Кровь фюрера

Второй детектив двинулся к двери, и Франко тут же почувствовал: что-то не так. Брюнет открыл дверь и поманил кого-то указательным пальцем.

С несчастным видом в кабинет вошел здоровяк Альдо Цели. Франко ухватился рукой за стол. Черт, ему конец! Все тело горело огнем, в горле пересохло. Он с трудом сглотнул.

Альдо стоял, опустив голову, и хрустел пальцами. Наконец, набравшись смелости, он поднял голову и посмотрел на Франко.

— Прости меня, Франко. Они заставили меня рассказать все о штуках из твоего шкафчика.

Франко шевельнул губами и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнес ни звука. Он укоризненно покачал головой, а Орсати отпустил крановщика, и дверь снова закрылась.

— Если хочешь, я снова могу позвать Альдо и заставить его рассказать, какую услугу он тебе оказал. — Детектив поднес к уголку рта два пальца и потеребил ус. — Видишь ли, мы засекли его, когда он выбрасывал коробку из твоего шкафчика. Мы уже отправили туда водолазов. Скоро они вернутся. Вряд ли им потребуется много времени, чтобы найти коробку, которую Альдо бросил в воду. Ну как, расскажешь мне, что там было, Франко? — Орсати посмотрел на часы, а потом перевел взгляд на Франко. — Это поможет нам сэкономить время и силы. Ну что, поговорим? Может, избавишь нас от всей этой канители?

Франко поднял голову, увидел ухмылочку на толстом лице Иль-Песте и ощутил позыв к рвоте.

Он посмотрел на набережную за окном и увидел, как ветер носит по асфальту сор, закручивая его в небольшие вихри, увидел призрачный серебристый луч света маяка, бегущий по гавани в сгущавшихся сумерках. Вдалеке, на набережной, он заметил фигуру какого-то мужчины, который вышел из машины. На мгновение его осветил луч маяка, но Франко был слишком занят своими проблемами и не обратил внимания на пистолет-пулемет, зажатый в его руках.

Франко повернулся. Все его тело было мокрым от пота, он старался не смотреть на детектива, который пододвинул стул и уселся на нем напротив Франко.

— По-моему, тебе лучше все мне рассказать, — твердо заявил Орсати.

С моря дул бриз, холодя лицо Фолькманна. Выйдя из склада на набережную, он стал рыться в карманах в поисках пачки сигарет и, не найдя ее, понял, что, должно быть, оставил сигареты в кармане пальто в машине.

Дойдя до припаркованной в десяти метрах от входа машины, он поднял голову и увидел какого-то мужчину, который двигался по направлению к складу. Сгущались сумерки, но на мгновение фигуру мужчины осветил серебристый луч маяка. Мужчина находился в пятидесяти метрах от Фолькманна, а за его спиной виднелся темный силуэт «фиата».

Фолькманн увидел пистолет-пулемет в его руках и подумал, что это один из карабинеров. Однако тот двигался очень быстро и формы на нем не было.

Фолькманн застыл на месте. Он интуитивно почувствовал что-то неладное. Мужчина двигался целеустремленно, решительно и оружие держал наизготовку.

Фолькманн повернулся и взглянул на склад. В крошечном кабинете, где итальянские детективы допрашивали Скали, горел свет, и происходящее там напоминало какое-то театральное представление за освещенным стеклом. Губы Скали двигались, а все остальные слушали его. Хорошие мишени.

Фолькманн почувствовал, что у него на спине проступает пот, и перевел взгляд на бегущего мужчину. Он находился в сорока метрах от склада и двигался достаточно быстро. Когда он пробегал под прожектором, освещающим набережную, Фолькманн успел рассмотреть, что у него в руках «Хеклер и Кох».

Фолькманн потянулся было за своей «береттой», но тут же вспомнил, что не взял с собой оружие, когда летел в Геную.

Выругавшись, он побежал к полицейской машине, распахнул дверь и начал лихорадочно рыться в бардачке в поисках оружия. Он понимал, что у мужчины с пистолетом-пулеметом одна цель — уничтожить Скали. Голоса с кассеты, словно тревожная сирена, отдавались в его голове, пока он пытался найти оружие.

— А итальянец?

— Его нужно будет устранить.

Фолькманн еще раз выругался. Кроме документов, в бардачке ничего не было. Он попытался сосредоточиться. У детективов в служебных машинах всегда было оружие, и итальянские копы, естественно, не были исключением. Но вот где оно? Иногда его клали в багажник, иногда закрепляли над головой, под крышей автомобиля. Фолькманн провел рукой по шероховатому винилу. Специального кармана нет. Не было здесь и отделения для оружия! Он сунул руку под сиденье.

Ничего.

Он стал искать ключи от машины.

Их не было.

Фолькманн выругался в третий раз и полез правой рукой за сиденье водителя, обнаружил там рычаг и потянул за него. Он покрылся холодным потом, когда, взглянув в зеркало заднего вида, обнаружил, что мужчина уже в двадцати метрах от здания. Багажник открылся.

Фолькманн распахнул дверцу машины и выбрался наружу, пригибаясь и молясь о том, чтобы в багажнике оказалось оружие.

Кляйнс бежал по набережной и смотрел на людей в освещенном кабинете через окно. Он видел их лица, двое из мужчин стояли, двое сидели; один говорил, а все остальные слушали.

Скали.

Оставалось пройти пятнадцать метров, а люди, находившиеся в кабинете, по-прежнему не видели Кляйнса.

Бэка он оставил в припаркованном «фиате». Тот должен был прикрывать его и быть готовым быстро смыться отсюда. Вторая машина была припаркована на боковой улице, в четырех кварталах от въезда на набережную. Они должны были пересесть на нее, чтобы отправиться в безопасное место.

Стрелять тут не просто. Ничего невозможного, конечно, но слишком много людей и многое могло пойти не так, однако, по словам Майера, убить Скали было необходимо.

Кровь Кляйнса вскипала от выброса адреналина, все тело горело.

Уже близко…

Он находился в двенадцати метрах от окна склада, а люди за стеклом по-прежнему его не замечали. Он положил палец на спусковой крючок и согнулся, чтобы пройти под желтой лентой.

В десяти метрах от края набережной, перед складом, Кляйнс помедлил. Животный инстинкт подсказывал ему: что-то не так. Краем глаза он заметил справа какое-то движение. Повернув голову, он увидел, как открылся багажник полицейской машины и какой-то мужчина, пригибаясь, быстро скользнул вдоль машины и начал лихорадочно рыться в багажнике. Лица мужчины видно не было, но в долю секунды Кляйнс понял, что этого мужчину тоже нужно убить.

Кляйнс поднял «Хеклер и Кох» и начал стрелять. Набережная взорвалась эхом выстрелов, а мужчина спрятался за машину, когда град свинца разбил стекло и прошил металл.

Кляйнс направил дуло оружия на окно склада. Он видел, что мужчины в кабинете услышали звук выстрелов и застыли с открытыми от изумления ртами, глядя на Кляйнса.

Кляйнс нажал на курок.

Оконное стекло рассыпалось осколками по полу, свинец впивался в бетон, дерево и плоть. Смертоносные пули, выпущенные из «Хеклера и Коха», просто изрешетили крошечную комнату. Фигурки за окном дергались, как марионетки, а Кляйнс продолжал давить на спусковой крючок, не прекращая стрелять.

Щелк!

Магазин опустел. Кляйнс выдернул его и, достав новую обойму из кармана, перезарядил автомат.

Внезапно он увидел, что фигура за машиной опять зашевелилась — человек что-то вытащил из багажника. Кляйнс развернул «Хеклер и Кох», прицелился в фигуру и снова нажал на спусковой крючок.

Фолькманн, чувствуя себя совершенно беспомощным, прятался за машиной, переводя взгляд с мужчины на открытый багажник, а по том на окно кабинета. Фигуры внутри дергались под смертельным дождем пуль, выпущенных из «Хеклера и Коха».

Когда стрелявший сосредоточил внимание на мишенях за окном, Фолькманн решил, что это его шанс и, пригнувшись, добрался до багажника и лихорадочно сунул руку внутрь. Он поспешно ощупывал содержимое багажника, надеясь наткнуться на что-то металлическое, — найти дробовик или пистолет-пулемет.

Ничего.

Холодный металл домкрата.