Внеклассная алхимия

И вот еще интересно: если такое предложение — торговать народной волей в частном порядке — вынести на референдум, что бы народ сказал? Полные низы были бы точно «за». Верхи тоже. Эдакий консенсус. И еще бы пропало понятие явки. Все, кому не надо — продали бы ненужное, кому надо — купили.

Говоришь, не любишь систему? Это надо разобраться. Как минимум три варианта. Не любишь свое место в ней, не понимая того? Не любишь именно эту систему, болея за принципиально иную? Или не любишь вообще системность-иерархичность, и был бы оппозицией везде и всегда? Три совершенно разных экзистенциальных реакции. И многим больше подошла бы проклятая «система», чем иные попутчики по борьбе.

Сравнивая мой Красноярск с такими городами, как Томск и Иркутск, собеседники замечали, что Красноярск менее уголовный — раз, и менее интеллигентный — два. «Какой же он тогда?» — «Красноярск более буржуазный». Насчет интеллигентности, может быть (особенно если искать такую в номинальных интеллигентах, кому ее положено иметь по должности). Насчет уголовной культуры… говорят, долгое время тут не было ни одного вора в законе. Впрочем, степень развитости криминальных понятий и степень криминальности — вещи разные. Может быть, вообще не связанные. А степень буржуазности — чем измеряется? Понятно, что Красноярск богаче, так ему выпало. Но потребительский потенциал и дух его — не синонимы же?

Подчас кажется, энергии «доброго и позитивного отношению» сейчас слишком слабы. Они или фальшивы, или бессильны. Скорее я верю, что добро и порядок отстоит некая сильная злобность, но присягнувшая хорошему. То есть какой-то конкордат добра с рогатыми демонами. Главное, чтобы нашлись такие рогатые. Формула: «нужен не позитив, но позитивно направленный негатив».

Есть такое мнение, что менеджер нужен не для того, чтобы работать, а для того, чтобы работали остальные — этакий неподвижный двигатель, запускающий все своим присутствием. Как-то видел идеальное подтверждение: знакомому один коммерсант платил за то, чтобы тот… ходил на его рабочее место в его отсутствие (а отсутствует он всерьез и надолго, ибо проживает в другой стране, а бизнес тут, в Красноярске). Ничего особо делать не надо, поскольку бизнес отлично выстроен. Просто приходить в кабинет и вести любые свои дела, или ничего не делать, чай пить. Главное, чтобы в коридоре мелькал хоть кто-то, имеющий ключ от главного кабинета, и все это знали.

Кому нужна «социальная стабильность»? Вопрос дает идеальную площадку для демагогии. Сначала можно доказать, что она нужна сильным, ибо всегда в интересах тех, кто «уже урвал». Затем доказать, что она потребна слабым, ибо сильные ловят в мутной воде и отламывают свое на исторических переломах, за счет, конечно же, слабых. Могу написать аргументированную статью — с обеих позиций. А на самом деле? Не знаю. Даже не знаю, нужна ли она мне. И даже не знаю, кто я — сильный или слабый — во всей этой ублюдочной классификации.

В каком-то смысле власть плохой не бывает. Мы же ее, как писали классики, заслуживаем. И «общество это амплификация наших душ», как писали другие классики. Просто бывает та или иная степень противоречивости. Правление кризисно не потому что глупо, жестоко, плохо, а потому что противоречит. Прежде всего, самому себе. Вот такие вконец противоречивые режим и должно не любить. Впрочем, они скоро сменятся, независимо от тебя.

Когда на крыше дома метровые буквы утверждают «Славу КПСС», это не самое разумное и красивое идолище. Но реклама какого-нибудь пылесоса в десять раз больше — то же ведь оно самое. Почему бы не видеть рекламу так? Как начертания божеств — коим поклоняются? У Пелевина, помнится, было давнее эссе, про «вудуистский характер советской власти». Приколюха такая, что «народ и партия едины» не дурь, а чистая магия. И сами мы племя веселое, и тотемы у нас на пять.

Не кажется ли истинным христианам вся эта масса верующих — оскорбительнее атеизма? Вот когда по некоему опросу «80 процентов граждан России назвали себя православными». Они же Бога видят как крышу, очень могущественную, но немного абстрактную. На всякий случай — надо уважить. Этому занес, тому занес, открытку бабе Маше к Новому году — так, чего еще? — богу не занес? — надо исправить. И на бандитскую шею вешается крестик, или там иконка под оконко, и еще помолится надо, чтобы того… Мало ли? Береженого и бог бережет. Я банальное говорю, но вот чего интересно — в церкви с этого все-все сильно радуются? С «80 процентов»? Это называется «с худой овцы шерсти клок», или как-то иначе?

Завести ребенка в современной цивилизации можно лишь по ряду факультативных соображений. Три реальные причины, которые реально сгребали под себя большинство, а не оставляли вопрос на свободную волю, более не работают. Назовем, более не действующих — политическая, экономическая и метафизическая. Относительно них не стоит «проблема индивидуального выбора», ибо культура уже все выбрала за тебя.

То, что мы назвали причиной «политической» — вопрос ценза взрослого. Ну буквально: не имеешь наследника, не мужик. Баба, конечно, тоже не баба. Примерно как сейчас у традиционных народов. Или у древних славян. «Детей ты можешь не любить, но мужиком ты быть обязан». Ну а потом, наверное, все-таки любишь. То, что нельзя изменить, проще полюбить.

Причина «экономическая»: в Древнем Риме рожали себе почти что рабов, которых, конечно же, могли потом перевести в друзья. Но отец ребенка был вправе его убить, не особо объясняя причин. В традиционном обществе дети — вечные данники. Не потому что хорошо помогать родителям, а потому такой адат. Ты вечный вассал. И внуки твои вассалы. Самое последнее чмо могло чувствовать себя суверенным монархом, просто нарожав кучу деток. Потом уже появились права ребенка, но экономическая сторона оставалось: работаешь на предков, сколько им надо. Молишься на то, чтобы предки оказались умеренными, не самодурами, ибо спасения от самодуров нет. «Я тебя породил, я тебя и убью».

Наконец, мотивировка «метафизическая». Не признание статуса реальности за индивидуумом, признание такового лишь за родом. Ты есть, пока ты причастен этой реальности. В этом смысле не продолжить род — выпасть из реальности. Ты есть, но тебя на самом деле нет. И ты это знаешь. Здесь уже не важно, кем тебя считают, кто тебя кормит в старости — просто заботишься о реальности.

Очевидно, что в «развитых странах» — ни первого, ни второго, ни третьего. То есть дивиться надо не низкой демографии, а тому, что кто-то еще рожает. В силу каких причин?

Ну первая — любовь к детям. Беспримесная такая. Некоторая часть населения ей подвержена.

Второе — любовь к воспитанию. Это немного другое. Ей тоже кто-то подвержен.

Третье — по инерции. «Ну пусть будет». Или: «ну все так делают». Непонимание того, что уже не «все». Говорю же — инерция.

Четвертое — попустительство. «Так само получилось».

Пятая — ради эксперимента. Самый, наверное, любопытный вариант, но не лучший, ибо безответственный, вопиюще безответственный.

Шестое — сумма внешних обстоятельств такова, что это лучший выход из некой ситуации. Так бывает. Люди с воображением легко себе вообразят.

Седьмое — из ужаса и отчаяния. «Умру, и ничего не останется». Работа, поступки, отношения — все пустое, все фигня перед вечностью. Тут можно сказать — откладываешь разборку с вечностью на другого. Он, скорее всего, еще отложит, и т. д. Ну да лучше сохранить попытку, чем ее загубить. Сохранить попытку — хоть что-то.

Легче заметить, что все это уступает по силе первым мотивировкам, утерянным. Ибо первые, повторяю, касались всех. А остался только факультативы. Легко представить себе человека, подверженного из списка лишь пятому, шестому или седьмому. Легко представить не подверженного вообще ничему.