Кровь фюрера

16:40

Франц Либер стоял у окна своего номера на шестом этаже гостиницы «Шератон». Проглотив вторую порцию скотча с содовой, он крепко сжал в руке пустой стакан и посмотрел в окно. В номере работал кондиционер, но все равно было душно.

Тело ломило от усталости, а боль пульсировала в грудной клетке, словно короткие разряды электрического тока. По спине и вискам стекали капельки пота.

Стресс.

Либер провел тыльной стороной ладони по лбу.

Перелеты его измотали. Из Асунсьона в Сан-Паоло, ночевка в Паоло, а потом длительный перелет в Мехико. Беспокойство из-за случившегося разъедало его мозг, как кислота, в течение всей поездки, разрушая нервные клетки и вызывая головную боль. Голова болела и сейчас. И дело было не только в перепаде давления.

Глубоко вдохнув, он медленно выдохнул. Вдох-выдох, вдох-выдох, и так еще три раза. Он пытался расслабиться, но знал, что это бесполезно.

Он бросил взгляд на Мехико за окном. Шумный грязный муравейник с копошащимися людишками, построенный на высоченной навозной куче. Такие города высасывали из него все силы. Клаустрофобия из-за этого жуткого хаоса. Она усугубляла головную боль.

Уменьшить напряжение могла бы женщина. Но Крюгер категорически запретил звонить по телефону или принимать посетителей.

Можно было только ждать. Ждать ответного звонка.

Сначала нужно было убедиться, что за ним нет хвоста. Либер пытался заверить Крюгера, что все в порядке, когда звонил из аэропорта. Он сказал, что был осторожен, но Крюгер отказался верить ему на слово.

— Оставайся в своей комнате. Я тебе перезвоню.

— Когда?

— Как только смогу. Просто сиди и жди моего звонка.

После этого короткого ответа Крюгер повесил трубку. Либер покачал головой и выругался про себя, чувствуя, как капельки пота щекочут спину. От ожидания напряжение усиливалось.

Когда они все проверят? Он просидел в этой комнате уже два часа. Ожидание вызывало у него все большее беспокойство. Он как раз подошел к мини-бару, чтобы налить себе еще скотча, когда зазвонил телефон. Либер вздрогнул. Ему показалось, что по телу прошел электрический разряд.

Помедлив пару секунд, он поставил стакан на стол и, отерев лоб, взял трубку.

Санчес сидел в маленькой комнате отдыха. Белые стены. Толстый мягкий ковер такого же серо-голубого цвета, что и форма Гонсалеса. Сосновые кресла, старые, но удобные. Пейзажи на стене с изображением центра города. Адобы. Уличные торговцы. Карнавал. Ацтекский храм. Кофеварка в углу и тонизирующий запах свежесваренного кофе. Рядом с кофеваркой — охладитель воды. Широкое окно с панорамным видом на город. Вдалеке виднелись высоченные шпили собора Метрополитан, возвышавшегося над площадью Цокало.

За десять минут разговора с Гонсалесом Санчеса разморило. Он попивал свежевыжатый апельсиновый сок из бумажного стаканчика. Перед ним на бумажной тарелке лежал недоеденный кусочек тако, политый острым соусом, а рядом стояло блюдо, полное жареных орешков. Организм хотел есть, но сознание было против. Санчес съел немного тако — из вежливости, острый соус обжег язык, так что пришлось запить все это двумя стаканчиками холодного апельсинового сока.

Остальные сидели и разговаривали. В основном говорил Гонсалес. Кавалес слушал его из уважения к старшему по званию. Всякие истории о старых добрых временах, о проблемах, об интересных Расследованиях.

Хуалес сидел рядом, время от времени поддакивая шефу. Шея У него ушла в рубашку, так что казалось, что шеи у него и вовсе нет. Санчес подумал, что у него большой шанс сделать карьеру. Дотошный парень. Его шеф умел выбирать людей. Узкие внимательные глазки остановились на Санчесе. Хуалес, встретившись с Санчесом взглядом, улыбнулся и отвернулся.

— Ты думаешь, что в Асунсьоне плохо, — говорил Кавалесу Гонсалес, дымя сигаретой. — Пожил бы ты тут с месяц. Двадцать три миллиона жителей, амиго. Нечто среднее между зоопарком и психбольницей. Только без стен.

Санчес зажмурился, веки у него болели, но он заставил себя опять открыть глаза. Вид за окном завораживал, особенно впечатляли высокие горы, окружавшие город. Интересно, как Гонсалесу и его сотрудникам удавалось справляться с работой? Столько преступлений! Столько психов! Чего стоило даже просто организовать работу.

В голове у него стучало. Голова, к тому же, все еще кружилась, сжималась грудь, а думать и говорить было очень трудно. Казалось, нехватка кислорода замедляет внутренние часы организма, заставляя их отставать. Перелеты из Асунсьона в Лиму, из Лимы в Колумбию, а оттуда в Мехико полностью его вымотали. А если учесть постоянное недосыпание в течение последних двух недель, получался смертельный коктейль. У Санчеса болело в груди, он чувствовал легкие спазмы за грудиной.

Но что-то зрело.

Он это чувствовал.

Следующий ход был за Либером.

Интересно, что же он сделает?

Ни о чем не думая, он, как лунатик, наблюдал за Гонсалесом и Кавалесом, и тут раздался тихий стук в дверь. Обернувшись, Санчес увидел красивого молодого человека в кремовом льняном костюме, стоявшего в дверном проеме. В руке он сжимал пачку бумаг. Устало улыбнувшись, он посмотрел на двух гостей и Гонсалеса, а потом повернулся к Хуалесу.

— Капитан… Можно вас на минутку?

Встав, Хуалес подошел к нему, и они вместе вышли в коридор. Гонсалес тоже встал и, поддернув брюки, затянулся сигаретным дымом, затем, нахмурившись, стал прислушиваться к разговору в коридоре. Вскоре Хуалес вернулся в кабинет, держа в руках лист бумаги.

— Мы отследили звонок из аэропорта.

— И? — Гонсалес сгорал от любопытства.

— Это дом в Ломас де Чапультепек.

— Дорогой район, — прокомментировал Гонсалес. — Вам удалось выяснить, с кем он говорил?

Хуалес покачал головой.

— Нет, пока нет. Но мои люди кое-что проверили. Дом принадлежит компании под названием «Канкун энтерпрайзес». Компанией руководит человек по имени Джозеф Гальдер. Он бизнесмен, пожилой мужчина. И очень богатый.

— Я знаю, кто это, — вклинился Гонсалес.

Санчес и Кавалес сорвались с мест и нетерпеливо уставились на него. Затянувшись, Гонсалес выдохнул целое облако густого дыма.

— Гальдер по происхождению немец. Богатый. Бизнесмен на пенсии. У него в городе много недвижимости. — Закашлявшись, Гонсалес улыбнулся. — Прослеживаются определенные взаимосвязи с тем, что вы мне рассказали о втором старике.

— Царкине?

— Si.

— Рассказывай.

Гонсалес вздохнул.

— Гальдер приехал сюда из Бразилии лет сорок назад. Начал заниматься в городе бизнесом. Сейчас ему уже около восьмидесяти. Он известный человек, и у него много высокопоставленных друзей. Я его помню, так как у него возникла проблема — поступил запрос на его экстрадицию во Францию, когда я еще работал в штаб-квартире. Французы утверждали, что Гальдер — военный преступник, гестаповец. Это было очень давно, но Гальдеру, очевидно, пришлось позолотить немало рук, так как обвинение с него было снято. Тогда Гальдер уже, что называется, врос в деловую жизнь города, у него было много партнеров по бизнесу и большой штат сотрудников. А самое главное — много влиятельных друзей-политиков. Французы продолжали настаивать, но через какое-то время Гальдер под присягой заявил о своей невиновности, и на этом все закончилось. — Гонсалес улыбнулся. — Все очень просто, когда у тебя есть Деньги, не так ли?

Санчес кивнул.

— И этот дом принадлежит ему?

— Очевидно да, — сказал Гонсалес. — Это очень богатый район в Чапультепеке, расположен далеко от рабочих кварталов. Красивейшее место. Холмы, лес. Огромные особняки и виллы, великолепные парки и скалистые ущелья. Просто шик. Там живут только богачи. — Он усмехнулся. — Ну, может, еще парочка коррумпированных начальников полиции и судей…

— Вы можете проверить, кто там живет?

— Могу, конечно, но тогда мне придется столкнуться с людьми Гальдера, а это все равно что размахивать у них перед носом красной тряпкой. — Гонсалес покачал головой. — Я лучше отошлю туда своих сотрудников. Организуем слежку. Понаблюдаем за этим местом, проверим дислокацию и узнаем, кто там бывает. Хорошо?