Буря на Волге

— Здравствуйте, товарищ Стрижов, мы из областного комитета партии, пришли ознакомиться с вашим производством. Как у вас дела с выполнением планов дальнейшего расширения сетевого хозяйства? Как с авариями в кабельных сетях: увеличиваются или уменьшаются?

— В этом году прошло три месяца без аварий, - сказал Стрижов.

— Занимается ли техучебой персонал? И кто проводит занятия?

— С монтерами-кабельщиками проводит занятия начальник цеха Чилим.

— А ваши инженеры, техники тоже ведут занятия?

— Занимаются на других участках сети.

— Так, все это хорошо. Но вы, наверно, уже догадываетесь, что мы пришли к вам по другому делу, касающемуся вашего производства. У вас работает Чилим, о котором только что вы упомянули. А ведь он является преступником, как явствует из настоящего дела, — при этих словах член комиссии извлек из своего портфеля пухлую папку.

— Вы, наверное, знакомы с таким громоздким произведением «искусства» работников вашего управления?

— Да, отчасти знаком, — директор поглядел на папку.

— Мы тоже отчасти познакомились с таким важным делом и теперь пришли окончательно уточнить и выяснить на месте, на кого наложить взыскание — на вашего начальника или на бюрократов, бездельников из управления комбината. Вас, как директора, просим помочь нам точно разобраться в этом сложном вопросе. Как помечено на его обложке, начато это дело в декабре прошлого, а окончено в апреле этого года. Ревизоры трудились полных четыре месяца, получая солидную зарплату. Это никому не нужное дело встало в несколько тысяч рублей. Что вы на это скажете, товарищ Стрижов? Вот вы, как директор, могли бы разрешить любому из ваших работников, включая главного инженера, затратить без пользы для дела такую громадную сумму?

— Ни в коем случае.

— Так, хорошо. Теперь не расскажете ли нам, кто такой Чилим? Сколько работает он у вас па производстве?

— Полностью, пожалуй, не сумею охарактеризовать его, поскольку сам не очень давно работаю здесь.

— Ну что ж, расскажите, что знаете о нем за время совместной работы. А за остальные годы мы можем взять справку в отделе кадров. Там, наверное, найдутся кое-какие документы.

— Да, такие документы найдутся. Я сам отлично помню, что Чилим неоднократно премировался за хорошую работу, за изобретения.

— Значит, у него есть изобретения?

— Да, и очень ценные для нашего производства.

— А не сможете нам объяснить, какие это изобретения?

— Пожалуйста. Только следует спуститься в мастер-скую. Сейчас или потом посмотрите?

— Пойдемте лучше сейчас.

Оставив папку со следственными документами у директора на столе, все отправились в мастерскую.

— Вот станок для оплетки провода, предложенный и изготовленный самим Чилимом, — сказал Корнев. — Я сам видел, как он трудился ночами над ним.

— А еще какие есть у него изобретения?

В это время в мастерской производилась сварка муфт из рольного свинца.

— А вот это второе и очень ценное предложение. Оно нам хорошо помогло выбраться из прорыва со свинцовыми муфтами и тем самым сократить аварии в кабельной сети, — пояснил директор. — Смотрите, сейчас начнется сварка кислородной горелкой. Это новое у нас в Союзе.

Сварщик заложил между пластинами свинцовую заготовку для трубы, зажал гайками на болтах, и вспыхнуло пламя газовой горелки. Сварщик отрегулировал пламя и направил в прорез верхней пластины. Один из работников обкома посмотрел на часы, видимо, засекая время сварки. Корнев предупредил:

— На часы можете не смотреть, вся операция происходит в течение полутора минут.

В это время сварщик отвел в сторону пламя горелки и погасил, сварка закончена.

— Очень оригинально! Удивительно, как мог додуматься рядовой рабочий? — воскликнул один из членов комиссии. — А образование у него какое?

— Низшее, но в настоящий момент надо признать его техником-практиком. Он все время занимается над собой и все свои знания передает рабочим своего цеха, — сказал директор.

— Конечно, все это хорошо, но пойдем уточним остальное, — предложил член комиссии.

— Может быть, нам вызвать самого Чилима? — спросил Стрижов.

— Не нужно, мы и без него управимся. Все документы, написанные работниками управления, гласят, что Чилим занимался частными работами на государственном предприятии и получил большую сумму денег. Так ли это, товарищ директор?

— Все это верно. Деньги, ассигнованные на ремонт кабельной линии, действительно Чилим получил и расписался в платежном документе. Но это не все. Сумма, указанная в документе, выплачена не одному, а на всю бригаду, которая состояла из десяти человек. Чилим получил только десятую долю.

— Понятно. Теперь вот что нам объясните: что это за работа была, которую не могли выполнить штатные работники той фабрики?

— У них на производстве нет специалистов по монтажу муфт высокого напряжения, — пояснил Стрижов.

— А ваше предприятие не могло выполнить эти работы в урочное время, оказав техническую помощь фабрике?

— Нет. У нас все рабочие были заняты на срочной работе.

— А вы, как директор, знали об этой работе? Знали и то, как оно выполняется?

— А как же, я и главный инженер были в курсе всего, поскольку администрация фабрики обращалась к нам с письмом.

— Теперь не можете ли нам пояснить, чем вызвана такая срочность этих работ по ремонту?

— Видите ли, какая вещь... Фабрики имели двустороннее питание электроэнергией, а когда одна из линий вышла из строя, то все они остались на одностороннем питании и в случае аварии могли понести громадные убытки от длительного простоя тысяч рабочих и порчи продукции.

— Хорошо. Вот теперь нам все понятно. И последнее: скажите, могли знать все это управляющий и посланные им ревизоры, приступая к продолжительной проверке документов?

— Тут вышло какое-то недоразумение. Управляющий ведь мог вызвать меня и спросить, прежде чем посылать ревизоров рыться в бумагах бухгалтерии, тогда это дело прекратилось бы в первый же день. Но он хотел упечь под суд Чилима.

— Это вы справедливо заметили, комиссия все учтет.

Итак, комиссия вопрос по обвинению Чилима решила по-своему. Ознакомившись со всеми материалами и побеседовав с людьми, она доложила обо всем секретарю обкома. Через несколько дней секретарь вызвал Коробкина.

— Здравствуйте, — входя в кабинет, сказал управляющий.

— Здравствуйте, товарищ Коробкин, присаживайтесь, закуривайте.

— Я некурящий.

— Хорошо, приветствую. Вот о чем я с вами хотел поговорить...

— Я знаю.

— Если знаете, тогда еще лучше. Когда вы посылали своих ревизоров в сеть, не подумали, что ваша затея сводится к пустому препровождению времени вашими дорогооплачиваемыми работниками? Разве вы не могли лично выяснить все у директора сети?

— От директора я все равно ничего бы не добился. Вы знаете, кто там директором?..

— Знаем, товарищ Коробкин, и очень благодарны Стрижову и подчиненному ему персоналу за то, что ведут образцово порученное им дело.

— Откуда это видно? — спросил Коробкин.

— Сеть не имеет аварий, а это главный показатель в их работе. Мы надеемся, что в скором времени казанская сеть выйдет на первое место во всем главке. Все данные у них имеются.

— Что-то я не заметил.

— Да вы и не могли заметить. Вам закрывало глаза ваше оскорбленное «я», что нам хорошо известно из протоколов ваших собрании и заседаний. Больно вы не любите критику. Как только выскажется против вашей плохой работы подчиненный, на второй же день вы предлагаете ему писать заявление об увольнении по собственному желанию.

— Позвольте, - прервал секретаря Коробкин.

— Что позволить? Довольно позволяли вам. Теперь придется ответ держать.

Чилим продолжал работать начальником цеха. Администрация не сумела подыскать знающего сетевое дело инженера.

— Начальника мы ищем, — сказал однажды Плашкотин, — да найти трудно. К тому же и у тебя, Василий Иваныч, дело неплохо идет — производство знаешь, так что потерпим.