Страница 49 из 129
А вот и дом старосты. Нгиа стремительно взбежал по ступенькам и сразу же увидел Панга. Тот стоял у стены. Нгиа вдруг почувствовал, что дом словно оцепенел от страха. Услышав шаги у двери, дети тотчас нырнули за вязанку хвороста и забились в угол между кучей тряпья и бамбуковым бочонком с семенами. Малыш, не понимавший еще, что такое опасность, выглядывал из своего укрытия. Мальчик постарше лежал, скорчась, уткнув лицо в ладони. В промежутке между вязанкою и стеной сидела мать, загородив детей, как клуша своих цыплят. Отец стоял впереди, бледный, решительный, словно ожидая врага, который с минуты на минуту должен нагрянуть в дом. Семья приготовилась защищаться до конца!
Панг смотрел на Нгиа, явно не узнавая его.
…Покуда есть силы, надо держаться! Надо драться до последнего! Он, Панг, в своем доме, здесь жена его и дети… Что за тварь, что за нечистая сила вздумала выгнать их и заставить идти за королем и королевскою сворой?! Он не сделает отсюда ни шагу! Будет стоять насмерть… Пусть попробуют сунуться!..
— Товарищ Панг! — громко окликнул его Нгиа.
Панг не шевельнулся — в правой руке он зажал нож, левой опирался на груду хвороста, за которой прятались дети.
Нгиа снова окликнул его. Лицо старосты постепенно смягчилось, рука, лежавшая на сушняке, медленно сползла вниз.
— Это я, Нгиа!.. Что случилось, товарищ Панг?
— Нгиа… вы?..
Панг шагнул было к двери, но плетеная циновка заскрипела у него под ногами, и он, выставив вперед руку, замер, готовый к отпору. Нгиа стащил с плеча винтовку, прислонил ее к столбу и, подбежав к Пангу, чуть не силой усадил его на пол у очага.
Огонь давно угас. Нгиа чиркнул спичкой и зажег хворост. Хозяйка не тронулась с места. Но дети выползли из своего убежища. Разглядев гостя, они поняли, что бояться нечего, и подобрались поближе.
Теплый дух очага поплыл по дому, словно смягчая смятение и тревогу.
— Так это вы, Нгиа…
— Что здесь у вас происходит?
— Плохо дело, товарищ Нгиа.
— Что такое?
— У нас тут бандиты орудуют… реакционеры… Весь народ попрятался в лесу. Один я остался. Вот и попал к ним в руки. Уходите. Уходите поскорее, товарищ Нгиа, вам нельзя здесь оставаться!
— Какие еще реакционеры? Не может быть…
— Здесь они, рыщут по дворам, уводят свиней. Слышите?.. За дверью незаметно сгущался мрак. Оттуда, из темноты, слышался какой-то зловещий шум. Он приблизился, проник в дом, пополз вдоль стен…
— Кто идет? — крикнул Нгиа.
Он схватил винтовку и наклонился раздуть поярче огонь. Шум послышался снова. Кто-то вырвал винтовку у него из рук, и она со стуком упала. Пошатнувшись, он плашмя бросился на пол и потянулся за винтовкой, но пальцы хватали лишь скользкие прутья плетенки.
В дом ворвались какие-то люди. Нгиа вскочил. Но руки его тут же схлестнула веревка. В дверях мелькнули новые тени. Пришельцы обступили его плотным кольцом.
Крики и брань вырвались за дверь. Там, внизу, столпились те, кому в доме уже не хватило места.
— Бей их насмерть!..
— Сволочи!.. Нигде ни единой свиньи!
— Это все Панг!.. Он подбил народ уйти из деревни!..
— Он! И еще партработника вызвал!
— Бей их! Чего смотреть!
— Стойте! Вы что, забыли: нельзя проливать кровь перед возвращением государя.
— Верно! Убьем партийца — нагрянут солдаты, будут мстить за него!..
— А чего нам бояться! Мы-то небось будем уже в Лаосе… Панга связали по рукам и ногам, потом выволокли за дверь жену и обоих сыновей. Мальчишки отбивались, цеплялись за перекладины лестницы, потом провалились куда-то в темноту. Детский плач резанул слух, постепенно стал отдаляться и стих.
XVIII
Выйдя из леса неподалеку от Наданга, человек бежал по берегу Намма вверх, в Финша. Он бежал всю ночь, минуя деревни зао и са, лы и тхай, и на рассвете добрался до Финша.
Человек был стар. Пробираясь в белесом тумане, затопившем поутру лощину, он оступался и падал. Он смертельно устал. В затуманенном мозгу билась одна-единственная мысль: «Надо… надо найти Правительство!..»
Народ из окрестных деревень собрался в Финша закончить работу и навести порядок к приходу каравана с новогодними товарами.
На складе и в помещении Комитета, на медпункте и в школе — всюду царило оживление. Старики зао и са, искуснейшие умельцы, как всегда, взялись за дело первыми.
Стучали топоры, обтесывавшие бревна, горели костры меж огромными белыми грудами коры и стружки, и дым, расплываясь, обволакивал пряным теплом ближний лес.
Старик, добежав до стройки, остановился, с трудом поднял голову и огляделся. Он едва не падал от голода и усталости. Всю ночь бежал он из мест, где воцарились насилие и смерть, сюда — в обитель покоя и радости. Слезы полились у него из глаз, он покачнулся и рухнул наземь.
Плотники подбежали к нему, подняли и отнесли поближе к огню.
Когда женщины, ходившие за водой на речку, вернулись к кострам и увидели лежавшего на земле старца, они стали громко причитать, решив, что этого бедного старика са нашли мертвого в лесу.
Председатель Тоа, узнав новость, — кто-то прибежал к нему в кузницу, — тут же поспешил на стройку.
— Будет вам! — прикрикнул он на женщин. — Никто не умер: жив он, жив!
И, переводя дух, сказал:
— Это ведь старый шаман из Наданга. Давненько его не было видно. Хотел бы я знать, что с ним стряслось?
Старик очнулся.
— Партийца схватили в Наданге! — крикнул он вдруг.
— Кого?! Кого схватили? — заволновались люди. — Кто это был? Нгиа?
— Не знаю.
— А не Тхао Кхай?
— Нет, не он.
— Значит, Нгиа, больше некому быть!
— Они… они схватили его и связали…
И старый шаман, запинаясь, стал рассказывать председателю и обступившим его землякам обо всем, что случилось в Наданге: как народ попрятался в лесу, как некоторые ушли к бандитам из Лаоса и даже помогли им схватить партийца, как люди побросали свои дома и собрались на горе у границы встречать короля, а увидев, что он не приходит, решили сами идти к нему в Лаос…
Все заволновались.
— Враг в Наданге!
— Бандиты ворвались в Наданг!
— Опять они сядут на шею мео и са!
Прибежали плотники, тесавшие бревна в лощине, они так и стояли — с топорами в руках.
— А старосту Панга вы случаем не видали? — спросил председателя Тоа. — Что с ним?
— Они схватили и Панга…
Как все переменилось за одну ночь! Ведь он сам на днях был в Наданге и, после того как скрылся старый Нгу, заезжал туда снова. Ездил он в Наданг по делу: надо было обсудить с Пангом, кого тот пришлет учеником в кузницу. Ведь прежде у са не водилось ни плугов, ни борон. А теперь и к ним придет на помощь железо. Тоа и Панг быстро договорились обо всем. Панг превосходный человек. Прав был Тхао Кхай, когда рекомендовал его в партию.
А что, если Панг убит?!
Старик, еле ворочая языком, рассказывал какие-то подробности, но слова его тонули в гомоне взволнованной толпы. Да и как могли люди оставаться спокойными, услыхав новость, что принес старый шаман. Никто не усомнился в его словах.
— В Наданг! — Зычный голос Тоа перекрыл шум толпы. — Мы должны их остановить!
Люди на секунду умолкли. Потом крик рванулся снова, точно ринувшаяся с гор вода.
— В Наданг!..
— В Наданг!.. Сейчас же, немедленно!..
Председатель Тоа забросил за спину винтовку и вскочил на коня. Внезапно у него мелькнула догадка, и, сделав крюк, он заглянул к Зианг Шуа. Не найдя Тхао Ниа дома, председатель больше не сомневался: в Наданге случилась беда. Он послал человека в Иен сообщить обо всем в исполком и партийный комитет.
А люди ринулись в Наданг. Никто не помышлял об опасности, каждый знал: надо спешить на помощь во что бы то ни стало.
Дочка Тоа, Кхуа Ли, подбежала к коновязи позади дома, набросила на спину лошади подвернувшееся под руку вьючное седло, вскочила на коня и, ударив его пятками, пустила в галоп.
Из домов, прикорнувших на горных кручах, выбегали люди и, оседлав коней, мчались вниз, в лощину.