Страница 58 из 94
В состав опричнины вошли земли трех категорий. Во-первых, крупные дворцовые и великокняжеские оброчные волости, расположенные по большей части невдалеке от столицы. Во-вторых, обширные территории Поморья и Севера. И, в-третьих, несколько небольших центральных уездов с развитым служилым землевладением[1056].
Дворцовые волости должны были снабжать опричный двор всеми необходимыми продуктами[1057]. Иные цели преследовало зачисление в опричнину северных уездов с богатыми торговыми городами Вологдой, Устюгом Великим, Каргополем, Вагой, Двиной, Холмогорами и т. д.[1058]. Поморье и Север принадлежали к числу слабо заселенных районов страны[1059]. Здесь дольше всего сохранялось общинное землевладение, среди населения преобладало черносошное крестьянство. Феодальное служилое землевладение не получило широкого развития в этих уездах. К середине века во многих северных волостях было введено земское самоуправление, население обложено «кормленым окупом» в пользу казны[1060]. Северные торговые города Вологда, Холмогоры, Двина, Каргополь относились к посадам средней величины[1061]. Вологда и Холмогоры расположены были на конечных пунктах великого речного пути по Северной Двине и Сухоне. Этот путь служил главной торговой артерией, связывавшей Москву с Поморьем[1062]. Названные города были центрами обширных местных рынков и средоточием ремесленного производства[1063].
Самым крупным из опричных посадов был Устюг Великий, зачисленный в опричнину «со всеми волостями»[1064]. Устюг являлся административным центром обширного края и контролировал важнейшие торговые пути из России на Урал и в Сибирь. Устюжский рынок был крупнейшим пушным рынком страны. Передают, что еще в 80-х гг. XVI в. Устюг платил в Четвертной приказ до 30 тысяч рублей тяглом и податью, всего на 10 тысяч рублей меньше, чем Москва[1065].
Как можно установить, опричное правительство забрало в опричнину важнейшие центры соляной промышленности страны, включая Каргополь, Соль-Тотемскую, Соль-Вычегорскую, Соль-Галич, Соль-на-Балахне (Балахну) и Старую Руссу[1066]. Среди всех перечисленных городов первое место бесспорно занимала Старая Русса. В середине XVI в. здесь числилось 1545 дворов[1067]. Главным богатством города были соляные варницы, много сотен варниц, на которых ежегодно добывали сотни тысяч пудов соли[1068]. Старорусскую соль продавали на рынках Новгородско-Псковской и отчасти Тверской и Смоленской земель[1069]. На протяжении XVI в. Старая Русса сохраняла значение крупнейшего торгово-промышленного центра страны. Еще в 80-х гг. она платила в казну в счет торговых пошлин 18 тысяч рублей. Столько же платили Москва и Новгород вместе взятые. Правда, Русса выплачивала пошлины не деньгами, а главным образом натуральным продуктом[1070]. Обычно опричные уезды имели конфигурацию сплошных массивов. В отношении Руссы допущено было исключение. Русса располагалась посредине Новгородских земских пятин наподобие небольшого островка.
По мнению С. Б. Веселовского, Русса, Балахна, Тотьма и т. д. были взяты в опричнину для снабжения солью государева двора[1071]. Полагаем, что опричный дворец не мог поглотить и тысячной доли продукта, добываемого в одной Руссе. Опричная казна преследовала более значительные цели. Соль интересовала ее не как натуральный продукт, а как важнейший товар на рынке страны. Взяв под свой контроль главные центры солепромышленности, опричное правительство установило своего рода соляную монополию. Опричнина контролировала соляную торговлю всего Северо-Запада (Старая Русса), Заонежья (Каргополь), Заволжья (Солигалич), Нижегородского края (Балахна) и Севера (Соль-Вычегодская). В руках опричного правительства соляная монополия стала важнейшим средством финансовой эксплуатации населения страны, как опричного, так и земского[1072]. Напомним, что в XVI в. соляная торговля была делом более прибыльным, нежели даже виноторговля[1073]. Далеко не случайно крупнейшая купеческая фамилия XVI века Строгановы нажила капитал именно в сфере соляной торговли.
Всевозможные поборы, подати, «кормленые окупы» и торговые пошлины с городов и волостей Севера и Поморья, а также соляной доход служили основным источником дохода для опричной казны[1074]. Зачисление названных местностей в опричнину объяснялось главным образом фискальными соображениями.
В соответствии с древней традицией после образования опричного «удела» царь получил свою долю, «жеребей» на Москве. В опричнине оказался обширный район в западной части столицы, через который пролегал путь в опричный Можайск[1075]. Из опричных кварталов Москвы были выселены все бояре, дворяне и приказные люди, не принятые в опричнину. На их место водворились опричные служилые люди, бояре, дьяки и т. д. Тяглая посадская община почти вовсе не была затронута опричным переселением.
Опричнина получила свою долю также и в Кремле, где были реквизированы дворовое место удельного князя Старицкого, митрополичье подворье, царицыны хоромы и многочисленные дворцовые службы до Курятных ворот[1076]. Царь намерен был выстроить себе в Кремле новую опричную резиденцию, но через полгода отказался от своего намерения.
В опричнину попало около десятка уездов с развитым служилым землевладением. Только три из них можно с некоторой натяжкой отнести к числу уездов средней величины (Вязьма, Можайск, Суздаль). Прочие были мелкими и мельчайшими из уездов (Галич, Малый Ярославец, Медынь, Козельск, Перемышль, Белев, Лихвин)[1077]. Названные уезды должны были дать основные контингенты для опричного дворянского войска.
Одним из первых мероприятий опричной думы явилось формирование опричного стрелецкого и дворянского войска. Стрелецкое войско несло функции личной охраны царя и его семьи и насчитывало первоначально до 500 человек[1078]. Обычно стрельцы набирались из среды посадских людей. Не запрещено было также вербовать стрельцов из кабальных слуг опричных князей и бояр. Численность опричного стрелецкого войска не оставалась неизменной на протяжении всей опричнины. Его контингенты росли по мере расширения территории опричнины и спустя пять лет достигли 1500 человек[1079].
Опричное дворянское войско насчитывало тысячу «голов» и имело традиционную структуру. «А учинити государю у себя в опришнине, — значилось в царском указе, — князей и дворян и детей боярских дворовых и городовых 1000 голов»[1080]. Опричные князья, дворяне и дети боярские дворовые составляли верхушку опричного корпуса, царский «двор»[1081]. Местопребыванием опричного «двора»была Александровская слобода. По словам Таубе и Крузе, жившие в Слободе опричники составили своего рода орден или братство, насчитывавшее 300 человек[1082]. Датский посол Я. Ульфельд сообщает о том, что царь избрал себе 300 опричников, дав им власть над жизнью и смертью людей[1083]. По-видимому, речь идет о дворовых опричниках, «дворе», составлявшем непосредственное окружение царя.
1056
См. С. Б. Веселовский. Учреждение опричного двора, стр. 88
1057
В опричнине оказались старинные великокняжеские волости Хотунь (под Москвой) и Гвоздна (под Коломной), бывшая, старицкая волость Алешня (под Москвой), волость Гусь и Муромское сельцо (под Владимиром), Аргуновская волость (под Переяславлем), древние поселения числяков и Ордынские деревни (Верейский и Боровский уезды), село Круг Клинской, волость Вселук во Ржеве, Опаков на Угре и старицкий городок Вышгород на Поротве, Пахрянский стан с заливными лугами (под Москвой), а также село Белгород на Волге (под Кашиным), Ладожский порог на Волхове с богатыми рыболовными промыслами (Водская пятина), волости Ошта, Прибужь и т. д. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395; С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 157—158).
1058
ПСРЛ, т. XIII, стр. 394—395.
1059
Отметим, что в опричнину не попали наиболее пустынные районы Севера: Печорский край с Пустоозером, Малая и Великая Пермь и, наконец, Вятская земля. Эти районы были, кстати, самыми обширными.
1060
Забрав северные уезды в свое владение, опричное правительство обратило на пользу себе главнейшие результаты преобразования местного управления при Адашеве.
1061
В начале XVII в. в Вологде числился 591 посадский двор, а в Холмогорах до 500, в Каргополе — 476. (См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии. М., 1962, стр. 243, 251, 267).
1062
См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии, стр. 242.
1063
По некоторым сведениям, после разорения 70—80-х гг. Вологда продолжала платить в Четвертной приказ 12 тысяч рублей тяглом и податью и еще 2 тысячи рублей в .счет торговых пошлин. С Холмогор и Двины тогда же сходило 8 тысяч рублей. (См. Д. Флетчер. О государстве Русском, СПб., 1906, стр. 57).
1064
ПСРЛ, т. XIII, стр. 394.
1065
Д. Флетчер. О государстве Русском, стр. 57.
1066
Соль-Галич, Тотьма, Балахна представляли собой небольшие городки, обязанные своим существованием исключительно соляному промыслу. (См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии, стр. 263-264, 223, 246, 444—445).
1067
ААЭ, т. I, № 205, стр. 186-187; Н. Д. Чечулин. Города Московского государства в XVI в. СПб., 1889, стр. 52.
1068
Даже после разорения 70—80-х гг. в Руссе оставалось не менее 500 соляных варниц. (См. Г. С. Рабинович. Влияние соляного промысла на развитие товарно-денежных отношений в Старорусском уезд в XVII в.—Новгородский исторический сборник, № 10, 1962, стр. 77). Во второй половине XVII в. старорусские соляные промыслы, восстановленные после разорения «смутного времени», давали, по подсчета» Г. С. Рабинович, до 200—260 тысяч пудов соли ежегодно. В середине XVI в. уровень производства соли в Руссе был более высоким. .(См. так же, стр. 78).
1069
См. Г. С. Рабинович. Рынок сбыта старорусской соли во второй половине XVII в.—Доклады высшей школы. Исторические науки № 3, 1963, стр. 95, 94.
1070
Д. Флетчер. О государстве Русском, стр. 57.
1071
С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 157.
1072
Как отмечает А. Г. Маньков, для всего XVI в. характерен необычайно высокий уровень цен на соль, что особенно заметно при сопоставлении соляных и хлебных цен. Так, на Вологодском рынке хлеб стоил 5—10 денег за пуд, а соль — 6 денег, а иногда и до 10 денег (1551— 1572 гг.). В годы опричнины (1568—1572) цены на соль колеблются в пределах от 2, 31/2, 4 денег до 6, 10, 12 денег за пуд. (См. А. Г. Маньков. Цены и их движение в Русском государстве XVI в. Изд. АН СССР,. М.—Л., 1951, стр. 67, 175).
1073
Основным потребителем вина было городское население, численность, которого в XVI в. была ничтожно мала, а денежные средства ограничены. Потребителем же соли выступало как посадское, так и сельское население страны, значительно более многочисленное.
1074
Указ об опричнине предусмотрел возможность зачисления в удел новых земель в случае недостатка дохода в опричной казне: «а с которых городов и волостей доходу не достанет на его государьский обиход,— гласил указ, — и иные городы и волости имати». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395).
1075
В опричнину вошли Чертольская улица с Семчинским селом до всполья, Арбатская улица до Дорогомиловского всполья и Новодевичьего монастыря, а также три столичные слободы. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 395).
1076
За две-три недели до объявления опричнины в Кремле случился пожар, во время которого сгорели двор Старицкого, конюшни и задние хоромы митрополита. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 396). Вскоре же царь велел «чистить» пожарище под новый опричный дворец.
1077
Из всех указанных городов сильными крепостными укреплениями располагали разве что Вязьма, Можайск и Галич. В начале XVI в. Вязьма была главнейшей крепостью на западной границе, охранявшей кратчайшие пути на Москву. После занятия Смоленска она утратила прежнее стратегическое значение. К концу века вяземский посад насчитывал до 500 дворов. В уезде числилось до 1500 селений и более 5000 дворов Сильной крепостью и весьма обширным посадом обладал Можайск. К концу века на его посаде было 205 живущих дворов, 127 пустых и 1446 мест дворовых. В Суздале крепостные укрепления давно пришли в полную негодность. На суздальском посаде к началу 70-х гг. числилось 414 живущих дворов. В Галиче было до 240—300 дворов. Укрепления го рода были полностью обновлены в конце 50-х гг. по причине частых набегов восставшей черемисы. (См. М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии, стр. 364—З66, 125—129, 176, 222—223). Ни одна крупная пограничная крепость в опричнину не вошла. Опричные города юго-западной окраины (Козельск, Перемышль, Белев, Лихвин) располагались на верхней Оке под защитой находившихся южнее земских крепостей.
1078
Г. Штаден рассказывает о щедром пожаловании опричным стрельцам денег и одежды. (См. Г. Штаден. Записки, стр. 85).
1079
См. А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 44, 46; Новгородские летописи, стр. 339.
1080
ПСРЛ, т. XIII, стр. 395.
1081
В. Б. Кобрин высказал предположение, что комплектование опричного двора началось еще до официального учреждения опричнины и что его ядро составляли служилые люди, прибранные изо всех городов «выбором» и сопровождавшие царя в Слободу в декабре 1564 г. (См, В. Б. Кобрин. Социальный состав опричного двора, стр. 7; его же. Источники для изучения численности и истории формирования Опричного ( двора.—Археографический ежегодник за 1962 г. Изд. АН СССР, М., 1962, стр. 122). Вполне возможно, что некоторая часть «выбора» вошла в опричнину, но она едва ли могла образовать ядро опричного охранного корпуса. «Выборные» дворяне были набраны «изо всех городов» обычным, традиционным способом. Ко времени отъезда царя в Слободу они несли службу в столице. Им, естественно, и было поручено охранять царскую семью и обозы с царской сокровищницей во время переезда. Как только царский «поезд» достиг Слободы, значительная часть вооруженной свиты, выборных дворян была отослана в столицу.
1082
См. G. Hoff. Указ. соч., стр. 9 об. В менее достоверном тексте Послания по изданию М. Г. Рогинского названа цифра в 500 опричников. (См. Послание Таубе и Крузе, стр. 39).
1083
J а с о b i Ulfeldii legatio Moscovitica. — Historiae Ruthenicae Scriptores Exteri saeculi XVI. Vol. I, Berolini et Petropoli, 1842, X, p. 8