Наследие Ирана

Искусство ассирийской державы также служило источником вдохновения для последующего периода. Дело вовсе не в особой оригинальности ассирийского искусства, ибо за ним, несомненно, стоят традиции искусства вавилонян и хеттов, но до сих пор нас поражают реализм и экспрессия царских рельефов и печатей. К счастью, сохранилось много рельефов с изображениями военных и охотничьих сцен, в центре которых выделяется величественная фигура ассирийского царя (рис. 95). Архитектура царских дворцов и храмов должна была оставлять грандиозное впечатление. Некоторые новые черты можно, по-видимому, отметить в архитектурном декоре, такие, как, например, цветные изразцы для стен, ставшие позднее характерными для ахеменидских Суз. Литература Ассирии в основной своей массе не очень высокого качества. Глиняные таблички заполнены, как правило, комментариями к старым текстам, астрологическими записями, магическими заклинаниями и пророчествами, к которым питал особую страсть Асархаддон. Большее, чем прежде, развитие получила, вероятно, астрономия, но все же подавляющую часть дошедших до нас текстов составляют однообразные перечни завоеванных городов, покоренных племен, захваченных пленных и описания страшных казней и пыток; эти тексты важны как исторический источник, но литературные их достоинства весьма невелики.

Выше мы уже упоминали об обстановке, складывавшейся к этому времени на Иранском плато. Для того чтобы завершить наш обзор доиранской эпохи, следует остановиться несколько подробнее на государствах Элама, Урарту и Манна, располагавшихся, целиком или частично, на территории плато и потому представляющих больший интерес для истории Ирана, чем даже Ассирия.

Эламиты были известны персам под названием уджа, или худжа,— по имени горного народа, жившего к востоку от Суз и, видимо, близкородственного эламитам. Античные источники называют их уксии (Uxii, ошибочное написание у историков Александра вместо Uzii?). Древнее имя эламитов можно обнаружить в современном названии области — Хузистан. Элам рано появляется на исторической арене, но сведения о нем весьма немногочисленны. В источниках упоминается о том, что один из правителей первой династии Киша в Месопотамии завоевал страну эламитов, однако и это раннее известие малодостоверно. Эламиты, возможно, находились в родстве с народами, жившими к северу от них, в Луристане,— луллубеями, касситами (Kossai греческих авторов) и гутиями. Можно предположить, что между народами Западного Ирана во II тысячелетии до н. э. существовали тесные этнические и культурные связи, равно как они были и между населением областей «расписной керамики» в предшествующее тысячелетие. Трудно, конечно, делать решительные выводы на основании археологических материалов из раскопок памятников на плато, относящихся к доисторическому периоду, таких как Тепе-Гиян около Нихавенда или Тепе-Сиалк в районе современного Кашана, однако наличие в разных местах однотипной керамики должно свидетельствовать по крайней мере о единообразии культуры, если не об одном и том же этносе. Некоторые ученые предлагали именовать языки западноиранского ареала, которые не были ни семитскими, ни индоевропейскими и к которым относился и эламский, термином «яфетические», но такая классификация мало что дает. Можно предположить, что эламиты были родственны другим древним доиранским народам нагорья и что сами они спустились на равнины плато с восточных гор. Как бы то ни было, история эламитов насчитывает много столетий, на протяжении которых они играли роль связующего звена между горными областями и равниной. Они испытали сильное влияние со стороны соседних народов — сначала шумеров Южной Месопотамии, по-видимому первых изобретателей письма, а затем семитов Аккада.

Мы не имеем здесь возможности подробно излагать историю Элама, реконструируемую по данным аккадских клинописных источников и во многом еще и сейчас остающуюся темной. Важно лишь отметить, что Элам характеризовался весьма любопытными особенностями, отличавшими его от мелких государств на территории Месопотамии, с которыми воевали эламские царьки. Роль женщины в обществе древнего Элама была весьма значительной, ибо престол наследовался по материнской линии. Известны браки между родными братьями и сестрами, от которых, возможно, ведут начало ахеменидские, а затем и характерные вообще для зороастрийцев близкородственные союзы. Неясно, существовало ли у эламитов представление об обожествлении царей, но порядок престолонаследия — от брата к брату, а не от отца к сыну, принадлежит к числу характерных особенностей Эламского царства, хотя сходное явление можно наблюдать в разное время и в других местах 3. Многочисленные находки статуэток на поселениях эламитов свидетельствуют о том, что в религиозных верованиях большое место занимал культ богини-матери.

Культура Элама, если не сами эламиты, проникла далеко на восток, на территорию Иранского плато, еще, несомненно, до прихода иранцев. На это может указывать древний эламский рельеф на скале в Накш-и Рустаме, около Персеполя, почти полностью уничтоженный гораздо более поздними сасанидскими резчиками по камню. Эламский язык при Дарии I был языком канцелярий Персеполя, что также указывает на наличие большого числа эламитов на территории Парса. Мы вправе предположить, что эламиты оказали значительное влияние на персов — в известной мере его можно сравнить с влиянием, которое много веков спустя оказали сами персы на тюрок, завоевавших Азербайджан.

Основные события политической истории Элама были, очевидно, связаны с завоеванием обширных районов Персии, лежащих на плато, и постоянными набегами на запад, против жителей Месопотамии. Около 1175 г. до н. э. царь Элама Шутрук-Наххунте захватил Вавилон, великий город древности. Здесь он похитил и вывез в свою столицу Сузы богатую добычу, в том числе стелу из диорита, на которой был высечен свод законов Хаммурапи (раскопана в 1901 г. французской экспедицией). Согласно эламской традиции, статуи богов — хранителей городов, завоеванных эламитами (таких, как Мардук — бог Вавилона или Нана — богиня города Урука), увозились в Сузы, где главным божеством-патроном города оставался Иншушинак. Мы не имеем здесь возможности детально исследовать судьбы богов Элама, а также рассматривать вопросы, связанные с титулом «царь Аншана и Суз» (возможно, что в период, непосредственно предшествовавший образованию державы Ахеменидов, Аншан и Сузы обозначали одну и ту же область), равно как и ряд других проблем, таких, как применение аккадского языка и влияние Аккада на культуру Элама. После 1150 г. до н. э. Элам приходит в упадок и больше не упоминается в источниках — теперь их внимание приковано к событиям, развернувшимся на севере. Эламитам суждено было вторично появиться на исторической арене в VII в. до н. э., но на этот раз они предстают перед нами как конгломерат небольших княжеств, иногда дружественных, но гораздо чаще враждебных Ассирии. В течение многих лет эламиты пытались интриговать против Ассирии, порой они добивались частичных успехов, однако финал оказался плачевным; Ашшурбанапал решил разгромить и уничтожить всю страну. Около 636 г. Сузы подверглись разграблению, знаменитый зиккурат сровняли с землей, а статуи эламских богов были перенесены в Ассирию. Элам как самостоятельное государство перестал существовать 4.

Остатки гутиев, луллубеев и касситов продолжали, несомненно, обитать в горах Луристана и во времена новоассирийского царства. Касситы (Kossai) упоминаются и гораздо позже, их преследовал в горах Александр Великий, но имена двух других народов в позднейших источниках не встречаются. О гутиях, или кутиях, как называют их ассирийские источники, точных данных немного — в III и II тысячелетиях до н. э. это название прилагается к народу, обитавшему на территории Курдистана; в более позднее время термин «кутии» не был однозначным, прилагался к различным народам и территориям. Возможно, что остатки гутиев, завоевавших около 2100 г. до н. э. Вавилонию, во времена Салманасара и среднеассирийского царства, тысячу лет спустя, занимали небольшую территорию к востоку от Ассирии 5. Поздние ассирийские источники, с присущей им тенденцией к архаизации этнической и географической номенклатуры, иногда употребляют термин «кутии» в более широком, по-видимому устаревшем значении, прилагая его к жителям Загросских гор, включая урартов и маннеев. Следует подходить с осторожностью к традиционной терминологии клинописных текстов, ибо всегда велико (и чревато ошибочными выводами) искушение связать племенные и этнические названия с более поздними географическими. Нужно также иметь в виду, что значение этих терминов нередко сильно меняется. Так, название Маган в клинописных источниках III тысячелетия до н. э. могло бы обозначать область на иранском побережье Персидского залива (с ним сравнивали Мака/Мекран), однако в I тысячелетии до н. э. это название прилагалось к Египту!