Первые шаги

– Значит, «кукловод» – самый опасный?

– Нет. Не самый. Потому что ещё есть, – Перепел наклонился к нам с Максом и прошептал, – «багира»! «Багира» – это живая смерть. Убить её невозможно, сбежать от неё невозможно. Спастись от неё можно, только если она сама тебя не захочет убивать. Почему не захочет – только она знает. Но бывает такое крайне редко. Мне про такое лишь один старатель рассказывал...

И Перепел стал рассказывать нам сталкерские страшилки и байки, одну за одной, перемежая их рюмками водки. Мне уже изрядно похорошело, я сидел и слушал его вполуха. Я пытался представить: какая она, Зона? Страшная и прекрасная, полная жутких монстров, неразрешимых тайн и несметных богатств. Из этого мечтательного состояния я вышел на пару минут, чтобы обменяться с Перепелом и Максом номерами комутов.

А потом к нашему столику подошла Аня, уже не в форме официантки, а в скромном, но милом сизом платье с глубоким разрезом на бедре и сказала:

– У меня смена закончилась.

– Тогда я тебя до дома провожу, – сказал я, как бы и спрашивая и утверждая одновременно.

Я пожал руки Перепелу и Максу («Сегодня ты в номере, видимо, один ночуешь», – шепнул я ему на ухо), и отправился вместе с Аней. По дороге мы болтали о том, какие тут высокие цены, как страшно жить, когда под боком Зона, как много в городке мужиков и как мало женщин... А оказавшись в её квартирке, («Только тихо, у меня хозяйка строгая, которая мне комнату сдает») я вдруг прямо с порога набросился на неё с поцелуями и объятиями, полез под платье. Аня, слегка посопротивлявшись для приличия, быстро сдалась, и мы оказались в постели, и я, ощущая прилив на редкость мощного возбуждения, сладко терзал её долго-долго, она несколько раз вся выгибалась под мной и со стонами жадно глотала воздух, а потом, когда уже небо начало светлеть, мы лежали и курили в постели, и Аня сказала:

– Ну зачем ты идешь в сталкеры? Сколько уже парней головы сложили в этой Зоне проклятой! Не иди ты туда, а? Зачем тебе это нужно, Сережа?

– Я не хочу в офисе сидеть с девяти до шести, маяться фигнёй, получать копейки и до старости выплачивать кредит на квартиру.

– А мужиком ты тоже не хочешь быть?

– В смысле? – не понял я.

– В прямом. У каждого сталкера после Зоны неделю домкратом не поднимешь. Да и потом тоже – не орлы. Уж я знаю, навидалась тут...

– Да ладно! – усомнился я.

– Сам узнаешь, если доживёшь, – зло сказала Аня.

– Да перестань, – сказал я, поглаживая её грудь. – Успокойся. Я просто хочу подзаработать деньжат и свалить отсюда.

– Все так говорят поначалу. А потом – хуже наркоманов... Ладно, уже почти утро, давай поспим немножко.

Я был только за, и мы задремали, прижавшись друг к другу в позе ложек. Мне приснилось, что я в Зоне иду по какой-то заброшенной стройке, а из-за бетонной плиты выглядывает очень красивая девушка в ночной сорочке, как у Анны, только не белой, а красной; девушка кокетливо улыбается мне и манит пальчиком, я понимаю, что под сорочкой у неё ничего нет, и от этого очень сильно возбуждаюсь и иду к ней, но на пути куча всякого строительного мусора, и его приходится осторожно обходить, чтобы не переломать ноги, и это меня жутко бесит, и вот, наконец, я возбуждённый и злой подхожу к девушке, тяну руку, чтобы сорвать с неё всё к чертовой матери... И тут заверещал чертов комут, и я проснулся. Звонил Перепел. Даже на шестидюймовом дисплее было видно, как ему хреново с утра.

– Привет! Через час приходи в «Птичник», – буркнул он и отсоединился.

Возбуждение, испытанное мною во сне, наяву не исчезло, и мне пришлось потревожить сонную Аню, чтобы от него избавиться. «Да что ж ты такой ненасытный», – пробормотала она, не разлепляя глаз. Получив своё, я вылез из мятой постели, быстренько умылся, оделся и, чмокнув на прощанье в щечку спящую Аню, направился в «Птичник».

II

Там я сразу нашел Перепела и Макса. На физиономии Перепела явно читался философский вопрос «Сколько я вчера выпил?». У Макса лицо тоже не сияло здоровым румянцем.

– А ты чего такой зеленый? – спросил я его. – Вроде только пиво вчера пил.

– Не выспался. Мы ночевали вместе, – он кивнул в сторону Перепела, – и я не смог заснуть из-за храпа.

– Да не храплю я! – возмутился Перепел.

– Конечно! Никогда не думал, что можно так храпеть. Соседи, наверное, думали, что кто-то стену дрелит.

– Так зачем мы собрались-то? – спросил я. – Когда в Зону пойдём? Сегодня?

– Завтра, – буркнул Перепел. У меня внутри как-то ёкнуло: «Уже завтра». – А сегодня нужно вас ещё сводить кое-куда. Только давайте пожрём сначала. И это... здоровье бы поправить...

– Пива? – предложил я.

– Ни, душу пивом не обманешь.

Мы заказали по яичнице каждому, по чашке кофе нам с Максом и сто грамм Перепелу. Доев, он вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:

– Пошли.

Мы вышли из «Птичника» и послушно поплелись за Перепелом.

– К Мирке идём, хотя она и сквалыга, конечно, зато у неё всегда всё есть, – туманно объяснил он нашу цель.

Вскоре мы зашли в какой-то небольшой магазинчик, брат-близнец минимаркета около моего дома, в котором я обычно покупал сигареты, уходя на работу, и брал хлеб, возвращаясь домой. За кассой дремала тучная тётка с огромным орлиным носом, бородавкой между бровей и копной седых волос, зачёсанных в какой-то пышный тюрбан.

– Здравствуйте, Мирдза Ахмадовна, – сказал наш предводитель несколько заискивающе.

Тётка, вздрогнув, проснулась и несколько секунд смотрела на нас, по-совиному хлопая глазами.

– Прывэт, Пэрэпел! – с сильным акцентом проклёкотала она басом – Зачэм прышол? У тэбя слама нэт, дэнег нэт, ты в Зону нэ ходил. Только водку пьёшь сыдышь.

– Да, я, это, Мирдза Ахмадовна, как раз собираюсь. Вот, желторотиков, это, двух с собой беру. Снарягу им надо прикупить. Продадите нам, а? Сделайте милость!

Было видно, что Перепел её сильно робеет. Уперев руки в то место, где, вероятно, когда-то была талия, тётка оглядела нас с Максом с ног до головы.

– Чэго надо имэнно?

– Да всё надо. Они ж первый раз идут. Одёжу, обувку, рюкзаки, респираторы, оружие, патро...

– Тыхо! Нэ ори на вэсь двор. Пашлы! – Мирдза Ахмадовна махнула рукой, и мы зашли вслед за ней в подсобку. Там в трогательной близости лежали на полках чипсы и коробки с патронами, блоки сигарет и автоматные рожки, шоколадки и противогазы, жвачки и армейские медпакеты, лимоны и лимонки. Я даже присвистнул от изумления и тут же услышал от строгой торговки:

– Нэ свысты – дэнег нэ будэт!

– Значит, это, – начал Перепел, – сначала давайте нам куртки какие-нибудь недорогие, но крепкие. И сапоги хорошие.

– А обязательно спецоджду брать? – поинтересовался Макс.

– Ты собираешься по Зоне в джинсах, майке и кроссовках гулять? – спросил Перепел. – Далеко ты так не уйдёшь. Делай, чего я говорю, и не задавай глупых вопросов.

– Сэйчас прынесу, – сказала Мирдза Ахмадовна и исчезла в глубине подсобки.

Вернулась торговка с охапкой кожанных курток.

– Прымэряйте!

Мы с Максом стали «прымэрять», вполуха слушая, как она нахваливает свой товар.

– Харошие куртаки! И ат дождыка зашытят, и ат холада, и нож ны прабьет, и звэр нэ пракусит.

– Ну, это, Мирдза Ахмадовна, смотря какой зверь, – возразил ей Перепел. – Ежели крыса там, или «суслик», или кошак – то да. Может, даже и от «бобика» защитит, ежели молодой. А вот от «барбоса», или от от кабана, или, окрести Господь, от «вурдалака» – не защитит.

– Тэбе, канешна, выднее, Пэ... Пэ...Пэрэпэл, – торговка зевнула во весь рот. – Ох, прасты, всю ночь внучку качала, нэ выспалась... Тока ныкто ищо на мой тавар нэ жаловался.

Вдруг из торгового зала послышались голоса: «Эй, хозяйка! Мирзда Иванна, где ты есть?». Торговка осторожно приоткрыла дверь подсобки: в щели показался лиловый цвет – полицейская форма!

«Лягаши, мать их!» – просипел Перепел. «А ну тыхо! Сыдыте как мищи!» – громогласно прошептала торговка и выскользнула в зал, плотно прикрыв дверь подсобки. Мы стали прислушиваться к диалогу: