Страница 6 из 8
Не теми Россия держится, кто «родину любит». Тем более — державу эту, аппараты-администрации… А теми, кто всего-навсего живет по-русски. Это такой пакетный жизненный стиль — правда, я не очень понял, что это такое. Но ход в определении «русскости» таков. При этом не любовь к государству и даже родине — вполне себе могут обретаться в пакете. А могут не обретаться. При этом русский, не любящий Россию как русский, будет явно отличен от русского, который ее не любит, как посторонний.
Россия спасется, ко всему прочему — кухонными разговорами и посиделками за нее. Они могут быть абсолютно бесплодны, да. Но тут форма важнее содержания. Просто такие посиделки — и есть часть самой России, их возобновление — ритуал, накачивающий ее идентичность. Этакие мальчики Карамазовы, озабоченные всеобщим вопросом под чай или водочку. Можно даже отлить памятник всем участником оных священнодействий — «Они гундели за Родину». Я тут почти без шуток. Кончатся углеводороды — сдюжим. Кончится наше священное бла-бла-бла — кончится страна… Я вот с тоской наблюдаю, что оно как-то последние годы — того. Иссякает, что ли. Все как-то за работку больше, или там за культурку. Но это мутация, надо ведь о самом главном.
Одна знакомая сильно хотела, чтобы на ее фестивале были представлены хэппинг и перформанс, при том не знала, что это такое, тем более — чем отличаются. Ходила. Спрашивала. Объясните, мол, чего хочу-то?
— Если помочиться на снег в виде теоремы Пифагора — это перформанс. А если за это еще забрали в милицию, то это уже хэппининг. А лучший социальный хэппинг — когда милиция встала рядом и изобразила на снегу что-нибудь свое.
До всякого общества потребления экономика существует, прежде всего, не в материальных целях. Что сейчас все материальные потребности удовлетворены — это ясно. Но и ранее их удовлетворение не было главной целью экономики. А что было? Можно ответить по-разному. Можно главную цель назвать символической. Или ритуальной. Или мистической. Смотря в каком языке объясняться.
Все экономисты, все портфельные инвесторы, все вкладчики индексных фондов знают — совокупная мировая стоимость растет. Растет почти непрерывно, и это главное в мире, все остальное — вторично или фигня.
Общее место истории, сколько миллионов принес бы доллар, инвестированный в энном году. Но ведь это не график, расчерченный на бесконечность? Что, и через тысячу лет — будем слушать истории при доллар, вложенный в 2000 году от Р. Х.? Вряд ли. А через сто — будем? Где предел известной нам функции самонаращения капитала, переваривающего время? Какой год — не смогут переварить? То есть понятно, что функция оборвется, что сотни людей сотни раз говорили, где и когда, и сотни раз этого не случалось… А все-таки — вопрос идиота — когда? И какой — вопрос умного — начнется мир? Он будет — слово опять берет идиот — много лучше нашего или это будет просто концлагерь, пустырь?
Дедовщина в широком смысле — чрезмерное почитание старших, основанное только на возрасте. Выслуга лет с самыми широкими полномочиями, дети как собственность отца, и т. д. В социальном смысле отвратительно. Но в каком-то экзистенциальном, что ли — более чем понятно.
Ведь неизбежен вопрос — зачем жить дальше-то? Если без иллюзий, ради чего? Именно здесь и сейчас, где потребление, секс, здоровье, развлечения-приключения, и средней тяжести наркотики вроде алкоголя — главные религии. Все это удел молодых. Энергии не те, сексапильные не дают, и куча болячек, и ничего не надо, устал. Ладно, если живешь знанием, или властью. А если ты обычный — куда тебе? В петлю?
Два варианта, оба звучащие жутко, но ведь самое жуткое уже совершилось. Или массовая практика эвтаназии — желанной, по трезвому своему решению. Социальная реклама про это, как это хорошо. Пятьдесят лет, и привет (или сколько тебе надо, чтобы впасть в свое внутреннее ничтожество?).
Или как-то искусственно обустраивать вселенскую дедовщину.
Часто ли людям доводилось любовно изучать что-то по литературе, направленной против этого? То есть не просто изучать, а все более проникаясь симпатичностью предмета? Нацистское учение — по советским книгам? Капиталистическую олигархию — по ним же? Диктатуру — по учебникам авторов «открытого общества»? Какой-нибудь особо мерзкий заговор конспирологических лож — по текстам их ненавистников? Примеру всему названному я видел. Интересно, как надо все-таки написать о предмете своей нелюбви, чтобы никто не мог вычитать его прелести? Или это невозможно? Так, чтобы никто-никто?
Есть места, где талантливый человек в нынешней Россиянии кажется стойким мальчиком, поставленным старшими товарищами «на часы», и вовремя не снятый (образ какой-то давней детской книги). Игра уже кончена, товарищи разошлись по домам, смеркается, а он все стоит, и ждет невесть чего… Не сняли — вот и стоит. Посреди учебной аудитории, посреди печатных листов, посреди чистого поля. Интересно, что это? Самосознание с полным самоотчетом и легкий бытовой героизм, мол, и один в поле воин? Или искреннее не понимание, что игра давно кончилась, или даже не начиналась?
Начиная с какого размера состояния человек выходит из обычного юридического пространства? То есть он может нарушать Уголовный кодекс, с одной стороны, но взамен он получает какие-то иные правила, за нарушение которых ему влетит (и за нарушение которых к нему, в виде особой санкции, например, отнесутся строго по Уголовному кодексу). Понятно, что если у тебя 10 миллиардов долларов — ты уже по уши в таком пространстве, независимо, наверное, от страны проживания. Демократическая она или нет — не важно. Если у тебя 10 миллионов долларов — ты обычный гражданин, просто богатый, но ты в общей юрисдикции, если ты вокруг себя мутишь коррупцию — это твое частное дело. Ты именно мутишь коррупцию, то есть отклоняешься, а для того, на ком висят 10 миллиардов, таким словом — «коррупция» — вообще ничего не описывается, скорее всего. Ибо этим словом описывается отклонение от нормы, которой для него нет, по определению. Интересна же — именно цифра границы. С какой цифры кончается земная юдоль и начинаются марсианские хроники?
В обществе большое неравенство, но это фактически, но словах — «дорогие товарищи избиратели», «сограждане», «в интересах большинства населения» и т. п. Все, однако — и высшие страты, и низшие — риторику ни во что не ставят, живут «по жизни» как она есть. А там, конечно же, очевиден антагонизм. Официально не признаваемый.
Вот интересно, если риторику, в которую все равно не верят, замести под стол — чего начнется? Если риторику привести в соответствие с тем, чего по жизни? «Холопы и холопки… К вам обращаюсь я… Именем своей белой кости и голубой крови, а также духовных качеств, вкуса и интеллекта, коих вы лишены…» Ну и приказ. Без всяких дорогих избирателей.
Жутко будет, наверное. Но вот какое подозрение: если неравенство официально признать, наверх вынесет иных лиц. Более соответствующих верху с точки зрения «духовных качеств, вкуса и интеллекта».
Такой вот праздный вопрос: если разрешить продавать свой избирательный голос навсегда, сколько он будет стоить? И какой процент людей расстанется с голосом? В каждой стране? Цена устанавливается абсолютно рыночным образом.
Вот если сдавать голос на годик-другой в аренду, там цену установит сугубо спрос. Считается, сколько в данной территории выборов, сколько стоит один голос, обеспеченный политтехнологией — и выше этого не дается. А вот если отчуждается по-настоящему, бессрочно… там ведь еще и понты будут роль играть, и биржа будет, с колебаниями, спекулянтами.