Кровь фюрера

Он решил оставить машину на той же круглосуточной подземной парковке. Парковка была расположена в квартале от магазина Карен Гриз, правда, не настолько близко, как ему хотелось бы в том случае, если машина все-таки понадобится, — на улице перед магазином было двухстороннее движение, и Фолькманн не хотел, чтобы его сбили. Проверив «беретту», он вышел из машины. Включив сигнализацию, он зарядил пистолет и сунул его в правый карман. Фонарик и батарейки он положил в левый карман, а нейлоновую веревку — во внутренний карман плаща.

Сумерки сгустились, но улицы были ярко освещены рождественскими огнями. Он дошел до магазина Карен, смешавшись с праздничной толпой. Если его предположения были верны, Любш со своими людьми приедет рано, скорее всего, на час раньше, но, чтобы перестраховаться, Фолькманн решил исходить из того, что это произойдет за полтора часа до встречи. Он считал, что Любш задолго до того, как они должны будут встретиться, отправит в бар «шестерку», а не явится сам, еще и оставит кого-нибудь внутри. Любш и его люди, скорее всего, не ожидают, что Фолькманн вооружен и может решиться напасть на них.

Купив газету, он пошел в кондитерскую, где уже был этим утром. Прождав десять минут у двери, он сел за освободившийся столик у окна, заказал кофе и развернул газету. Все внимание он сконцентрировал на улице и отвлекался, только чтобы посмотреть на часы.

Было 17:31.

На этот раз появился не фургон «мерседес», а темно-синий «опель». Через полчаса ожидания он увидел, что по улице проехала машина и свернула за угол. Эта машина проехала по улице три раза, а потом остановилась метрах в пятидесяти от магазинчика Карен Гриз. В машине сидели трое: двое впереди и один сзади.

Фолькманн узнал Любша: тот сидел на месте водителя, его лицо освещали рождественские гирлянды, которыми была украшена улица. Он был в той же потрепанной темной куртке, что и при первой встрече. Фолькманн отчетливо видел его лицо, в отличие от лиц двух других мужчин, сидевших в машине.

Спустя пять минут мужчина, сидевший на заднем сиденье «опеля», вышел из машины, прикрыл дверцу и пошел к магазину Карен Гриз. Кроме галереи искусства, на первом этаже находилась аптека, на фасаде светилась ее неоновая вывеска. Мужчина подошел к зданию и спрятался в нише. Вытащив газету, он начал ее перелистывать. Фолькманн узнал его — это был один из тех мужчин, кто находился тогда в «мерседесе». Он явно должен был наблюдать за баром с улицы, и Фолькманн догадался, что у него есть рация.

Фолькманн знал, что нужно действовать очень быстро. Сердце выскакивало у него из груди, а ладони стали потными. На улице все еще было полно покупателей, и это позволит ему остаться незамеченным, но на открытом пространстве он будет уязвим. Если Любш или его люди начнут стрельбу, существовала реальная опасность того, что на людной улице кого-нибудь подстрелят.

Фолькманн взглянул на часы. До встречи оставалось сорок минут, и он знал, что должен начать действовать прежде, чем Любш выйдет из машины или станет снова объезжать квартал.

Мужчина, сидевший рядом с Любшем, — это еще одна проблема. Многое зависело от того, правильно ли Фолькманн рассчитал время, а также оставил ли мужчина, наблюдавший за баром «Цум Дортмундер», дверцу машины незапертой. Фолькманн не волновался из-за того, что люди на улице что-то заметят, так как их сейчас интересовали только витрины магазинов.

Он увидел, что Любш вглядывается в толпу сквозь стекло машины. Террорист, стоявший в нише у аптеки, поглядывал на бар поверх своей газеты каждые несколько минут. В витрине аптеки стояла рождественская елка, мигали гирлянды. Огоньки освещали бледное лицо мужчины, в морозном воздухе были видны облачка пара, вырывавшегося из его рта.

Фолькманн почувствовал, как от волнения напряглись мускулы шеи.

Свернув газету, он расплатился за кофе.

Пора было идти.

Выйдя на улицу, он перешел на другую сторону. Впереди, в десяти метрах, стоял «опель», Фолькманн напрягал зрение, чтобы рассмотреть, открыта ли задняя дверца машины. В пяти метрах от машины он увидел, что так оно и есть.

Мужчина, сидевший в кресле рядом с водителем, протер боковое стекло рукавом плаща, и Фолькманн увидел его профиль. Это был тот человек, который во время прошлой встречи орудовал дубинкой. Ухмыляясь, он что-то говорил Любшу и нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. Развернувшись, Фолькманн отошел немного назад. На аллее за булочной было безлюдно. Войдя в булочную, он развернул газету, прикрыл ею «беретту» и снял пистолет с предохранителя.

Выйдя из булочной, он вернулся на улицу и посмотрел на синий «опель». Мужчина, сидевший на пассажирском сиденье, все еще нетерпеливо постукивал пальцами по рулю, а человек, стоявший в нише, сделал шаг вперед, посмотрел на «опель» и опять занял свою позицию.

Фолькманн подошел к машине сзади, распахнул дверцу и плюхнулся на заднее сиденье, направив «беретту» на Любша. Оба мужчины, сидевшие впереди, повернулись, и Фолькманн увидел изумление на их лицах. Любш воскликнул:

— Какого хрена?!

Он уже сунул руку под куртку — одновременно с пассажиром.

Фолькманн дважды сильно ударил этого мужчину в лицо, и его голова стукнулась о стекло. Любш уже вытаскивал пистолет, когда Фолькманн вдавил ствол «беретты» в шею террориста.

— Не вздумай.

Лицо Любша побелело, а Фолькманн продолжал:

— Вытащи пистолет. Передай его мне, очень медленно, держа за дуло. Дернешься — я тебе башку снесу.

Побледнев еще больше, Любш прошипел:

— Фолькманн, ты труп.

— Выполняй.

Любш медленно вытащил «беретту» и протянул ее Фолькманну, сжимая пальцами дуло.

— Отвернись! — приказал Фолькманн. — Смотри вперед. Заткнись и заводи машину. Поезжай до конца улицы и сверни направо, а дальше я скажу. И не пытайся выкинуть что-нибудь, когда будем проезжать мимо твоего друга.

— Фолькманн, когда это все закончится…

Наклонившись вперед, Фолькманн дернул Любша за воротник и сильнее вдавил пистолет в шею террориста.

— Будь паинькой, и ты вместе со своим приятелем выберешься из этой передряги живым. Если нет — я спущу курок. Понял? Заводи машину и поезжай.

Фолькманн отпустил Любша, и тот завел «опель». Свободной рукой Фолькманн обыскал пассажира. Тот был без сознания. Фолькманн обнаружил в правом кармане террориста «вальтер ППК», а в другом кармане — рацию «CEL». Фолькманн бросил все это на пол рядом с пистолетом Любша. «Опель» тронулся и начал набирать скорость, а Фолькманн продолжал держать Любша под прицелом.

Он увидел, что человек, карауливший в нише, с изумлением уставился на «опель», когда тот проезжал мимо аптеки, отшвырнул газету и побежал за машиной.

— Поехали быстрее, — сказал Фолькманн Любшу.

«Опель» продолжал набирать скорость, а человек, стоявший в нише, огромными прыжками догонял машину. Фолькманн запер изнутри дверцу как раз в тот момент, когда террорист добежал до машины и начал отчаянно дергать за ручки дверей. Обезображенное шрамами лицо мужчины прижалось к стеклу, затем он начал молотить кулаками по стеклу, его лицо исказилось от страха и гнева.

Снова вдавив «беретту» в шею Любша, Фолькманн спросил:

— Как зовут твоего друга?

— Гартих, — прошипел Любш сквозь сжатые зубы.

Фолькманн улыбнулся бегущему рядом с машиной мужчине и прокричал:

— Счастливого Рождества, Гартих!

Набрав скорость, машина свернула за угол, и мужчина отстал.

Глава 24

Через полчаса они миновали Бад Швальбах, и Фолькманн приказал Любшу свернуть к заповеднику Таунус.

Фары рассеивали темноту. Мужчина, сидевший рядом с Любшем, начал приходить в себя. Фолькманн нащупал большим пальцем левой руки углубление за ухом мужчины, где челюсть соединялась с черепом, а четыре остальных пальца прижал к шее. Фолькманн сильно надавил на нужную точку и услышал, как пассажир вскрикнул.