Развод

- Всё в порядке? – спросил он, поцеловав меня в макушку. Ну вот, мы снова милая семейная пара.

- Да, спи. – погладила я его щеку. Йесон дотянулся до груди, властно взяв её в кулак.

- Если тебе станет легче, то я тоже, как выжатый лимон.

- Никто не заставлял тебя насиловать меня до полусмерти. – хохотнула я, догадываясь о том, что и он испытывает ломоту и разбитость.

- Зато я взял реванш. – сонно ухмыльнулся он.

- Напугал кошку сливками, вот что ты сделал.

- Да, между прочим, проиграть любимой женщине – вообще прекрасное чувство. – ответил тем же Йесон.

- Слушай, если в результате нет проигравших и победителей, зачем мы как два дурака ерепенились двое суток?

- Не хотел тебя расстраивать, но, вынужден признать: именно потому, что я дурак. Любовь не делает мужчину умнее.

- И не жди, я не признаюсь, что я дурочка. – засмеялась я. – Но и женщины от любви в гениев не превращаются.

Мы замолчали, погружаясь в сон. Йесон зарылся носом в мои волосы, покрепче прижав меня к себе и я, додумывая перед отключкой последнюю мысль о том, что люди от сильных чувств глупеют, пришла к выводу, что и мы, и Донун с Сорой, всегда будем влипать в какие-то странные или смешные ситуации, спорить, ссориться, ошибаться, ругаться, мириться и обижаться, потому что мы по-настоящему любим, а при искренних чувствах невозможно подчинить их разуму, невозможно всё просчитывать и предугадывать, владеть собой и всегда адекватно смотреть на вещи. Ведь если правит голова, а не сердце – разве это любовь? Нет. Ум и разум делают нас идеальными в собственных глазах, а любовь – в глазах любящего. Нас же она делает всего лишь собой самими. Настоящими. Такими, какие мы есть.

Примечание к части * сублингвально - "под язык". Способ принятия лекарств

**имеется в виду фарфоркерамикапроизведение искусства времен китайской династии Мин (1368-1644 гг.)

Эпилог

POV г-жа Сон

Я была не против побольше двигаться, поскольку все советовали мне это, врачи рекомендовали, и я соглашалась с доводами, что при беременности засиживаться не надо, но я пока не слишком хорошо знала Нью-Йорк, чтобы ехать и искать прогулочные места, тем более, с округлившимся животом пешком далеко не утопаешь, а вокруг высотки, где мы жили, гулять было негде. Шел седьмой месяц, и ко всему прочему, став похожей на корову, я стремилась, как ведьма или упырь, выбираться на люди только после сумерек, чтобы никто толком не разглядел, во что я превратилась. Донун убеждал меня, что мне это идет, и неподвижность наконец-то нейтрализует мою вечную неугомонность, но я была не согласна. Я же не слепая, и вижу отражение в зеркале!

На днях мы обратились к дизайнеру интерьера, чтобы он отделал нам последнюю, до сих пор стоявшую пустой комнату, в которой намечалась детская. И тогда встал главный вопрос: в какой же цвет уходить сильнее, голубой или розовый? Мальчик или девочка? Я сопротивлялась и не шла на УЗИ, вопреки просьбам мужа. Мне хотелось сюрприза, не хотелось сглазить и вообще, УЗИ вредно – я всё прочла! Но Донун уговаривал меня, да и, опять же, доктора заверяли, что так будет лучше, надо следить за развитием ребенка и тому подобное. В результате я сдалась.

Мы приехали в одну из лучших клиник, где людей с деньгами принимали без записи и им всегда были рады. Нас тут знали, поскольку мы заранее обговорили, что тут я и буду рожать. Примерное число грядущей развязки было известно, так что я тщательно занималась выбором медперсонала, оценивая их при каждом посещении данного заведения. Деньги за прием родов, палату и два-три дня содержания после них, если всё пойдет хорошо, платились огромные, так что я могла чувствовать себя тут как в гостинице, а то и дома. Если же что-то пойдет не так… я не хотела думать об ужасах, которые ожидают всех женщин во время главной процедуры всей жизни. Реализоваться в материнстве – это на слух красиво и просто, однако уже сейчас, когда у меня ломило спину, постоянно хотелось в туалет, когда я была как сонная муха и не могла идти быстрее черепахи, мне что-то подсказывало, что во время родов придется не сладко.

Донун держал меня за руку, придя со мной в кабинет для ультразвукового исследования. Женщина-доктор ознакомилась с моей картой, записала что-то себе, всё время улыбалась и, попросив меня освободить живот от одежды, намазала его гелем для проводимости сигнала. Легкий холод обдал мою кожу, и я сильнее сжала пальцы на ладони супруга. Тот целеустремленно воззрился на экран, который был виден с нашего ракурса. Однако ни я, ни он там ничего не поняли бы даже при желании. Черно-белая рябь, как будто заштрихованная графитным стержнем, двигалась и шевелилась. Хрень, какая-то.

- Пол вы ещё не знаете, да? – уточнила врач.

- Я первый раз на УЗИ… - откликнулась я.

- Именно для того, чтобы его узнать, мы и пришли. – подтвердил Донун.

- Первый раз? – женщина внимательно вгляделась на экран, потом, не прекращая улыбаться, обернулась на нас. Ребенок ударил меня изнутри, не больно, но сильно. Он был жутко подвижный и, если поначалу меня забавляли эти новые ощущения, последнюю неделю я уже устала от этого футболиста. Или танцовщицы. Что же нам сейчас скажут? Я не могла для себя определиться, кого я хочу больше. Наверное, мальчика, не столько по собственному желанию, а потому что… потому что я не могла позволить быть такому, чтобы у другой от Донуна был СЫН, а у меня всего лишь ДОЧЬ! Хотя Донун сам как-то сказал, что можно бы и девочку, но, поняв в моем взгляде, о чем я подумала, больше не поднимал тему своих желаний. А подумала я о том, что, конечно, ему можно уже и девочку! Мальчик-то у него есть. Но, в общем, вслух мы больше ничего об этом не говорили с тех пор, как уехали из Сингапура. Всё забылось, и ссор с тех пор фактически не было, если не считать споров о том, как лучше поставить кровать в новой квартире, и какую горничную нанять. А ещё о том, что секретарши Донуну по-прежнему было не видать и я, борясь с усталостью и изнеможением, выполняла свой долг финансиста. Не подпущу в его приемную никого. Ни за что!

- Ой, он толкнулся опять. – поморщилась я по-доброму. – Знаете, этот непоседа лягается день и ночь. Скажите, все дети такие неугомонные, или это ненормально?

- Ну… - доктор вернулась к экрану и, взяв ручку, подвела её к нему. – Дело в том, что он ведь у вас не один…

- Что?! – хором выдохнули мы с Донуном. Он приглушенно, а я едва не взвизгнув. – Повторите?

- Вот, смотрите сами. – Она обвела невидимые круги, один рядом с другим. Это были два более светлых пятна в телевизорике, на фоне черного остального. – Одна головка, и вторая. У вас будет двойня.

Мне казалось, что я что-то неправильно понимаю, что я ослышалась, или медик ошибся. Я тряхнула головой, не желая признать, что внутри у меня такой тяжкий и ответственный груз. Двойня!

- Вы уверенны? – слабо вымолвила я. – Ведь, бывает же… пол путают… вы точно рассмотрели?