Три цвета надежды

- И ты всё равно, понимая это, пригреваешь змею на шее? – удивился Юнги.

- Она мне, действительно, нравится. Кроме того, врага лучше держать на привязи, чем вне досягаемости.

- Если уж ты так уверен в полном коварстве и продуманности этой парочки Квон, - принялся рассуждать Хосок. – То с чего ты взял, что ты был им совершенно не нужен? А если ты и был изначальной целью?

- С какой стати? – ухмыльнулся Джин.

- Я знаю, что ты не любишь об этом говорить и вспоминать… но твой старший брат… - напомнил Джей-Хоуп о давнем, болезненном вопросе, который, казалось бы, был закрыт.

- Мы с ним давно разобрались, кем он мне приходится после всего, что натворил. Так что у меня нет брата. Мы не упоминаем друг о друге, тем делая друг для друга единственное, что можем – не выдаём подробностей. – Джин посмотрел на свои искривленные пальцы на одной руке. Когда-то брат втянулся в противозаконные интриги, стал бандитом, и попал в серьёзные неприятности. Чтобы вытащить его, Джину пришлось согласиться поработать несколько месяцев на преступников: убивать, избивать, обманывать, отбирать. Выкупив своими поступками брата, Джин отправился в буддийский монастырь искупать грехи и очищаться, благодаря чему, волей судьбы, и стал золотым. Но, как выяснилось, брату было мало, и он вернулся к прежнему. – Я не хочу с ним встречаться, мы с ним ничего друг для друга не значим, поэтому через меня ни на что невозможно оказать влияния, в прочем, как и вообще узнать, что я как-то с ним связан. Он и сам не знает, что я золотой.

- И ты не хочешь ехать в Сингапур, чтобы не сталкиваться с неприятным? – поинтересовался Хосок.

- Месть не застилает мне глаза, - повертел перед ними Джин кривоватую конечность. – Я поехал бы в Сингапур только ради того, чтобы не дать Дами слишком утонуть в наущениях брата. Я намерен держать её от него подальше, насколько это возможно, ведь совсем не видеться с ним она не может.

- Я позвонил сегодня Ёнгуку, он поедет с нами, тобой и мной, - дополнил Джей-Хоуп складывающуюся картинку.

- Что ж, посмотрим, что из этого всего выйдет, - Джин поднялся. Ему снова не терпелось вернуться к себе и остаться наедине с той, которой не доверял, которую опасался и с которой не был до конца честен, и всё-таки к которой тянуло. Несмотря на все осторожности и сложности, грядущие в этом браке, он знал, что сможет любить, сердце и разум будут мирно сосуществовать, не входя в противоречия. Но приручить, перетянув на себя, эту прекрасную и непонятную девушку, стало первостепенной задачей в мыслях Джина.

* * *

Джей-Хоуп, так ничего и не сказав товарищам, прикинул, что лучше оповещать по факту. Сначала обручится, а потом уже раструбит о том, что тоже собрался обзавести женой. Поехав из квартиры Юнги и Ви прямо к кафе, где работала Хана, он быстро долетел до него и, заглушив мотор, пошагал искать ту, которая утром с ним даже не попрощалась. Её розовая блузочка завиднелась ещё издалека, в свете ламп, висящих над столиками. Она протирала один из них, составив грязные стаканы с остатками пивной пены на поднос. Хоуп остановился у него и, поймав поднятый взгляд Ханы, улыбнулся и сел перед ней.

- Добрый вечер, - покрывающаяся алым, как ртуть в нагревающемся градуснике, официантка несмело кивнула. – Как у тебя дела? Я к тебе по делу… - не дожидаясь продолжения, дрожащими руками схватив поднос, Хана развернулась и убежала. Хосок остался с раскрытым ртом. Что это было? Конечно, ночью все более храбрые, но чтобы после произошедшего между ними вот так пулей убегать, подкошенной стыдом – такого с ним ещё не было. Придется подождать, когда она оправится от его появления и вернётся.

Однако надежда его была наивной. Убежавшая Хана сначала несильно заплакала, спрятавшись в подсобке, а потом, быстро успокоившись, вообще передумала выходить, пока парень не уйдет. Она представления не имела, как решилась на всё ночью, приободряемая темнотой и любовью, но теперь её сжигал заживо стыд. Она отдалась ему, этому прекрасному, уверенному, блестящему, который пришёл, как ни в чем не бывало. Ей нужно было обслуживать его, но руки тряслись, а ноги становились, как растаявший воск. Смотреть ему в глаза и слышать его голос невыносимо, не думая о том, каким всё это было ночью… этой неповторимой и необычайной ночью.

Прождав больше получаса, пока не понял, что все заказы стали принимать другие официантки, Джей-Хоуп поднялся и пошёл к подсобкам. Спросив у барменши-администратора о Хане, он получил указание куда-то в сторону кухни. Обойдя стойку, он предвосхитил возмущение крупной купюрой, сунутой в карман женщине.

- Я только поговорю с ней, - сказал он и побрел по выложенным кафелем коридорам. – Хана? Хана?! – её выдал щелчок закрывшейся раздевалки для персонала. Он дернул за ручку двери – да, она заперлась. Хоуп постучал. – Хана, открой, пожалуйста, - тишина. И долго с ней это будет твориться? Все девственницы ведут себя так после первого раза? Хосок похвалил себя, что верно делал, не связываясь с ними. Пойми эти целомудренные создания, утерявшие невинность! – Ладно, хотя бы послушай. Ты слышишь меня?

- Слышу, - произнес с той стороны надломленный голосок.

- Ну, ты чего чудишь? Я что, обидеть тебя хочу? Ты ненавидишь меня после произошедшего?

- Нет.

- Боишься? Я похож на того, кто плохо тебе сделает?

- Нет, - опять прощебетала она.

- Хана, я ведь, правда, с добрыми намерениями к тебе пришёл. С предложением, - выдохнул Хосок, понимая, что оттягивать до более подходящего момента бесполезно, его может не представиться. Она не спрашивала, что за предложение, и он вновь продолжал сам: - Хана, помнишь, я сказал тебе, что женился бы, не будь связывающих меня обязательств? Так вот, я от них избавился! – он сам нервничал и переживал, когда ехал сюда, но желание выудить девушку из-за двери придавало сил. – Хана, я могу теперь жениться на тебе, - немой ответ, то есть, никакого. Если бы не шум холодильников и посудомоек, то хотя бы дыхание, или стук взволнованного сердца могли бы донестись. Но нет, ничего. – Я пришёл, чтобы предложить тебе выйти за меня замуж, Хана. Ты согласна?

- Нет, - раздалось тихо по ту сторону.

- Нет?! – ошарашено отпрянул Хоуп от двери, посмотрев на неё, белую и ничего не выражающую. – Почему?!

- Потому что вы меня не любите…

- Мы же договаривались – «ты»! – вздохнул Хосок, приняв её аргумент, но не собираясь сдаваться перед ним. Не любит! И что же? Он же добровольно предлагает, а не из-под палки. – Хана, это такая ерунда… я же хорошо к тебе отношусь, ну? Ты мне очень нравишься. И я должен жениться на тебе, ты же понимаешь. Я поступил плохо, позволь мне загладить свою вину.

- Я не сержусь на тебя. Всё нормально, - по-прежнему не собиралась она отворять. – Ты ничего мне не должен.

- Хана, открой сейчас же! – начал закипать Хосок. В конце концов, он несколько часов назад с ней спал! Он имеет право на её тело, оно принадлежало ему, отдавшись по любви. Уж она-то его любит? И отказывает. Что за ненормальная!