Страница 55 из 77
- Ты не хочешь на мне жениться, пожалуйста, не заставляй себя это делать из-за призывов совести. Всё в порядке.
- Нет, не в порядке! Я прошу тебя выйти за меня замуж, а ты отказываешь – это ты называешь «всё в порядке»? Девочка, ты вообще женщина, или нет? Я думал, что вроде бы тебя ею сегодня сделал, - пошутил нелепо он, улыбнувшись и не зная, какое выражение лица у девушки за дверью. Он, Чон Хосок, бегавший от брачных уз, готовый расстаться с жизнью, но не со свободой, наконец-то делает этот жест, и получает в ответ «нет». Нет!
- Я не пойду за тебя, Джей-Хоуп, - услышал твердое намерение он. Его решили переспорить снова? Ну хватит, довольно девиц, которые навязывают ему то, что ему не по нраву! Достав из кармана связку ключей, он нашёл висящую со всем остальным отмычку и вставил в скважину.
2
Дверь легко поддалась умелым действиям, тем более что замок раздевалки и не был мудрёным и застрахованным от взлома. Хосок вошёл внутрь, обнаружив пятившуюся от него в глубину девушку. Не испуг, а скорее всё тот же не проходящий стыд отодвигал её от него. Он не стал её настигать, прикрыв дверь и прислонившись к ней спиной. Официантка остановилась. Как с ней было говорить дальше? Как убедить? И был ли в этом всё ещё смысл? Хосок с недовольством заметил в себе вскрикнувшую было радость от того, что свобода снова может остаться при нем, но тут же запретил ей располагаться в душе, как в своём вечном доме. Никаких сомнений быть не должно. Та, которую он обесчестил – должна стать женой, или бесчестье настигнет его самого.
- Хана… - будь это одна из его любовниц, он бы заиграл глазами, маня к себе, скользнул в её сторону, ловко ухватил бы за запястье или локоть, прижал к себе, сначала бы обезоружил поцелуями и объятьями, а потом уже заговорил. Но это не тот случай. Пытаясь себя убедить, что и эта девушка способна реагировать, как другие, он всё же не был уверен, что с ней стоит поступать так, как с другими. Он забрал её невинность этой ночью, она ещё вовсе не опытная и не созревшая, чтобы адекватно принимать свободный флирт и физические контакты. Это отражено на её лице, разрумянившемся, заблудившемся, встревоженном. – Забудь, пожалуйста, свою напрасную гордость. Точнее… нет, она, конечно, не напрасная. Твоя гордость, самая искренняя, самая ценная и правильная, сохранила в тебе ту чистоту и целомудренность, которую я, волей судьбы, несколько испортил… - «Что я несу? – Джей-Хоуп замолчал и задумался тщательнее над полившимся потоком фраз. – Если ей важна взаимная любовь, что я могу, кроме как пообещать полюбить её когда-нибудь? Но смогу ли я сделать это на самом деле, или обману её? И ради чего?». – Хана, в это трудно поверить, но я совестливый человек, и я не могу оставить всё так, как есть.
- Я же сказала, я не держу зла и обид. Пожалуйста, твоя совесть может быть спокойна, - заверила официантка.
- Нет, так не пойдёт. Я понимаю, что ты честная девушка, и для тебя важны чувства, которых ты пока во мне не находишь… но что поделать? Мы переспали, и я не думаю, что ты вот так просто выкинешь из головы это. Я так точно не выкину. Давай же не будем разбегаться в разные стороны, ощущая осадок недосказанности и чего-то неверно совершенного. К тому же, ты порядочная девушка, должно быть, тебе трудно будет построить личную жизнь быстро с кем-то другим…
- Я не тороплюсь, - покачав головой, Хана собрала всю волю в кулак и, выпрямившись, подошла к Хосоку. Вернее, к выходу, встав в такую стойку, что стало ясно: она ждёт, чтобы он отошёл и выпустил её. – Когда-нибудь, пусть нескоро, я встречу другого человека, с которым мы полюбим друг друга взаимно, и тогда всё наладится. Он поймёт, если будет любить, почему у меня не первый. Это ведь не так срамно в наше время, как раньше, разве нет? – Хоуп посмотрел на неё с высоты своего роста, и его пронзило что-то, что он со страху и неразборчивости назвал бы эгоизмом. Но приглядевшись к себе – если бы эмоции не мешали анализировать – он мог бы уловить нотки ревности, доселе никогда не испытываемой. Хана была его единственной девственницей, и, не в силах не думать об этом, молодой человек ощущал, как никогда раньше не интересовался интимной жизнью женщин до и после своего присутствия. Это были путаны, шлюхи, куртизанки, которых невозможно обвинить в связях с другими, это было их ремесло, профессия, благодаря которой они умели многое, а многое даже прекрасно умели. Какое ему дело было до того, сколько мужчин у них было в прошлом, а сколько будет в будущем? Он сам для них был эпизодом, как и они для него, и пусть он помнил почти всех, никогда ни к одной не отнесся пренебрежительно или неуважительно, всё же ни разу не испытывал зуда неизвестности, жжения от осознания того, что его сменит следующий, десятый ли, сотый или тысячный. Но не сегодня, не сейчас. Хосок точно знал, что у Ханы не было до него никого. Нетронутая, как первый выпавший только что снег. Он познакомил её с постельными радостями, взял страстно и с желанием, так сказать, основал фундамент всей её дальнейшей кроватной истории. Всё, что ведала она о сексе – узнала она от него. Он достоверно знал, что испытывала когда-либо она под мужчиной, потому что кроме него у неё никого не было. И вот, девушка говорит, что когда-нибудь появится другой, с которым они воспылают взаимностью, и тогда всё наладится. Хоуп представил, что кто-то заберется на Хану, и ему это не понравилось. Для этого он её разве лишал девственности? Если задаться этим вопросом, то цели-то у него и вовсе не было, но если пытаться обнаружить её задним числом, то уж точно не для других он тут проторил дорогу. И все эти немного прагматичные и далекие от душевных рассуждения всё-таки выливались в одну главную идею, что Хосок не допустит никаких других после себя. Это… это всё равно что прежде покупал что-то или брал в аренду, использовал, пусть и бережно и по назначению, но всё-таки понимал, что это не его, не им сделано и временно. А тут, будто своими руками слепил, создал, хоть патентуй. Как же родное изобретение можно пустить по рукам и в свободное плавание? Нет, Хана должна остаться при нем, но как, если женой быть не согласна? Делать любовницей хорошую девчонку? «Фи!» – сам себе сказал Хоуп, не оценив задумки. Не собираясь лгать и не будучи убежденным в своих словах, он всё же вымолвил:
- Но этим кем-то, кто когда-нибудь тебя полюбит, могу быть и я. Почему ты не рассматриваешь такой возможности? – Хана внимательно посмотрела на него, округлив несильно глаза. Не удивившись, а взвешивая весомость и исполнимость сказанного. Её печально-трогательная улыбка предупредила об очередном выводе не в его пользу.
- Потому что… этого не может быть, Хоуп, - называла она его по-прежнему по кличке. «А знает ли она моё настоящее имя?» – не смог припомнить Хосок.
- Почему не может?
- Я не из твоего круга. Ты всегда будешь относиться ко мне, как к бедной девочке, которую нужно кормить, которую нужно жалеть, которую нужно подтягивать до своего уровня. Посмотри на меня – я тебе совсем не подхожу. Я… - замешкавшись, Хана попыталась вернуть ту смелость, что обуяла её ночью. Опустив глаза, она сомкнула руки на переднике. – Я люблю тебя, и это случилось не вчера. Ты понравился мне ещё полгода назад, - призналась она. Парень был изумлен, но не решился перебивать и вставлять какие-либо замечания. – Но ты никогда бы не заметил такую, как я, и это случайность, что мы… оказались единожды вместе. У нас всё совсем разное. Ты познакомился с моими соседками, потому что бываешь в клубах, а я там не бываю никогда, поэтому при нормальных обстоятельствах мы бы даже не познакомились. Ты клиент заведения, где я обслуживающий персонал – ты и не можешь, и не должен смотреть на такую, как я…