Страница 5 из 16
79
Нюкта сошла на Олимп из неведомых далей,
Грозный Борей на прощанье коснулся крылом,
Зевс восседал на престоле уже без регалий,
Думал, кто выйдет на свет из него сквозь пролом.
«Если там мальчик стучит нестерпимо ногами,
То буду свергнут я сыном чрез год или два,
Я воевать не способен ни с ним, ни с богами,
Иль пусть болит, как и прежде, моя голова?»
80
Но не успел царь смекнуть о другом варианте,
Как торопливо вошёл в зал с секирой кузнец:
«Боги все спят, тишина на земной доминанте,
Не помешает никто при леченье, отец!»
И посетили Кронида сомнения тени,
Но нерождённое чадо кольнуло копьём,
Зевс наклонился, упёрся руками в колени:
«Сын, приступай, будем в зале мы скоро втроём!»
81
Стукнул прицельно Гефест по затылочной кости,
С треском она раскололась, как грецкий орех,
Взвыл повелитель от боли ужасной и злости:
«Не наруби в голове мне ненужных прорех!»
Трещина плавно раскрылась, как лотос на Ниле,
Вышла оттуда юница, доспехом горя:
«Долго же я пребывала в тебе, как в могиле!» —
С явным упрёком сказала, взглянув на царя.
82
«Дочь родилась! – Зевс согнулся в глубоком поклоне. —
Сын мой, скорей на затылке закрой этот зев,
Пусть остаётся Метида в божественном лоне!» —
Молвил властитель, меняя на радость свой гнев.
Бросил кузнец долгий взгляд на малышку в доспехе —
Девочка быстро росла, как волна в ураган,
Юноша напрочь забыл об отцовской прорехе,
В сердце его просыпался любовный вулкан…
83
«Что ты недвижно стоишь, как скала в океане,
Выпустить хочешь всю мудрость Метиды на свет?
Очаровавшись девчушкой, забыл ты о ране?
Быстро захлопни затылок отца… сердцеед!»
Мигом очнулся Гефест от любовного плена,
Спешно он кости сомкнул на затылке отца,
И, глубоко не вникая в секрет феномена,
Бросился юноша вон из покоев дворца…
84
Долго он думал о Ней у привычного горна
И попытался забыться в любимом труде,
Понял он скоро, что чувство рукам непокорно,
И опустился к заливу, к спокойной воде.
Сердце стучало в груди, словно волны о скалы,
Мысли о деве витали в его голове:
«Жаль, не могу сочинять я, как Феб, мадригалы
И бесконечно с любимой парить в синеве…
85
Я, как Гермес, обольстить не сумею девицу
И не смогу ей промолвить красивую речь!
Но для неё изготовлю любую вещицу:
Будь то копьё, самоходное кресло иль меч…»
Сидя на камне, размял он увечную ногу,
Яркая мысль посетила внезапно творца:
«Чтобы прелестницу мне побудить к диалогу,
Буду с подарками к ней посылать я гонца!
86
Думать у моря – для каждого будет полезно —
Светлые мысли витают над лёгкой волной,
Можно ловить и использовать их безвозмездно…» —
Грезил Гефест о девице красы неземной.
Эос вонзила персты в небосвод равнодушный,
А вдохновлённый Гефест шёл, хромая, к себе,
В спину его подгонял ветерок непослушный
И понуждал кузнеца к торопливой ходьбе…
Сватовство к Афине
87
Утром был собран Совет во дворце властелина,
Царь всем представил прекрасную деву с копьём:
«Это – Зевсида, а имя ей будет – Афина,
Коей мы дали свободу с Гефестом вдвоём!»
Гера подпрыгнула в кресле от царского слова:
«Как это чудо свершили без женщины вы?»
«Так получилось во время свиданья ночного —
Сын помогал выйти ей из моей головы!»
88
Гера упала на место, теряя рассудок,
Злоба мгновенно испортила женщины лик:
«Нужно тебе, словно Крону, очистить желудок!» —
Взвизгнула вдруг, перейдя на пронзительный крик.
«Мудрой супруге хватило бы царского жеста,
Чтобы властитель не мог пожелать ей замка!»
«Сын, он о чём?» – посмотрела она на Гефеста.
Царь ей в ответ: «Чтоб смирить злобный пыл языка!»
89
Стали черты у жены неприятны и грубы,
Блеском невиданной злобы сверкнули глаза,
Пальцы дрожали, и сжались красивые губы,
Вскинула голову, как в нападенье гюрза.
Мать не увидел Гефест в это злое мгновенье,
Трепетный взор устремляя на деву небес,
Ясно представил он с нею в ночи вожделенье
И не заметил того, что промолвил Зевес.
90
«И в заключенье, – послышался голос тирана. —
Всех олимпийцев сейчас приглашаю на пир!»
Двери богам распахнула поспешно охрана,
Только у трона остался стоять ювелир.
Вмиг окружили богини девицу Афину,
Только Аргея их круг обошла стороной,
И обратился тогда ювелир к властелину:
«Как я хочу, чтоб Афина мне стала женой!
91
Часто бывал ты охваченным чувством любовным,
Знаешь, что нет для влюблённых досадных преград
Я не хочу показаться тебе многословным,
Как поступить мне, скажи без привычных тирад?»
«Сын мой, тирану знакомы любовь и страданье,
В сердце щемящая боль от потерь и разлук.
Но для подлунного мира важней созиданье,
И пребывать в вечной неге – богам недосуг!
92
Каждая женщина, сын мой – жемчужина в мире,
В коем мужчина быть должен прекрасным ловцом!
Не обязательно нужно играть им на лире,
И обладать, как отец твой, красивым лицом!
Дочерь моя не уступит в красе Афродите,
И замечаю, Гефест, справедлива она.
Каждая дева мечтает о мужней защите,
Думаю, сила твоя для Афины важна…»
93
Царь улыбнулся, прочтя кузнецу наставленье,
Замер на миг, будто мысль посетила его,
Речью короткой тиран завершил вразумленье:
«Счастлива младость, пока не узнает всего!
Можно жениться, чтоб не было лишних конфузий,
Счастья получишь ты гору превыше небес!
Свадьба порой избавляет от многих иллюзий…» —
Хитро в усы усмехнулся великий Зевес…
94
В кузнице стал пропадать ювелир вдохновенный,
Пламенной страстью к прекрасной Афине горя.
И вспоминался ему разговор откровенный,
Не покидала сознанье тирада царя.
Дивные цепи, колье красоты несказанной
Каждое утро прелестнице слал он с гонцом,
Та отправляла назад без улыбки жеманной,
Дар отдавая обратно с холодным лицом.
95
Был ювелир поведеньем Афины расстроен:
«Не поступают красавицы так, как она!
Разве искусный творец лишь отказов достоин?
Кажется, в деле любовном мне смелость нужна!
Сам отнесу ей… – сказал повелитель вулканов. —
Только что именно нужно? Всё сделал бы я!
Есть самоцветы и золота девять курганов…
Знаю, что ей не хватает! Большого копья!»
96
Выковал за ночь изделье из прочного сплава
И «нарядил» в золотую «одежду» копьё,
Вмиг закалили его хладный ветер и лава,
А украшало оружие бронзы литьё.
С лёгкостью им пробивались гранитные стены,
И не ломалось оно под напором быков,
Это копьё стало чудом для всей Ойкумены —
Было оно пострашнее звериных клыков!
97
Полюбовавшись копьём, вдруг подумал кователь:
«Для несравненной сестры не хватает щита,
Что не имеет ни Вестник, ни Феб-воспеватель…
Будет такой! Поразит всех его красота!»
Вновь окунулся Гефест-Огневластец в работу,
Горны его запылали хвостами комет,
Бог позабыл про еду, сладкий сон и дремоту —
Долгие дни наблюдал он лишь пламени свет.
98
В кузнице юноши всюду лежали пластины:
Прочные сплавы, латунь и куски серебра.
Щит многослойный ковался для милой Афины,
Чтоб закрывал он её от лица до бедра:
Вырезал бог на фасаде прекрасные сцены:
Грифы в полёте и совы на ветках дерев,
В дикой пустыне – газели, а рядом – гиены,