Начало опричнины

     Официальная летопись очень кратко, со многими пропусками описывает кровавые оргии опричнины в Москве. Но она становится вовсе немногословной, когда речь заходит о казанской ссылке. После рассказа о казнях летописец замечает: «А дворяне и дети боярские, которые дошли до государьские опалы, и на тех (царь. — Р. С.) опалу свою клал и животы их имал на себя, а иных сослал в вотчину свою в Казань на житье, з женами и з детми»[1169]. (Курсив наш. - Р. С.).

    Сообщение летописи о ссылке дворян в Казань дополняется рассказом опричников Таубе и Крузе: «...представители знатных родов, — пишут Таубе и Крузе, — были изгнаны безжалостным образом из старинных унаследованных от праотцов имений, так что они не могли и не имели права взять с собой даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений. Их судьбой поручено было заняться некоторым из местных бояр. Они были переведены на новые места, где им были указаны поместья. Их жены и дети были также изгнаны и должны были итти пешком к своим мужьям и отцам, питаясь в пути подаянием. Это тиранство он (царь. — Р. С.) облекал в такую видимость, будто эти несчастные тяжко перед ним провинились». (Перевод наш. — Р. С.)[1170].

    Ни летопись, ни записки Таубе и Крузе не дают ответа на вопрос, кто же был сослан опричниной в Казанский край. Некоторые данные на этот счет сообщают книги Разрядного приказа, в которых сказано: «Того же году (7073) послал государь в своей государеве опале князей Ярославских и Ростовских и иных многих князей и дворян и детей боярских в Казань на житье и в Свияжской город и в Чебоксарский город и жити в Казани городе»[1171]. (Курсив наш. — Р. С.)

     В ряде других записей Разрядной книги за 1565—1566 (7073—7074) гг. мы находим имена некоторых казанских ссыльных. Например, в 7073 г. в Казань были сосланы полоцкие воеводы князь Д. Ю. Сицкий-Ярославский и И. П. Квашнин-Поярков: «и государь на князь Данила Сицкого да на Ивана Квашнина опалу свою положил да и послал их в Казань на житье»[1172].

     Для исследования вопроса о составе казанской ссылки наибольшее значение имеют писцовые книги Казани, состав-ленные Н. В. Борисовым и Д. А. Кикиным в связи с указом Грозного о казанской ссылке[1173]. Как значится в казанских писцовых книгах, писцы описали «дворцовые земли», «порозжие земли отставленных жильцов», «выморочные земли» и «земли, что были исстари татарские и чувашские и мордовские, и те все земли в поместье роздали князем и детям боярским, которых государь послал в свою вотчину в Казань на житье»[1174]. (Курсив наш. — Р. С.)

    Аналогичные книги те же самые писцы составили для Свияжского уезда[1175]. Здесь они также испомещали ссыльных опальных княжат и дворян.

      Одновременно с составлением уездных писцовых книг было произведено описание Казанского посада, ставшего местом поселения ссыльных дворян[1176]. В книгах казанского посада подробнейшим образом описаны «дворы князей и детей боярских, которым государь велел быть в Казани на житье, а давали им по государеву наказу в 73-м году казанские воеводы боярин князь Петр Андреевич Булгаков и все воеводы дворы белые оценя, а иные дворы воеводы имали оценя ж у посацких всяких людей, который двор воеводы у кого оценив взяли и кому отдали и чем оценен и кому за двор шли денги и то под теми дворы писано имянно»[1177]. (Курсив наш. — Р. С.)  

    Писцовые книги Казанского и Свияжского уездов, а также опись посада Казани 1565—1566 (7073—7074) гг. дают наиболее полные сведения о составе казанской ссылки.

  Составленные нами подробные списки казанских ссыльных позволяют составить точное суждение о социальной направленности первых опричных репрессий и их масштабах[1178]. Как можно установить, с первых дней опричнины репрессии приобрели поразительный размах и остроту. Их основным объектом стали князья Ростовские, Ярославские и Стародубские, потомки местных династий Северо-Восточной Руси. Все названные семьи принадлежали к верхам боярской аристократии и неизменно заседали в Боярской думе.

     Ростовские князья происходили от одного корня с Суздальскими князьями. В среде недовольного боярства они занимали крайнюю позицию, выделяясь враждебностью к Захарьиным и т. д. Примером может служить «дело» боярина князя С. В. Ростовского 1553—1554 гг. Тотчас после введения опричнины царь велел казнить бывшего боярина князя С. В. Ростовского, находившегося в то время на воеводстве в Н. Новгороде[1179]. Явившиеся в город опричники бросили в тюрьму более 40 слуг опального воеводы, а его самого в телеге, связанным повезли в Москву[1180]. В дороге они убили свою жертву, тело спустили под лед, а голову отвезли в мешке царю. Иван погрозил пальцем мертвой голове и будто бы произнес: «о голова, голова, достаточно и с избытком пролила ты крови, пока была жива»1. Трудно сказать, что при этом имел в виду Грозный.

    Указ Грозного о ссылке в Казань нанес сильный удар могуществу князей Ростовских[1181]. Царь подверг опале и сослал на поселение в Свияжск боярина князя А. И. Катырева. К началу опричнины Катырев оставался единственным представителем Ростовского княжеского рода в Боярской думе. С его опалой Ростовские утратили свои позиции в думе.

    На поселение в Казанский край были сосланы двоюродный брат опального боярина, царский спальник и воевода князь И. Ю. Хохолков; сыновья влиятельного боярина князя Ю. Темкина Дмитрий и Иван, его племянники Михаил и Иван, а также сын старицкого боярина князя В. И. Темкина Иван и двое князей Яновых, царские спальники[1182]. В ссылке оказалась большая группа князей Приимковых и Лобановых. Самым видным из них был кн. В. В. Волк Приимков, служивший есаулом в государеве полку под Полоцком, а затем воеводой в Мценске в течение двух лет[1183]. Дядьями Волка были Р. А. и М. А. Приимковы, сосланные в Казань с сыновьями. Видными воеводами были И. Ф., В. Ф. и М. Ф. Бахтеяровы Приимковы. Из Лобановых в ссылку попали И. С. Ростовский, его племянник Ф. М. Лобанов, А. М. Бычков-Бритый и т. д.

    Всего в Казанский край, по неполным спискам (отсутствуют сведения о Чебоксарском уезде), было сослано не менее двух десятков Ростовских княжат.

    Сильный удар опричнина нанесла Ярославскому княжескому роду, одному из самых влиятельных аристократических родов России. Потомство князей Ярославской династии сильно разрослось к середине века и насчитывало, по выражению Грозного, «не одно сто». Накануне опричнины в Литву бежал боярин князь Курбский, идеолог княжеско-боярской оппозиции[1184]. После введения опричнины репрессии немедленно обрушились на Ярославский княжеский род. По указу Грозного в Казанский край были сосланы виднейшие воеводы князья Ф. И. Троекуров, Д. В. Ушатый, А. Ф. Аленкин, Д. Ю. Сицкий, А. И. Черного-Засекин, Ф. И. Засекин-Сосунов и С. И. Баташев-Засекин.

    Князь Ф. И. Троекуров-Львов, сын боярина И. М. Троекурова, происходил из старшей линии Ярославского рода. Он отличился в начале Ливонской войны, заняв замок Сыренск. Перед полоцким походом Троекуров участвовал в неудачной битве с литовцами под Невелем, состоя под начальством Курбского. В походе на Полоцк Троекуров служил есаулом в царском полку[1185].

1169

ПСРЛ, т. XIII, стр. 396.

1170

G. Hoff. Указ. соч., стр. 7 об.

1171

Разряды, л. 327 об. Известие Разрядной книги о ссылке Ярославских и Ростовских князей в Казань впервые отмечено Д. Н. Альшицем в статье «Разрядная книга московских государей XVI в.» — «Проблемы источниковедения», т. VI, М., 1958, стр. 150.

1172

Разряды, л. 316. Известный воевода кн. Д. М. Пожарский-Стародубский в челобитной царю (1603 г.) писал: «и в те, государь, поры (имеется в виду время Ивана Грозного. — Р. С.) дед мой князь Федор Иванович Пожарский сослан в Казань в вашей государской опале». (Сб. Муханова, изд. 3, СПб., 1866, стр. 160).

1173

В течение 1565—1566 г. большие писцы составили следующие описания: 1) «Книги Казанского уезда новых поместных дач письма и отделу окольничего Микиты Васильевича Борисова да Дмитрия Ондреева сына Кикина с товарищи лета 7075 в октябре, а писали и меряли тех поместных дач села и деревни лета 7073 и 74 году»,: 2) «Книги межевые Казанского уезду новых поместных дач письма Микиты Васильевича Борисова», ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, лл. 238 об. — 282, 333—369, 424—500 об.). Писцы завершили составление писцовой книги Казанского уезда в октябре 1566 (7075 года). Раздачу же поместных земель («новых поместных дач») в уезде они производили в 7073 (ранее 1 сентября 1565 г.) и 7074 г. (1 сентября 1565— 1 сентября 1566 г.).

   Наряду с книгами «новых поместных дач», т. е. описанием поместий казанских ссыльных («новых жильцов»), писцы составили «Книгу Казанского уезда поместных земель детей боярских казанских старых жильцов письма и меры Дмитрия Андреева сына Кикина». (В отрывках напечатана К. Е. Невоструевым. Список с писцовых книг по г. Казани с уездом. Казань, 1877, стр. 62).

1174

ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, лл. 239—239 об.

1175

«Список с книги писцовой и межевой Свияжского уезда письма Никиты Борисова с товарыщи лета 7073, 7074 и 7075 годов». (См. ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, лл. 131 об — 201). Все названные писцовые книги Казанского края были известны С. В. Рождественскому. Однако последний не придал им особого значения. С. В. Рождественский не связывал появление «княжеского элемента» на Казанских землях с опричным указом Грозного 1565 г. и по недоразумению полагал, что княжата были испомещены на казанских землях тотчас после покорения Казани. «Все эти князья, — писал он, — как видно, очень недолго пробыли казанскими помещиками, если вспомнить, что между составлением писцовой книги и покорением Казани прошло с небольшим 10 лет». (С. В. Рождественский. Служилое землевладение, стр. 192—193).

В Свияжске писцы описали земли, «которые довелися в поместье роздати князем и детем боярским, которых государь велел оставити в Свияжском городе на житье». (ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 643, л. 239).

1176

«Список с писцовых книг окольничего Микиты Васильевича Борисова да Дмитрия Ондреева сына Кикина 74-го, -75-го и 76 годов». Материалы по истории Татарской АССР, Изд. АН СССР, Л., 1932 (в дальнейшем— Материалы), стр. 1—56. Писцы начали описание посада ранее осени 1565 г., так как известно, что в октябре 1565 года они полностью завершили описание казанского торга: «Книги Казанского торгу всего письма Никиты Васильевича Борисова да Дмитрия Андреева сына Кикина с товарыщи, а писал Казанский торг при государе годовом таможнике при Матвее Тараканове лета 7074-го октября в ...день». (Там же, стр. 56—71).

1177

Материалы, стр. 13. Ввиду недостатка места для поселения ссыльных Казанский острог был перестроен, а стены его раздвинуты «для пространства посаду всяких людей, потому государь царь и великий князь прислал в свою отчину в Казань на житье князей и детей боярских многих людей, а велел воеводе в Казани давать тем людям дворы и места порозжие под дворы». (Там же, стр. 46). Приведем несколько примеров отвода дворов в Казани опальным княжатам: «Большие Спаские улицы по Воскресенской улице в переулке направе: дв. князя Семена княж Иванова сына Мезецкого, что бывали два двора — один стрелецкий ваульник, а ныне на Чебоксары, а жил в нем посацкой человек Федька мясник; и тот двор воеводы князю Семену дали оценя, и по цене за двор 60 алт. у князя Семена взяли писцы на государя, а другой двор князь Семен купил у сына боярского у старого жильца у Федора Чамодурова» (Там же, стр. 14). «Тою же Спаскою улицею от города с площади дворы по левой стороне: дв. князя Дмитрия княж Петрова сына Засекина, что были два двора посацких людей, один Никитий Никитникова, дали князю Дмитрею воеводы оценя, и по цене за двор дал князь Дмитрей Миките 11 руб. с полтиной, а другой двор князь Дмитрей купил у Олешки Вощешникова» (Там же). Казанские воеводы «отвели» дворы кн. А. И. Стригину (цена двора — 5 рублей), Ф. Т. Заболоцкому (двор за 9 руб.) (Там же, стр. 15). Следующие лица, сосланные «на житье» в Казань, купили себе дворы у «старых казанских жильцов»: кн. И. Ромодановский (двор купил за 17 рублей), кн. Д. Темкин (за 13 руб.), кн. И. Г. Темкин (за 12 руб.), кн. А. Нагаев (за 10 руб.), кн. И. Ушатый (за 7,5 руб.), кн. И. Засекин (за 7 руб.), кн. С. И. Баташев-Засекин (без обозначения цены двора), кн. С. А. Щетинин, кн. С. Шестунов, О. Тетерин, С. Тетерин, И. М. Головин (2 двора), кн. И. С. Гагарин (3 дв.), кн. Ю. И. Сицкий и т. д. (Там же, стр. 28, 29, 28, 27, 15, 18, 20, 26,15,30,29, 25,26, 29,29). Кн. Д. Сицкий купил двор за 18 руб., кн. С. Ушатый за 18 руб., кн. В. Г. Чесноков за 9 руб., кн. И. Ю. Темкин за 5 руб., кн. Б. И. Мезецкий за 10 руб. (Там же, стр. 28, 28, 28, 28, 27, 27 и др.). В отличие от Казани Свияжск был невелик по размерам и не мог вместить всех опальных. Многие из свияжских ссыльных осели в Жилецкой слободе под городком. Писцы описали «внутри города Свияжского дворы детей боярских свияжских старых и новых жильцов и иногородцев» и т. д. (ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, л. 21 об). В Жилецкой слободе «по прежнему отделу 74-го году в октябре розданы были князем и детям, боярским на приезд, у которых поместья от города были вдали князю Василью князь Борисову сыну Тюфякину да детям его князю Михаилу да князю Василию». (ЦГАДА, ф. Поместного приказа, № 848, л. 161 об.).

1178

См. Приложение I.

1179

Кн. С. В. Ростовский служил в Н. Новгороде. вместе с кн. И. Ю. Хохолковым. По указу о перемене воевод 13 марта 1565 г., Хохолков был отослан на поселение в Чебоксары. Имя Ростовского ни разу не упоминалось более в Разрядах. (См. Разряды, лл. 317 об, 319).

1180

А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 20. Когда опричники, прибывшие в Нижний Новгород, объявили Ростовскому об аресте, он, па словам Шлихтинга, бросил посох, который «дает государь в знак власти и управления». (Там же). Шлихтинг знал об изменнических переговорах кн. С. В. Ростовского с литовским послом, полоцким воеводой С. Довойной летом 1554 г., но в своих записках, старался представить этот факт как недостоверный: «Так как этот князь обычно обращался с пленными очень милостиво, ...то в силу этого он был заподозрен в желании якобы перебежать к королю польскому, и воевода полоцкий (С. Довойна.—Р. С.) обещал ему озаботиться о доставке его невредимым». (Там же, стр. 20). Такой прием крайне характерен для авторов исторических памфлетов, направленных против Грозного, которые сознательно извращали известные им исторические факты. С. Б. Веселовский неверно отождествлял кн. Ростовского, упоминаемого Шлихтингом, с боярином кн. А. И. Катыревым, который никогда не был на воеводстве в Нижнем Новгороде. (С. Б. Веселовский. Синодик, стр. 329).

1181

Шлихтинг писал о том, что Грозный вслед за казнью Ростовского «умертвил весь род Ростовского, более 50 человек». (Шлихтинг. Новое известие, стр. 21). На самом деле, Ростовские были «всем родом» сосланы на поселение в Свияжск и Чебоксары.

1182

Витебская старина, т. IV, стр. 39—41.

1183

Витебская старина, т. IV, стр. 42; Разряды, лл. 301, 302 об.

1184

Князь Курбский претендовал, между прочим, на роль главы всего княжеского рода. Свое первое послание Курбскому царь начал со следующего любопытного упрека: «князю Андрею Михайловичу Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаям быти Ерославскому владыце». (Послания Ивана Грозного, стр. 10). Основанием для такого обвинения послужило то обстоятельство, что в самом начале 50-х гг. Курбский носил титул «князя Курбского и Ерославского». По Разряду 1552 г., в полку правой руки были «боярин князь Петр Михайлович Щенятев да князь Ондрей Михайлович Курпской и Ерославской». (Разряды, л. 195).

1185

Разряды, л. 247, 285 об.; Витебская старина, т. IV, стр. 41.