#duo

«Да».

«Сколько? Конкретно?»

«Я бы хотела получить двадцать пять тысяч долларов».

«Ничего себе…» Похоже, эта DUO не в ладах ни с бизнесом, ни с математикой.

«Скажите, эти деньги нужны Вам или кому-то другому?» — уже откровенно интересуюсь я.

«Мне», — опрометчиво-быстро печатает Катя.

Бросил в рот сигарету. Прикурил, глядя из-за сложенных в лодочку ладоней на мерцающий экран ноутбука. На глади монитора отражается золотой огонёк. Он — словно метка памяти, что через полтора месяца наступит годовщина того проклятого дня, когда меня «кинула» Алла. И я ловлю себя на мысли о том, что наша встреча с Катей — это как раз та самая случайность в цепи закономерностей, которая и расставит всё по местам.

Направился в комнату. Стараясь не разбудить Наташу, выдвинул ящик письменного стола и вынул год назад спрятанную там сим-карту, которую я использовал только для разговоров с Аллой. Возвращаюсь к компьютеру и пишу Кате тот ответ, на который она точно клюнет. Потом иду в комнату:

— Зайка, вставай. — Я трогаю Наташу за плечо.

— Иди сюда-а. — Ещё сонная Наташа с улыбкой ко мне тянется. Но я отступаю:

— Одевайся. Я тебя провожу.

— П-почему?

— У меня дела.

«На сегодня наше свидание закончено…»

II.

«Сегодня впервые за долгое время я ночую в своей квартире на Ленинградке, одна. Я стою в большой, пустой комнате. Разглядываю в окно заливающую двор темноту, разбавленную раструбами фонарей, подсвечивающих вывеску адвокатской конторы «Дробин и Ко». И думаю я о том, когда я сбилась с пути? Похоже, это произошло в тот день, когда я бросила вызов Герману, а он сыграл со мной точно так, как подкидывают на руке монетку. Я покорно ложилась в его ладонь то орлом, то ребром, то решкой, расценивая это как случайность, в то время, как для Дьячкова все мои поступки были закономерностью...

Тремя часами ранее я приехала в офис к Бергеру.

— Дмитрий Владленович разговаривает по телефону, — предупредила меня его помощница.

— Ничего, мне можно. — С милой улыбкой, от которой секретарша Димки кисло и недовольно морщится, толкаю дверь в комнату с табличкой «Дмитрий Гер» и вижу Бергера, сидящего ко мне в пол-оборота. Меня он не слышит, не видит и продолжает кричать в трубку:

— Алла, выкручивайся как хочешь, но мне нужно двадцать пять тысяч! Каких рублей?.. Алла, опомнись: дол-ла-ров!.. Значит, ты попросишь… Как у кого?! У своего мужа!.. А можешь позвонить своему Соболеву… Ты же говорила, что он бизнесмен от Бога? Вот тогда и ищи своего разлюбезного Артёма!

Кто такой Артём Соболев — мне всё равно. Но вот Аллу я видела. Всего один раз, полгода назад, когда я вот также приехала к Димке и столкнулась с ней в дверях. Тогда-то я и разглядела её. Холёное лицо, холодные глаза, отличная фигура — и алый, как рана, рот настоящей хищницы, из тех, что всегда с добычей в зубах. Чуть позже, когда Алла начала звонить нам домой и требовать к телефону «своего бывшего», я раз и навсегда отшила её. И вот теперь выясняется, что Димка сам ей звонит, да ещё и денег с неё требует.

Бергер поворачивается и натыкается на мой взгляд. Очевидно, у меня на лице поистине «бесценное» выражение, поскольку Димка быстро бросает в трубку: «Алла, перезвоню позже», после чего даёт «отбой». Откидывается в кресле и виновато глядит на меня:

— Катя, ты всё слышала? — Киваю и жду продолжения. — Кать, ну прости, — Димка смущённо ерошит волосы. — Я знаю, как ты реагируешь, когда я говорю об Алле.

— Когда ты говоришь о своей бывшей жене, я нормально реагирую, — справедливо возражаю я. — Меня раздражает, когда ты говоришь не о ней, а с ней. Зачем ты звонишь ей?

— У меня неприятности.

— Тогда объясни, — стараясь говорить спокойно, предлагаю я, хотя внутри у меня образуется трещина.

— Я… в общем, полгода назад я взял в банке кредит, — неохотно винится Димка. — А сейчас кредиторы требуют, чтобы я вернул заём.

— Тогда почему ты не попросил о помощи меня? — Я прислоняюсь к двери.

— У тебя есть двадцать пять тысяч зелёных? — Бергер невесело хмыкает.

— У меня нет, но я могу занять у отца.

— То есть ты хочешь сказать, что мне к лицу брать деньги у тестя? — Димка немедленно становится в позу «пусть я нищий, но гордый».

— У будущего тестя, — холодно напоминаю я о наших отношениях.

— А что, уже есть разница?

Я молчу. Оценив мою позу и мимику, Бергер встаёт и решительно направляется ко мне. Подходит вплотную, упирает ладони по обе стороны от моего лица, наклоняется. Его губы успевают коснуться моих, когда я отворачиваюсь:

— Дим, не сейчас. Мы ещё не договорили.

— Ну, что не так? — Димка обхватывает мой затылок и буквально впечатывается в меня. — Ну, что не так, Катя?

— Я сказала нет! — Упираюсь ладонями в грудь Бергеру, стремясь прекратить сцену, напомнившую мне один этюд. Вот только в том этюде не было насилия — как не было и Димки, который, коротко вздохнув, покорно вернулся в кресло. Сел и подбородком указал мне на стул напротив своего стола.

— Хорошо, давай поговорим, — делая хорошую мину при плохой игре, предлагает Бергер. Отклеиваюсь от двери, сажусь на стул. — Знаешь, я никогда не думал, что однажды наступит такой день, когда мне придётся признаться в беспомощности, и не кому-нибудь — а тебе. — Димка задумчиво глядит на меня. — Но мне действительно очень нужны деньги... Так нужны, что я даже пытался найти покупателей на свою квартиру. К сожалению, сейчас кризис в стране, и на моё элитное жильё даже за эту ничтожную сумму желающих не нашлось.

— Не хочешь разговаривать с моим отцом — я могу взять в банке кредит, — подумав, предлагаю я.

— На двадцать пять тысяч долларов? — Димка качает головой. — Катя, под это нужен весомый залог. Скажи, у тебя есть хоть что-нибудь, что ты можешь положить на ту чашку весов, напротив которой лежат два миллиона?

— Может, и есть, — помедлив, говорю я. Поднимаю на Димку глаза: — Когда тебе нужны деньги?

— 7 июля... А что, ты что-то придумала?

— Может быть. Пока ещё не знаю... Дим, ты извинишь меня, если сегодня вечером я встречусь с подругами? Возможно, я буду дома очень поздно или вообще не приду ночевать.

— Кать, я тебя обидел? — Бергер бледнеет и тянет ладонь, чтобы схватить меня за руку.

— Дим, да не бери ты ничего себе в голову, я просто по девчонкам соскучилась. Я же не ухожу от тебя! — Изобразив улыбку, поднимаюсь из-за стола. Димка откидывается в кресле, силясь понять, что у меня на уме. В конце концов, мягко берёт меня за руку, тянет к себе и ставит между своими коленями. Опираюсь на ручки кресла и наклоняюсь, чтобы чмокнуть его в нос. Димка обхватывает меня за талию, трётся щекой о мой живот:

— Кать, не бросай меня.

— Не буду, — искренне обещаю я и целую его в макушку.

Спустя десять минут мы вместе выходим из офиса. Усевшись в «Ауди», я машу Димке и выжимаю газ. Выруливаю с парковки, проезжаю ещё метров двести и сворачиваю в первый попавшийся двор. Прижавшись к тротуару, закапанному зелёными чёрточками листьев акации, перевожу рычаг на режим «паркинг». Откидываю голову на подушку кресла и прикрываю глаза. Да, я нашла выход и знаю, как помочь Димке. Но — боже мой! — как горько, как жалко, что я не успею узнать то, что мне так долго грезилось…

Штука в том, что мои подруги, те, кто учился со мной и начал публиковаться рано, не раз говорили, что счастье выхода первого романа ни с чем не сравнимо — и оно совершенно незнакомо тем, кто никогда ничего не писал. Потому что плоха твоя книга или хороша, но всё в ней сложилось именно так, как планировал ты, её автор. В процессе написания ты слышал и негодование, и похвалу, и комментарии, и придирки, но к тебе уже не относились, как к обычному человеку. Ты стал тем, кто смог написать книгу. И вот теперь всё это уходило от меня. Мечта, которой я дышала, как и моё первое литературное детище — всё ускользало в песок, в никуда. Цена потери была высока, но… Скажите, сколько стоит твоя фантазия, когда из жизни человека, которого ты любишь, уходит что-то, им уже созданное, что-то ему так же нужное?