Мед.ведь.ма

- Они? – услышала я странность в её фразе. – Кто – они?

- Плохие люди, Элия. Очень плохие, - бабушка крепче сжала мою ладонь. – Те, кого мы сторонились, эти сельчане снизу – это всего лишь темный и невоспитанный народ. Но есть люди по-настоящему плохие. И мы им нужны.

- Зачем? – я пожала плечами. – Ты же сама говорила, что в городах и далеко отсюда есть врачи и медицина, которые вытеснили знахарок, и нам приходится жить в подобном месте, чтобы быть нужными хоть кому-то.

- Прости, Элия, я не говорила тебе всей правды, - по её сиплому голосу и потемневшим запавшим глазам я поняла, что это всё её вынуждает говорить приблизившаяся смерть. Она не хотела уходить, оставив меня в полной растерянности. Или не предупрежденной о чем-то. – Я вовсе не потому пришла сюда когда-то, что перестала быть нужной… я спряталась сюда, потому что была слишком нужна тем, кому нельзя служить, кому я не могу открывать тайны.

- О ком ты, бабушка? О каких тайнах?

- Тайн много, Элия, - на дворе прогрохотали очередные раскаты, и бабушка вздрогнула, прислушавшись. – Но они всё-таки нашли меня… они идут!

- Кто? – я посмотрела на запертую дверь. – Это гроза, бабушка, там никого нет.

- Они идут, Элия! – громче проскрипела она, пытаясь подняться, но я не дала, опустив её на подушку.

- Это гром, всего лишь эхо молнии! – Я никогда не видела у неё таких испуганных глаз, словно безумных. Эти черно-карие глаза всегда были самыми разумными и здравомыслящими из всех, и вдруг они трусили и паниковали.

- Спрячься, девочка моя, быстрее! – стала пихать меня бабушка.

- Зачем? О чем ты?

- Быстрее, в подпол! И не выходи! Что бы ни случилось, пока они не уйдут!

- Бабушка, пожалуйста, ты меня пугаешь! – Я хотела дать ей ещё отвара, меня приободрил тот прилив сил, с которым она отталкивала меня. Может, это улучшение состояния? Может, травы действуют?

- Бегом, Элия! – после этих слов я услышала удар в дверь. Ошарашенная, я повернулась к ней. Мне показалось? Ещё один удар, уже мощнее, и сквозь шум ливня и грозы раздался грубый мужской голос, кричащий на китайском:

- Старуха! Открывай! – Теперь испугалась и я. Медленно встав, я поискала глазами что-нибудь тяжелое, чтобы взять и обезопасить себя от пытающегося вторгнуться.

- Прячься, девочка, умоляю тебя! – прошептала бабушка. – Они не знают о тебе!

- Открывай, старая карга! – дверь заходила ходуном. По голосам я услышала, что там далеко не один человек. Меня прошибло потом. Что они хотят? Что им надо?

- Они ко мне за советом. А ты в подвал, быстро! – Что-то заставило меня, наконец, послушаться бабушки и, открыв люк в подпол, спуститься в него, оказавшись под дощатым полом со щелями, позволявшими видеть происходящее над головой. Бабушка говорила, что мне шестнадцать, и столько было указано в моём свидетельстве о рождении, но я почувствовала себя совсем маленькой девочкой, трясущейся даже от мышиного писка, хотя никогда его не боялась. Зачем я убежала сюда, оставив бабушку? Дверь вылетела, и в дом вошли мужчины. Я не видела их лиц, они были в черных плащах, мокрых, с них текла вода. Судя по шагам, несколько осталось у входа, и я разглядела лишь четыре тени, приблизившиеся к кровати бабушки. Из них выделилась одна, подтянувшая стул, на котором только что сидела я, и опустившаяся на него.

- Я думал, что ты не слышишь, старая ведьма, - сказал человек, находясь ко мне спиной. – А ты приболела?

- Да, я давно не встаю с кровати. Стала совсем немощной.

- Думаю, не настолько, чтобы не ответить на пару вопросов? – откинулся он на спинку и качнулся пару раз.

- Я могу попытаться ответить на них. – Откуда она узнала, что сейчас кто-то ворвётся? Ведь ничего не было слышно!

- Для начала вспомни, что ты ответила почти двадцать лет назад моему боссу. Мне ведь не нужно говорить тебе, от кого я пришёл? Ты сама всё знаешь.

- Моя память уже не так чиста и хороша, как прежде… - начала бабушка, но рука мужчины тут же схватила её за небрежно заплетенные в косу черные с проседью волосы. Я ахнула, и могла бы быть услышанной, если бы не ливень. Чтобы удержаться от очередного звука, я прижала ладонь ко рту. Нужно найти что-то, чем ударить этого незнакомца! Всех четверых! Но их там больше… смогу ли я? Что они сделают со мной, если увидят? Если они тронут бабушку – мне плевать! Я вылезу отсюда и брошусь на них.

- Не ври, провидица! – Провидица? Он назвал её так? Я никогда не знала, что бабушка умеет предсказывать будущее. Но то, что я увидела минуту назад, подтверждало это. – Я могу напомнить тебе вкратце. Ты предупредила его, что он погибнет от сына и золота. Но когда он захотел уточнить – ты уже растворилась. С тех пор он не спал и ночи, чтобы не думать о твоих словах. Пора бы уже понести наказание за своё необдуманное поведение.

- Что он хочет услышать от меня теперь? – прошептала бабушка. Рука отшвырнула её обратно на подушку.

- Который из сыновей принесёт ему погибель? У него их восемь. Ему нужно знать имя. – Возникла тишина. Огонь в очаге потрескивал, а капли дождя оголтело барабанили, приглушая моё тяжелое испуганное дыхание.

- Девять, - шепнула с сожалением на лице бабушка.

- Что?!

- У него девять сыновей, - безжизненно уточнила она, поджав узкие и бледные губы.

- И… это он, девятый сын погубит его?

- Я не знаю, - её опять схватили за волосы и затрясли. Бабушка закашлялась, а я рванулась к лестнице наверх, но вдруг обнаружила, что кто-то из вошедших поставил на люк стул, не заметив его, и сел, придавив.

- Всё ты знаешь, ведьма! Говори немедленно!

- Его погубит корысть и алчность! Именно они! Поэтому я и сказала о золоте!

- О нет, нет-нет, - засмеялся мужчина, тревожащий её. – Мы знаем, о каком золоте шла речь… потому ты и прикусила язык двадцать лет назад, не так ли? Начала говорить всё, что увидела, но спохватилась. Ты поставила на карту кое чьи жизни, потому что босс их теперь в покое не оставит, пока не уберет всех до единого.

- И сыновей? – прищурилась бабушка.

- Если они представляют собой опасность для него, то уберем и сыновей, - мужчина опять засмеялся.

- Его не волнует ничего, кроме себя – вот где его смерть.

- Поздно менять пророчество, старуха. Но ты можешь спасти жизнь восьми из девятерых, если скажешь, кто же из них намерен восстать против отца? Если тебя так заботят чужие жизни, защити их, назвав имя.

- Я не намерена облегчать головную боль этому чудовищу! Если хотите убить меня – убейте, не сегодня – завтра, я и сама отойду с миром. Меня нечем напугать. – Мужчина склонился над ней, заговорив тише. Мне с трудом было слышно.