном уголке ближе к вечеру, и все там обсудим, как начать нам действовать. А к тому времени, может быть, и другие офицеры прибудут.

— Главным-то, сынок, признали меня, так что, видно, мне придется всех оповещать да собирать.

— Ну вот и хорошо. А я пока прилягу, отдохну. Три ночи не спал, с ног валюсь.

Сын остался отдыхать, а отец отправился к Чекмареву, своему помощнику.

— Вам кого? — спросила вышедшая на звонок прислуга, открыв дверь на цепочку.

— Иван Иваныч дома? — осведомился Пекин, заглядывая в щель.

— Простите, Иван Васильевич, я вас не узнала, наверно, разбогатеете, — проговорила женщина, откидывая цепочку и пропуская Пекина.

— Мы еще не были бедными, — проворчал Пекин, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Он у себя?

— В столовой, второе докушивает, — ответила женщина, запирая дверь на ключ.

— А, Иван Васильевич! Дорогой ты мой! — воскликнул Чекмарев, выскакивая из-за стола. — Покорно прошу садиться. С чем изволили пожаловать?

— Весточку важную принес, Иван Иванович! Сын старший вернулся от Колчака.

— Как, сын вернулся? Совсем, что ли? — беспокойно взглянул Чекмарев.

— Пришел по заданию, от нашего уважаемого Александра Васильевича, от нашего будущего царя, — улыбнулся Пекин.

— Убей бог, не слыхал о таком царе, — угрюмо посмотрел Чекмарев.

— От самого его превосходительства адмирала Колчака, — пояснил Пекин.

— Какой же он царь? — усомнился Чекмарев.

— Будет царем, верно говорю.

— Значит, к этому дело двигается? — с надеждой спросил Чекмарев.

— Дела, брат, на мази. Скоро их превосходительство сюда изволят пожаловать! — с восторгом произнес Пекин. — А пока они там в дороге, нам нужно самим кое-что в городе подготовить... Чтоб было куда принять нашего дорогого правителя. Я думаю, Иван Иваныч, неплохо бы нам сегодня вечерком собраться, да и остальных всех собрать, кто идет с нами. Подыскать бы такое местечко, чтоб спокойнее обо всем поговорить.

— Найдем, Иван Васильич, найдем. Я думаю, лучше всего у Данилы Дормидонтовича Гусева. Дом у него обширный, укрыться есть где, а может быть, и сыновья его тоже вернулись от Колчака. Вместе бы с ними все обсудили.

— Мой Анатолий говорит, что их вышло пятеро, а всем удалось пробраться или нет, пока неизвестно. Так, значит, Иван Иванович, соберешь всех к Гусеву, а вечерком и мы с Анатолием приедем.

Вечером, крадучись, один за другим пробирались к дому Гусева. На столе, по-праздничному накрытом белоснежной скатертью, были выставлены закуска и выпивка, Явился и сын Пекина, колчаковский капитан.

— Мир вашей компании, господа! — поклонился он собравшимся и сел поодаль от стола.

— Анатолий Иванович, что же вы, братец мой?1 Давайте ближе к столу, выпьем по маленькой! — крикнул хозяин. — Приходили ко мне, шарили, да шиш нашли, С чем пришли — с тем и ушли. Чай, мы не дураки! Нате-ка вот, берите. Нет, брат, вокруг нас еще походишь, почешешься, — распространялся перед компанией Гусев. - Кому надо, тому мы не пожалеем, сами отдадим. Прошлый год пришли белые, сам пятьдесят тысяч золотом отдал.

— Господа! — начал Пекин-младший. — Город находится на военном положении — после десяти часов всякое движение прекращается, улицы патрулируются, До этого времени нам нужно все решить и разойтись. Давайте поскорее обсудим наши предстоящие дела... Отправляя нас сюда, Александр Васильевич сказал: «Во что бы то ни стало, а Казань вы должны взять в свои руки, то есть сбросить Советскую власть до прихода в город моего войска».

— Постой-ка, Анатолий Иванович, — прервал его Романов. — Ты все-таки пояснил бы, как это сделать?

— Тише, — махнул рукой Селиванов. — Продолжайте, Анатолий Иванович.

— Вот для этого-то я и прибыл сюда. Вы, наверное, знаете, что город пуст, красных войск в нем нет. Те части, какие раньше были сформированы и охраняли город, все высланы па фронт. А теперь, как нам известно, в городе начинают формировать новые части гарнизона. А из кого они формируются? — вопросительным взглядом обвел он присутствующих и, улыбаясь, продолжал: — Из мобилизованных деревенских мальчишек, вот из кого. Для успеха нашего дела нужно немногое. Скажу проще: этим деревенским баранам надо подменить командиров, а когда встанут во главе наши люди, — а они уже есть в некоторых частях, — то план нужно разработать так, чтобы все шансы были на нашей стороне. Подступать к этому делу надо умно, не кричать: «долой Советскую власть», а наоборот: мы, мол, за Советскую власть, но без коммунистов. Надо сделать так, чтобы части передрались между собой.