Харама

— Ваше полное имя?

— Рафаэль Сориано Фернандес.

— Возраст?

— Двадцать четыре года.

— Социальное положение?

Секретарь записывал:

«Затем был допрошен свидетель, который заявил, что он — Рафаэль Сориано Фернандес, двадцати четырех лет от роду, холост, по роду занятий — студент, проживающий в Мадриде на улице Пеньяскалес, дом номер один, восьмой этаж, центр, грамотный, к уголовной ответственности не привлекался; упомянутый свидетель, будучи проинструктирован, предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний и приведен к присяге, заявил: „Перед лицом высоких блюстителей закона обязуюсь говорить правду…“»

— Итак, Рафаэль, скажите мне, как вы впервые узнали о происшествии?

— Мы услышали крики на реке.

— Хорошо. Скажите, вы установили причину этих криков?

— Да, сеньор, мы прибежали на берег, а крики все еще раздавались, и я увидел, что кричат два человека, которые стоят вместе в воде.

— Пострадавшая тоже кричала?

— Нет, сеньор следователь, если бы пострадавшая кричала, мы смогли бы отличить одни крики от других. Они были здесь, а она — там, то есть расстояние между ними было достаточное, чтобы не спутать их голоса, если бы девушка тоже кричала, я хочу сказать — эта, — и он кивнул головой назад, указывая на тело Луситы, которое лежало у него за спиной.

— Так. Значит, вы сразу же увидели в воде и пострадавшую, правда?

— Не так хорошо, как тех, ее почти не было видно. Но спутать это нельзя было ни с чем.

— Хорошо, Рафаэль, а какое расстояние, по-вашему, было в этот момент между нею и ее друзьями?

— По-моему, двадцать — двадцать пять метров.

— Хорошо, скажем, двадцать. Теперь, пожалуйста, расскажите, что произошло дальше.

— Ничего особенного, сеньор следователь. Значит, увидели мы девушку… Какое там девушку, мы тогда не видели, кто там, мы это узнали потом, а в тот момент мы только видели, что кто-то барахтается в воде…

Жандарм теперь спокойно стоял рядом с прикрытым телом Луситы, слушая Рафаэля. Секретарь записывал: «…различили человека, барахтавшегося в воде…» Следователь слушал стоя, опершись рукой на одну из больших бочек. Жандарм зевнул и поднял взгляд к потолку. Возле лампочки блестела на свету паутина.

Затем следователь спросил:

— Скажите, пожалуйста, как по-вашему, то, что вы видели, позволяет вам утверждать, не боясь ошибиться, что речь идет о несчастном случае, в котором никто не повинен, имея в виду при этом, что неосторожность также может быть поставлена в вину.

— Да, сеньор следователь, то, что я видел, дает мне достаточно оснований утверждать, что речь идет о несчастном случае.

— Хорошо. Большое спасибо. Вы свободны.

Секретарь написал: «Изложенное выше подтверждаю своей подписью».

Из-за занавески донесся голос:

— Разрешите войти, ваша честь?

— Можете идти. Кто там? Входите! Да, пошлите сюда, пожалуйста, вашего товарища, того, который говорил со мною на берегу.

— Да, сеньор, сейчас же ему скажу. Доброй ночи.

— Всего хорошего.

Из-за занавески появился какой-то человек с шапкой в руке. На лестнице он разминулся с Рафаэлем.

— Добрый вечер. Я служитель морга. Жду ваших распоряжений, сеньор следователь.

Он остановился в трех шагах от столика.

— Я вас узнал. Добрый вечер.

Человек подошел к столу.

— Послушайте, — продолжал следователь, — я пригласил вас, чтобы просить подготовиться к приему бренных останков девушки, утонувшей сегодня вечером. Мы скоро выедем, постарайтесь, чтобы все было готово, понимаете?

— Да, сеньор следователь. Все будет, как вы сказали.

Секретарь обернулся к выходу. По ступенькам спускался студент-медик.

— Хорошо, и, пожалуйста, не ложитесь спать, пока не прибудет судебно-медицинский эксперт. Обязательно.

— Да, сеньор следователь.

— Это все. Идите. Чем быстрей, тем лучше.

Спустившись с лестницы, студент ждал, не глядя в сторону стола.

— Тогда до свидания, сеньор следователь.

— До встречи. Подойдите, пожалуйста, садитесь.

Студент-медик, подойдя к столу, поздоровался со следователем легким поклоном. Служитель морга скрылся за занавеской.

— Ваше полное имя?

Секретарь записал в протоколе:

«Затем перед следователем предстал свидетель, заявивший, что прозывается и является доном Хосе Мануэлем Гальярдо Эспиносой, двадцати восьми лет от роду, холост, по роду занятий студент, проживает в Мадриде, на улице Сен-Бермудес, дом номер сто тридцать девять, четвертый этаж, корпус „Е“, грамотный, к уголовной ответственности не привлекался; упомянутый свидетель, будучи проинструктирован, предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний и приведен к присяге, заявил: „Перед лицом высоких блюстителей закона обязуюсь говорить правду…“

По существу дела: находясь на отдыхе с друзьями в день расследуемого происшествия неподалеку от места, именуемого „Плотина“, примерно без четверти десять вечера услышал крики о помощи, доносившиеся с реки, и с тремя своими товарищами бросился на помощь и увидел с берега, что, по-видимому, тонет человек примерно в тридцати пяти метрах от того места, где находился свидетель со своими друзьями, и не менее, чем в двадцати метрах от того места, откуда доносились упомянутые выше крики о помощи. Сочтя ситуацию угрожающей, незамедлительно бросились в воду свидетель Хосе Мануэль вместе с упомянутыми тремя его товарищами с целью прийти на помощь утопающему и поплыли к тому месту, где перед тем видели тонущего. Прибыв на это место, однако, утопающего не увидели, поскольку его снесло течением, и невозможно его было обнаружить, из-за чего не смогли немедленно извлечь из воды; свидетель показывает, что усилия его и его друзей, направленные на то, чтобы обнаружить утопающего, были безуспешными, и свидетель утверждает, что к нему и его товарищам, когда они находились в воде, присоединился еще один молодой человек, в котором он узнал одного из звавших на помощь и которому предложил немедленно отказаться от участия в спасении, поскольку тот плавал очень плохо, но последний не согласился и продолжал плыть, пока не выбился из сил. Через несколько минут была наконец найдена пострадавшая, и первым ее коснулся предыдущий свидетель Рафаэль, по призыву которого данный свидетель присоединился к нему вместе с остальными, в тот момент находившимися в воде, и тут же было обнаружено, что пострадавшая признаков жизни не подает, и ее доставили на берег, где положили на песок. На каковом берегу свидетель Хосе Мануэль, считая себя компетентным, поскольку является студентом-медиком, произвел осмотр и сразу убедился, что пострадавшая мертва. На вопрос сеньора следователя о том, может ли он с достаточной уверенностью утверждать, что речь идет о несчастном случае, не предполагающем вины третьих лиц, свидетель ответил утвердительно.

Изложенное выше подтверждаю своей подписью…»

— Благодарю вас, — сказал следователь. — Нет необходимости допрашивать двух других ваших товарищей. Вы все четверо свободны, можете уезжать, когда хотите.

— Ну, если мы больше не нужны…

— Нет. Всего наилучшего.

— Доброй ночи, сеньор следователь, доброй ночи.

Секретарь кивнул головой. Студент стал подниматься по лестнице.

— Да, простите, позовите сюда, пожалуйста, девушку. Ту, которая была в воде.

— Понял. Тотчас пришлю, сеньор следователь.

Студент исчез за занавеской.

— Хорошо бы девушка не заставила нас потерять много времени. Кажется, она не в самом лучшем виде для допроса.

Следователь снова закурил.

— Женщины! — сказал секретарь, качая головой.

Следователь пускал дым и разглядывал свод, потом сказал:

— Хороший получился погреб. Не так-то просто, наверно, было вырубить его в скале.

— Видно, сделан очень давно, — сказал секретарь. — Кто знает, сколько ему лет.

— Возможно, и веков.

— Может быть, и так.

Помолчали. Потом следователь сказал:

— Прохладное место, а?

— Еще бы. Летом только в таком месте и жить. Если бы у меня дома…