#duo

— А если я вас сейчас обманываю, и вы не увидите денег?

Между нами разливается тишина — то самое молчание, которое предшествует истине или выяснению отношений. Секунда, другая, и наконец, Катя говорит:

— Ну что ж, убедили. Да, вы правы. И я действительно могу кое-что вам рассказать. В общем, эти деньги пойдут на… один хороший проект, — ловко заканчивает Катя.

— А поподробней?

— Ну, у моего жениха есть сервисный центр.

«Да что ты?!»

— И…?

— Ну, и в этом сервисном центре проблемы.

— Какие?

Катя упрямо молчит. Похоже, слова из неё надо тащить клещами.

— «Проблемы» означают, что в сервисный центр «налоговая» пришла, а ваш жених торгует ещё и наркотиками? — Я решаю подлить масла в огонь.

— Нет, что вы, Герман! — Катя пугается и начинает, пусть нехотя, но всё-таки рассказывать мне, как Дмитрий Бергер разругался с банком, превратил в конкурентов друзей и продул созданный мной центр. А я совершенно некстати вспоминаю пословицу, которая говорит, что самая чистая радость — это злорадство при виде поверженного врага.

— … таким образом, до седьмого июля Диме необходимо вернуть в банк ровно два миллиона, — в конце концов невесело признаётся Катя.

— И вы, значит, решили спасти своего жениха?

— Да.

— А зачем?

— Я люблю его.

Вот теперь паузу беру уже я. Итак, бывший муж Аллы в моих руках и всё, что требуется сейчас, это «добить» его, рассказав Кате, какую роль в моей жизни сыграл её жених. Но… но ведь всегда есть какое-то «но»? Моё «но» заключается в том, что одним из величайших достижений человечества является способность лгать. Не предполагать обмана, но сразу распознать ложь — это тактика бизнесмена. Но любой делец, прежде всего, человек. И Кате удалось бы обвести вокруг пальца даже меня, смешай она ложь с полуправдой, как это делает профессиональный лжец. Скажи она, например, что Бергер подарил ей этот сервисный центр — и я бы уже выкладывал ей, как быстро перепрофилировать бизнес, как провести сезонные акции, как разрушить альянс конкурентов и как разработать такой проект, в который проинвестирует не то что банк, а всё Московское Правительство. Но Катя была искренна со мной. А хуже всего, что сделала она это из-за мужчины, который живёт затем, чтобы делать зеркала кривыми. А значит, и мне сейчас проще слукавить, чем объяснять Кате, что Бергер относится к той породе людей, кто не пригоден для честности.

И я меняю правила игры. Я говорю:

— Хорошо, Катя, я вас понял. Давайте условимся так: в течение месяца я подберу инвестора, который приобретёт вашу рукопись.

— Но ведь издательство мою книгу за двадцать пять тысяч долларов не возьмёт, — напоминает DUO.

— А это будет не издательство… Но у меня есть ещё два условия. Во-первых, вы мне пообещаете вернуть к концу года мои комиссионные, которые составят ровно двадцать процентов от суммы в два миллиона.

— Двадцать процентов, это сколько? — робко спрашивает Катя.

«Подарить ей калькулятор?»

— У вас проблемы с математикой? — фыркаю я.

— Ну да… А как вы угадали?

— Неважно, забудьте, — вздыхаю я. — Двадцать процентов — это ровно четыреста тысяч рублей.

— Хорошо, согласна!

— Это ещё не всё, — обрезаю её восторги я. — Потому что вторым условием будет договор. И этот договор, Катя, будет заключен между вами и вашим женихом. И по этому договору ваш жених отдаст вам ровно половину своего сервисного центра за сумму в два миллиона.

Теперь между нами разливается молчание, которое предшествует скандалу.

— Герман, а вам не кажется, что вы лезете не в своё дело? — мрачно интересуется Катя.

— Нет, мне так не кажется, потому что защита моих инвестиций и моих должников, это как раз моё дело.

На самом деле, есть нечто, что подсказывает мне изменить игру. И это «нечто» состоит из двух очень важных вещей. Во-первых, из моей интуиции, которая, как это ни странно, всегда выводила меня на правильную дорогу. А во-вторых... В общем, как бы я ни сопротивлялся, к одним людям меня тянет, а от других тошнит, как бы они ни старались понравиться мне. А в Кате мне начинает нравиться буквально всё. И это мне не нравится, потому что то, что я делаю сейчас, больше похоже на защиту не столько моих, сколько её интересов.

— Скажите, Герман, а я могу вам перезвонить? — вдруг оживляется Катя. — Мне надо подумать.

«Хочет посоветоваться с Бергером, — мелькает в голове. — Ну уж нет, девочка».

— Думайте. У вас есть ровно две минуты.

— Спасибо! Я перезво…

— Но если Вы сейчас только положите трубку, а потом перезвоните мне, то я увеличу ваш будущий «долг» с четырёхсот до шестисот тысяч.

Катя в ужасе сглатывает, а я ставлю мобильный на «паузу». DUO висит на линии, а я отправляюсь на кухню. Включаю электрический чайник. Стеклянно-алюминиевый монстр будет кипятиться ровно то время, которого достаточно, чтобы Катя опомнилась и приняла моё предложение. За время её рассказа я понял её, сумел «прочитать»: она горда и изменчива, но она искренна. Она точно создана из воды и ощущает настроение собеседника, но меняет свою позицию только тогда, когда сама хочет этого. Я же «впитываю» эмоции людей, как это делает почва. И подарить своё доверие для меня означает отдать своё сердце.

Чайник вскипает. Наливаю в кружку воду, добавляю заварку, возвращаюсь в комнату. Беру телефон:

— Ну, что вы надумали?

— Насчёт ваших комиссионных в четыреста тысяч — да, я согласна. А вот насчёт договора между мной и моим женихом… Вы никому не верите?

— Скажите, Катя, я вам очень не нравлюсь со своими идеями?

— Нет, Герман, не так категорично, — задумчиво говорит Катя. — Но в вас есть что-то, что я очень хочу понять. А вот зачем – не знаю...

Я стискиваю мобильный в руке. Я один в своём доме. Я разговариваю с женщиной, которую пытаюсь подмять под себя, в то время, как эта женщина, оказывается, подбирала ключ ко мне.

— Простите, Катя, мы всё решили?

— Да.

— Тогда на сегодня разговор исчерпан.

На самом деле, я боюсь: она почти сняла с меня маску.»

II.

«Я пытаюсь удержать его на линии, но Герман вежливо прощается и вешает трубку. А я обхватываю себя руками и подхожу к окну. Рассматриваю пустую улицу и свой золотистый «ауди», выделяющийся из ряда тёмных машин.

Говорят, что загадка — это сердце женщины. Но Герман Дьячков, пожалуй, самый таинственный из всех мужчин, которых я когда-либо знала. Там, в «Меге» я «повелась» на его внешность, но уже через секунду этот взрослый мужчина стал напоминать ребёнка и проиграл кареглазому мальчишке. Чуть позже мы начали переписку, и Дьячков представился мне завзятым игроком, помешанным на своём выигрыше. Ну, а сейчас передо мной возник просто человек. Мужчина с его амбициями, характером и секретами, спрятанными в закрытый наглухо футляр, застёгнутый на все пуговицы. И мне становится интересно, какой он, настоящий Герман Дьячков? Что было в его жизни? Воспользовавшись лестью и чисто женской хитростью, мне удалось растормошить его, и вот тогда его голос зазвучал неожиданно глубоко и искренне. Умело переключив моё внимание на близкие мне темы, он подкупил меня естественностью и тем, что честно рассказал мне о подводных камнях в современном издательском деле. Он многое знал из того, что интересовало меня, и, кажется, был совсем не против поделиться со мной полезными для меня сведениями.

И я невольно сравниваю Германа с Димкой. Мой Бергер намного проще. С Димкой легче найти общий язык, но вот спорить не интересно. Возможно, это потому, что Димка никогда не касался интересующих меня тем, не знал об издательском бизнесе. И он никогда не спрашивал меня о моей книге. Отправив меня на самиздатовский сайт, он напрочь забыл о моей рукописи и ни разу не спросил меня, как сложилась судьба романа. А может, это я никогда не позволяла себе копаться у Димки в душе? Что я о нём знала?