Кровь фюрера

Встреча в Рейхстаге проводилась в комнате № 4, в северной части здания. Это была тайная комната, к тому же очень необычная комната, и о ней практически никто из немцев не знал. Она была специально создана для исключения любой возможности прослушивания. Комната была подвешена в воздухе на восьми стальных штырях, выступающих из каждого угла, так что она ни в одном месте не касалась стен здания, пола и потолка.

Он почувствовал пальцы Лизль на своих бедрах и увидел, что она улыбается.

— Значит, у тебя не найдется отговорки, чтобы не остаться со мной сегодня.

Долльман улыбнулся. Совещание в Шарлоттенбурге закончится до полуночи, не позже, так что остаток ночи можно будет провести с Лизль, а потом ехать праздновать Рождество с семьей.

Девушка подставила ему свои великолепные груди и замурлыкала. Он положил руку ей на грудь, а она сказала:

— Я приготовлю ужин. Только для нас с тобой.

Долльман посмотрел в сторону окна, скрытого шторой. Даже во время их разговора он не мог забыть о том, что в двух машинах на подъезде к дому находятся трое вооруженных мужчин, а еще трое сидят в машине возле дороги. Риттер, как всегда, находился в кабинете внизу. Что касается ума, он, конечно, особыми способностями не отличался, но свою преданность и порядочность он доказал.

На комоде возле кровати стоял крошечный передатчик, который Долльман постоянно носил с собой. Девятимиллиметровый пистолет, который он всегда должен был иметь при себе, на этот раз он оставил в «мерседесе». Эта штука его беспокоила, заставляла думать о возможности насильственной смерти. Оружие было необходимой мерой предосторожности, но он ею часто пренебрегал.

Она продолжала ласкать его, а ее большие груди раскачивались у него перед глазами.

«О господи, что за тело!» Страстное желание войти в нее разъедало его изнутри и становилось болезненным.

Она улыбнулась.

— Ты опоздаешь в Шарлоттенбург.

Долльман улыбнулся ей в ответ и взглянул на отражение своего старческого тела в зеркальном потолке. Он смотрел на морщинистую плоть, на свои ноги и живот, на седеющие волосы на груди. Его тело шестидесятилетнего мужчины уже теряло силу. Тем не менее он еще мог удовлетворить женщину, а немногие мужчины могли похвалиться этим в его возрасте. С другой стороны, не у многих мужчин была такая женщина, как эта. Что это скучное заседание в Шарлоттенбурге с мэром Берлина по сравнению с ней?

Он любовался кремово-белой кожей ее бедер, ее высокой грудью, возбуждался от вида полоски кожи над краем розовых чулок.

— Лизль, иди ко мне…

Она перестала его ласкать, и Долльман потянулся, сжав в ладони ее грудь.

— Когда ты вернешься? — спросила Лизль.

— Около полуночи, не позже.

— Обещаешь?

Взгляд Долльмана блуждал по ее великолепному телу, а остановился на треугольнике золотых волос у нее между ног. В этот момент он мог пообещать ей даже должность вице-канцлера.

— Обещаю.

Риттер лежал на диване в темной комнате под ними, приподняв ноги. В кармане у него лежал портативный телефон, а на кофейном столике на полную громкость была включена рация. С дивана свисала кобура с девятимиллиметровым пистолетом «Зиг и Зауэр» Р-6.

Услышав стоны наслаждения из комнаты сверху, перекрывавшие звучавшую там музыку Вагнера, Риттер улыбнулся.

Глава 52

СТРАСБУРГ

Частный самолет компании «Лир Джет» приземлился около семи.

Из телефона-автомата, еще из терминала аэропорта, Фолькманн позвонил в свою квартиру и ждал, пока гудки в трубке не оборвались. Попробовал позвонить на работу, но добился того же результата. Он подумал, что, скорее всего, линии повреждены, и решил, что Петерс, наверное, узнал о случившемся и вместе с девушкой отправился в штаб-квартиру.

Взяв свой «форд» на парковке в аэропорту, Фолькманн уже через двадцать минут был возле штаб-квартиры. Мигалки пожарных машин освещали деревья. В вестибюле штаб-квартиры горели лампочки аварийного освещения, и Фолькманн слышал жужжание электрогенератора, но большая часть здания оставалась в темноте.

Снегопад прекратился, тротуары и дороги были покрыты серой слякотью. Перед зданием штаб-квартиры стояло с полдюжины полицейских машин с синими мигалками. Недалеко от здания были припаркованы две пожарные машины, рядом с которыми стояли пожарники и курили. Некоторые из них сматывали брандспойты. Несколько криминалистов в темных комбинезонах все еще осматривали осколки, которые были разбросаны по площадке перед зданием.

На третьем этаже при аварийном освещении двигались тени, и Фолькманн понял, что там криминалистов еще больше. Скорее всего, третий этаж пострадал больше других. Окна в кабинете Фергюсона были выбиты, и на месте кабинета зияла темная дыра. Там, где оконные стекла разбились, на внешних стенах виднелись черные следы копоти — следы взрыва и пожара.

Стоя в тени возле здания, он увидел в толпе несколько знакомых, но ни Эрики, ни Петерса там не было. Сердце у него выскакивало из груди, а мозг продолжал бешено работать. Он увидел одного из немецких офицеров, тот был без галстука и кителя. Он разговаривал с одним из полицейских. Они курили, и Фолькманн уже хотел подойти к ним, но шестое чувство остановило его.

Он простоял там еще минут пять, а потом развернулся и пошел по улице, думая, что же ему делать дальше. Он решил еще раз попробовать позвонить дежурному офицеру. Подойдя к телефонной будке на углу, он набрал номер, и на этот раз на том конце линии взяли трубку.

Он услышал голос молодого французского офицера Делона. Фолькманн представился, а Делон взволнованно спросил:

— Джо, где тебя носит?

Фолькманн проигнорировал этот вопрос и быстро сказал:

— Рассказывай, что случилось.

Делон глубоко вздохнул и начал рассказывать.

— Джо, Фергюсон убит. В его кабинете два часа назад взорвалась бомба. Я дежурю в подвале. Как только пожар был потушен, мы нашли его тело. Его останки сейчас в полицейском морге полиции. Жан де Ври в больнице — он тяжело контужен. Он был в одном из кабинетов на втором этаже, когда взорвалась бомба. Сейчас я исполняю обязанности дежурного офицера.

— Как это произошло?

— Дежурный на КПП пропустил в задние двоих мужчин. Это было за пятнадцать минут до взрыва. Они показали удостоверения сотрудников бельгийского отдела, подлинность которых не вызвала у него сомнений. Они поднялись на лифте на третий этаж, а вниз так и не спустились. Дверь пожарного выхода на первом этаже была открыта. Должно быть, они вышли именно через него. — Делон помолчал. В голосе парня звучала паника. — Это все чертовщина какая-то, Джо. Никто не знает, что происходит.

— Ты там один на дежурстве?

— Нет, со мной Рауль из бельгийского отдела. Он должен был дежурить на следующей смене. Он сейчас в соседней комнате, разговаривает со своими сотрудниками в Брюсселе насчет удостоверений. Пока что имена этих мужчин нам не известны.

— А кто был на КПП, когда это произошло?

— Ламонт, один из сотрудников французского отдела. Он проработал у нас всего три месяца, и я буду настаивать на его переводе на прежнее место работы. Этот тупой сукин сын даже не заставил их расписаться в журнале.

— Ламонт дал описание этих людей?

— Я его расспрашивал. Снаружи шел снег, и на мужчинах были плащи с поднятыми воротниками. Оба высокие, светловолосые, обоим за тридцать. Вот, собственно, и все. Они ничего не сказали, просто показали удостоверения. По словам Ламонта, они были знакомы с расположением кабинетов в здании и точно знали, куда идти.

— Когда Рауль заступает на дежурство?

— Через полчаса. Он услышал взрыв из своего дома и пришел пораньше, чтобы узнать, что произошло. — Делон помолчал. — Я пытался связаться с Петерсом, но он не берет трубку. У тебя в квартире тоже никто не отвечает. Фергюсон получил секретный отчет непосредственно перед взрывом.

— Откуда?