Буря на Волге

Вечерело, Флотилия, прекратив преследование, остановилась. Некоторые суда подошли к крутому берегу, красноармейцы повыскакивали на землю, начали готовить ужин. Запылали костры, над кострами повисли котлы, котелки. Бойцы готовили роскошный ужин. Варилась уха из глушеной рыбы, а матросы катера Ланцова поймали пудового сома и теперь на железном листе, кое-как загнутом, жарили широкие ломти жирной сочной рыбины.

— Эх, жаль, черт побери, нет с нами главного рыбака — Чилима! — сказал Ланцов, докуривая до пальцев цигарку самосада.

— Да, у него глаза бы разгорелись, — сказал Бабкин, перевертывая штыком ломти сомины на листе. — Ильяс, Ильяс! Брось ты своего судака, добеги, пожалуйста, набери хвороста, чего-то плохо жарится.

Закиров осторожно положил на траву судака, которого он поджаривал на штыке, как шашлык на вертеле, сбегал за хворостом и снова принялся за свое занятие.

Канонерская лодка также подошла к берегу, где стоял катер.

— Маркин, Маркин сошел, сюда идет, — заговорили у костра.

— Ну и пусть идет, соминой угостим, — сказал Ланцов.

— Здравствуйте, товарищи! — подходя к костру, крикнул Маркин.

— Здравствуйте, товарищ комиссар! — встав, ответили бойцы.

— Ну, как, ребята, все в порядке? Рыбку зажариваете? Уже наловить успели? Какие вы все молодцы: и белых замечательно били, и рыбы наловили! Право, молодцы! А чего это у вас на листе шипит, кажется, свинина? — заглянул он на противень, приседая закурить от уголька.

— Нет, товарищ Маркин, сомина, — ответил Бабкин, все еще перевертывая штыком жирные, шипящие, зарумянившиеся куски.

— Готова! В ружье! — крикнул Бабкин, стаскивая противень с жарника.

Команда катера с кусками хлеба в руках оцепила противень и принялась за еду.

— Николай Григорьевич, присаживайтесь. Рыба вкусная и обжарилась замечательно. Давайте вот сюда. Соль, соль сюда подай, Бабкин!

— Придется попробовать, — сказал комиссар, присаживаясь и беря ломоть сомины с листа.

— Держите, — сказал Ланцов, подавая кусок хлеба Маркину.

— Ну, как, новички, привыкаем? — спросил он, узнав Ильяса с Бабкиным.

— Замечательно, товарищ Маркин, как на рыбалке, — ответил Бабкин.

— Молодцы, молодцы, ребята, уши не вешайте. А ничего, хорошо, вкусно на вольном-то воздухе, — сказал Маркин.

— Берите, берите, какой вам понравится, — бойцы пододвинули противень к самым коленкам комиссара.

— Товарищ Маркин, скоро двинемся дальше? — спросил Ланцов.

— Ночь переждем здесь, торопиться не следует, пусть сухопутные части подтянутся, да и снаряды нужно экономить, пока доставят запас.

Начинало темнеть. С канонерки прибежал рулевой.

— Товарищ Маркин, получена радиограмма.

— Сейчас иду, — вставая, сказал комиссар. — Спасибо, ребята!

— Ну, как, братва, нарыбачили? А ну-ка, давайте кусочек попробовать, — приседая к противню, сказал матрос, подцепил кусок сомины и быстро побежал вслед за Маркиным.

Долго еще после ухода комиссара бойцы сидели у костра, пили кипяток, курили, разговаривали о рыбалке, о прошлых и предстоящих боях.

Ночь вызвездила небо над Камой, пала сильная роса на траву. Над рекой поплыл густой туман. Ни судов, ни берега не видно.

Ночь прошла спокойно. Уже рассвело, а туман, кажется, еще плотнее наваливался на реку и луга. Красноармейцы сегодня отдыхали.

— Вахту я сдал, товарищ командир. Разрешите сойти на берег? — обратится Алонзов к Ланцову.

— А зачем?

— Да к Петьке хочу сбегать, к сынишке, он тут недалеко на мельнице. Не видал с самого начала войны.

— Ты бы взял кого-нибудь из ребят, — дружески посоветовал Ланцов.

— Да я один сбегаю, тут недалеко, — махнул рукой в сторону берега Алонзов.

— Ну, ладно, иди. Только долго не задерживайся. Как рассеется туман, наверное, пойдем дальше.

— Я живо, — добродушно улыбаясь, сказал Алонзов и закинул винтовку за плечо.

Он быстро сбежал по трапу и направился в луга.

Прошло уже много времени. Туман начал рассеиваться, уносимый легким ветерком, а Алонзова все нет. Ланцов забеспокоился, он взобрался на крутояр и, прикладывая к глазам бинокль, долго стоял, наблюдая за берегом.

— Что за черт, куда же девался наш Тимофей Иванович? — ворчал Ланцов, возвращаясь на катере. — Бабкин.

— Я!

— Возьми Ильяса и Чемарина, пойдите, поищите Алонзова. Он ушел на мельницу.

— Есть поискать Алонзова! — отозвались красноармейцы, закидывая винтовки за плечи, и быстро сбежали по трапу.

— Куда пойдем? — спросил Чемарин.

— Идем, идем, я знаю, где мельница, — отозвался Бабкин.

Проходя мимо стога, крайнего к кустарникам, они

остановились, заметя, что много натереблено свежего сена.

— Стой! — шепнул Бабкин, показав рукой на стог. - Тут кто-то ночью был.

— И верно, вон куриные кости набросаны, яичная скорлупа, окурки папирос. А ведь это беляки сидели, — сказал Чемарин.

— Как ты узнал? — спросил Бабкин.

— Красные-то все самосад тянут, а это видишь, - швырнул Чемарин штыком окурок. — Ша, тут кто-то спит...

Держа винтовки наизготовку, все кинулись к куче сена, откуда торчал носок сапога.

— Ba! Да это же Тимофей Иваныч спит! — крикнул Чемарин.

— Как это спит? А кровь-то зачем? Видишь, убили, — сказал Бабкин, припадая на колени перед Алонзовым.

Алонзов в это время простонал.

— Жив, давай скорее тащим на катер.

Алонзова принесли на катер.

— Что за сволочь там шляется? Ах, Тимофей Иваныч, как ты сплошал? — вздыхал Ланцов.

Пригласили фельдшера. Тот осмотрел рану, сказал, что не смертельная, только много крови ушло.

— Я неделю с этого места не уйду, а виновников все равно поймаем! — кричал Ланцов. — Бабкин! Забирай Ильяса, Чемарина, Букалова и Мурахова. Сей же час отправляйтесь и разыщите этих тварей. Удастся — живьем тащите, а нет — на месте...

— Понятно! — крикнул Бабкин. — Пошли ребята! Команда из пяти человек направилась на поиски убийц Алонзова. Подбежав к тому стогу, откуда унесли Алонзова, начали наблюдать.

— Осторожнее, не шуметь, — предупредил Бабкин. — Видите — следы...

Следы па мокрой траве были отчетливо видны, но они привели к ближайшему кустарнику.

— Вот куда улезли, — показал штыком Бабкин, осторожно раздвигая кустарники и пробираясь вперед.

За кустарниками снова наткнулись на те же следы.

— Значит, в лес ушли, — решил Бабкин.

Перебегая от дерева к дереву, Бабкин заметил перебежавшую и скрывшуюся за толстым осокорем фигуру.

— Стой! — закричал Бабкин, падая за другой осокорь.

В ответ треснул выстрел, и Бабкину на голову посыпались крошки коры осокоря.

— Ага, сволочи! Вы еще стрелять! — крикнул Бабкин. — А ну, ребята, в обход!

Стрелял из-за осокоря урядник Чекмарев. Увидя, что красноармейцы пошли в обход, он выскочил из-за дерева и кинулся было бежать, но Бабкин остановил его пулей в спину. А пристава поймали меж двух осокорей. Он поднял руки и сдался без боя.

— Попалась птичка! — кричали бойцы, ведя пристава на катер.

Увидя пристава, Ланцов и глаза вытаращил от удивления.

— Ах, ваше благородие! Какими же судьбами вы сюда попали? Вот уж, действительно: гора пришла к Магомету. Давненько мы с вами не видались. Ну, как изволите поживать? Все еще нашего брата истребляете? А я ведь забегал справиться о вашем здоровье, когда флотилия остановилась у вашей деревни, да, видимо, немножко опоздал, вы уже улизнули. Ну, ничего, мы и теперь сумеем поквитаться.

Пристав только теперь сообразил, с кем он встретился, и тут же бухнулся па колени.

— Господин товарищ! Помилуйте, нс убивайте! Век буду служить вам верой и правдой.

— Не беспокойтесь, и руки марать не будем об такое дерьмо, — иронически улыбнулся Ланцов. — Отправим вас в штаб, а там уже, наверное, разберутся, на что вы годны. Прыгать в воду не пытайтесь, все равно пристрелим.

— Вперед полный! — крикнул в машину Ланцов, Катер задрожал всем корпусом, вспенил за кормой воду и быстро покатил вверх по Каме — догонять ушедшую флотилию.