Страница 60 из 61
Появившись на кухне и поняв, что пора действовать, Гутька сходу запрыгнула на Бусыгина - старшего и заорала, вытаращив глаза, ему прямо в ухо.
- Ты что старый хрен, башку свою совсем потерял!? Давно пора с сынами силой мериться, а то они, не дай дьявол, подумают, что песок из тебя сыпется! -
Цуцик аж задохнулся от восторга, глядя жуткими глазами на свою подружку, захлопал в ладоши, приветствуя бойкую чертовку, потом глянул на всякий случай в дальний угол, в котором, сжавшись от страха, спрятался Ангел-хранитель по прозвищу Святоша. К нему в этом доме не обращались лет тридцать, с тех самых пор как умерла мать хозяина. Не востребованный Ангел зачах без внимания, а значит, прибывал без средств к существованию. Цуцику было известно, Святоша, по божьим каналам не получает жалования, наказан за упущения в работе. Встретившись глазами с Цуциком, ангел сдвинул грозно брови, но с места не тронулся, зная наперёд, что от участников гульбища ему поддержки не дождаться. Так и остался под образами, хоть такая защита была не совсем надежной, но здесь можно нажать на "кнопку" и вызвать неотложную помощь, если конечно темные начнут угрожать непосредственно ему, как Божьему представителю.
- С Гришкой смерься силой! - Визжала Гутька. Григорий в это время сидел, грозно набычившись за столом, и слушал какую-то гнусность из уст младшей невестки Полинки.
- Гришка! - Крикнул Бусыгин, вдохновленный подсказкой всплывшей у него в хмельной голове.
- Иди, на руках будем давиться! Я сейчас в бараний рог скручу всех тут вас молокососы! -
- Началось. - Обрадовался Цуцик и вмиг оказался рядом с Григорием.
- Давай, иди, прижми ручонку своему отцу. - Он щелкнул мужика по лбу, отчего тот пошел красными пятнами, оттолкнул надоевшую со своими разговорами Полину, и это действие деверя, конечно, ей очень не понравилось. Григорий между тем плюхнулся рядом с отцом. Мужики, сцепившись руками, побагровели от натуги, остальные, включая и чертей, обступили соревнующихся, подзадоривая и выкрикивая разные обидные выражения в адрес то одного, то другого силача.
Все, без исключения мужики в Бусыгинском роду, были здоровенными, сыновья почти по два метра ростом, старший хоть и пониже их, но широк в плечах и крепок костью, с огромными ручищами и мощной шеей.
Цуцик, по давней дружбе, помог старшему Бусыгину и тот одолел Гришку, на его место без промедления, уселся Сёмка. Не давая отцу передышки, он легко завалил руку родителя и заорал, победно размахивая руками, цепляя ими вокруг стоящих болельщиков. Этот его радостный клич, не понравился старшему брату и Гришка даже не успел о чем-нибудь подумать, как черт заставил его схватить победителя за шею. Мужик принялся изо всей силы давить голову отца вниз, стараясь прижать к столу, с которого полетели грязные тарелки. Гутя, обрадованная таким поворотом событий, мгновенно оказалась на плечах у Полинки. Помня, что та уже затаила зло против деверя, гаркнула в ее порозовевшее от ярости ухо, что пора спасать мужа, от этого придурошного свекра алкаша.
- За уши его хватай. - Шипела бесовка, тыча в то же самое время не только Полинку, но и Шурку, здоровенную Гришкину бабу. Та стояла уперев руки в боки и прицеливалась, чтобы каким-то образом подсобить мужику и не нашла ничего лучшего, как вцепиться в седой чуб свёкра.
Цуцик почувствовал, как его тело стало наливаться дурманящей силой, которую излучали разгоряченные пьяной схваткой люди и понял, что сегодня они с Гутькой попируют на славу. Когда домочадцы устраивали пьяный дебош, то от них можно было отхватить изрядный куш грубых энергий, которые как раз и являются лучшим лакомством для чертей.
- Вали его на кровать. - Гудел Цуцик, прилепившись к спине и ягодицам Шурки.
На лице Бусыгина - старшего, появилась первая кровь. Полинка отлетела от Григория, получив удар кулачищем и чуть было не оторвала уши деверю. Это помогло Сёмке освободиться от клешни старшего брата но, осознав, кто ему помогал и каким способом, он заорал на свою, валяющуюся на полу супругу. Ему стало жаль ушей брата, он ни один раз испытывал страшную боль, когда Полинка рвала его перепонки в прошлых потасовках. Шурка, тем временем, расквасив морду свекру, пошла в наступление на Семёна, однако тот, помня ее тяжелые кулаки, сумел увернуться, забежал за стол и залпом выпил стопку водки, крикнув что-то о мире. Этот поступок младшего Бусыгина, привел чертей в онемение, так как вся компания, увидев и услышав спонтанный тост Сёмки, неожиданно прекратила потасовку, и хотя бабы еще орали друг на друга, мужики без промедления подсаживались к столу, брали в руки стопки.
- Молокососы, бездельники. - Уже совершенно мирно изрекал Бусыгин - старший, поправляя свой поредевший, от жесткой хватки невестки, чуб.
- Что, ты на меня набросилась? - Спросил он Шурку. Не дожидаясь ответа, стал разливать водку по стопкам.
- Надо продолжить баб натравливать друг на друга, - сказала Гутя Цуцику, - а то они правда спать потянуться. - Бесовка приготовилась снова запрыгнуть на растрепанную, всхлипывающую Полину, но в эту самую секунду чутьё ей подсказало, что домой вернулась пьяная хозяйка ее дома, Левчиха. Гутька, махнув на прощание своему приятелю, в мгновение ока скрылась в топке грязной, давно не беленой по случаю лета, печи. Тем временем, за столом все успокаивались, чокались, выпивали вонючий технарь, обсуждая ни с чего вспыхнувшую драчку. Семен потянулся за гитарой, и гулянка, плавно перешла в лирическое русло. Глава семейства, громко запел, стараясь всех перекричать, но это уже никого не приводило в ярость. Цуцик, отхватив еще клок энергии от отходившего всеми фибрами души Гришки, последовал за Гутей.
В доме Левковых разворачивалась совсем не шуточная сцена, в центре которой выступала сама хозяйка семейства. Левков сидел за столом и мрачно курил, Левчиха шипела злорадно о том, что будто бы проклятая ведьма, соседка Акулиха, навела на их детей порчу, и что придет время, когда она ее утопит в реке, и изведет весь их поганый род. Хотя про род, было сказано лишне. Все дети Акулихи давно умерли и в деревне поговаривали, что в их смерти повинна, как раз Левкова. Надо сказать два слова о ведьме.
Многие бесы, в том числе и Цуцик, знали, что Акулиха обладает особой силой, которую ей придавал камень с грозным названием, Синохидит. Сжимая его по переменке то правой, то левой рукой, она приказывала чертям к ней явиться. Сила камня, распространялась на значительное расстояния, и кто бы из нечистых не оказывался в этой зоне действия Синохидита и заклинаний ведьмы, все беспрекословно устремлялись к ней. Бесы, собирались вокруг колдуньи, глядели как завороженные на перебрасывания чуда - камня и цепенели от слов заклинания. После чего, ведьма велела им делать что-либо нужное для неё. Если созванные не подчинялись колдуньи, то Акулиха могла их удерживать с помощью волшебного камешка, любой срок. Даже запирала, строптивых, в особую тюрьму. Тюрьма была изготовлена в виде берестяного сосуда, с тугой пробкой из корня сон - травы. Акулиха с приговором бросала камень - Синохидит на дно берестянки и затыкала его пробкой после того, как все черти заберутся следом за ним, затем держала их там до тех пор, пока пленники не соглашались выполнить ее поручение.
Гутька рассказывала бесам еще о том, как Акулиха, когда ей надо, ловит ворону, вырывает у птицы сердце и привязывает к себе. Такой варварский прием, позволяет ей не спать по многу ночей подряд. Тогда она использует те бессонные ночи для страшных дел, строя козни жителям городка.
Увидев Цуцика, бесовка Гутя радостно поведала ему, что удачно внушила обеим Левковым о том, что во всех их бедах виновата мерзопакостная Акулиха.
Последняя, действительно была жуткой полустарухой, и как уже было сказано, злейшим врагом нечистых. По мнению чертей, только глупые люди могут думать, что они рады помогать ведьмам и колдунам по собственному желанию. Полустарухой, Акулиху звали оттого, что никто толком не знал, сколько ей лет. Одни говорили, что ей давно за сто, другие уверяли, что и пятидесяти не наберется. Одним словом ведьма. К ней бабы валили валом, чтобы заказать какое-нибудь пакостное предприятие против своих неверных мужиков, опостылевших соседей или успешных соперниц. Хотя реже и более скрытно, приходили к ней и мужики, об этом беспокоилась та же Гутька и ее подружки по темному цеху. Они любили разводить представителей сильного пола, на тайный пошленький секс и когда те, одурманенные собственными гормонами, теряли головы на грудях пышущих низменными чувствами женщин, откачивали у них силушку, а обессиленных старались присушить к объекту. Для таких целей, особенно подходили бабы одиночки или еще лучше те, у которых мужики не годные для утех пьяницы, или поражены другим каким пороком.