Подростки

— А ты Данилу Губанова знаешь?

— Данилу-то? Еще бы, сосед наш. Митьки-Механика брат.

— А-а, понимаю! Значит, вы и есть те ребята, о которых Данила говорил.

— А ты откуда Данилу знаешь? — Валька старался не выказать удивления. Где-то в глубине сознания он понимал, что затеял опасный разговор. А вдруг Степан… Он не знал еще точно, кем может оказаться Степан, и говорил, как ему самому казалось, так, что тот ни о чем догадаться не мог.

— Знаю, брат, знаю лучше, чем думаешь. Ну, а ты, — он помолчал немного — болтай поменьше, да и тайным знаком не хвастайся, а то нарвешься на кого-нибудь.

— Не нарвусь, будь спокоен. Я к тебе не один день присматриваюсь и даже видел, — тут он понизил голос, — как ты раз за тендером книжку одному парню потихоньку передавал.

— Тише, ты! — опять оглянулся Степан. — Ну, и пострел, ну, и пострел! Я-то думал ни один человек не видел. А там никого не было поблизости?

— Был бы кто, я тебе сразу бы знак подал. Да ты не бойся. Молчать умеем лучше вашего.

После этого разговора дружба между молодым рабочим и мальчиком окрепла еще больше. Валя даже несколько раз помогал Степану — бегал в медницкий цех, чтобы передать записку пожилому вагранщику Никите. Но сам он это даже и за дело не считал: так себе, пустяки. А настоящей работы, таинственной и рискованной, не было. И приятели, вспоминая историю с Лагуновым, скучали. Много раз мальчик говорил об этом Степану.

— Потерпи немного, Валька, скоро много работы будет, всем хватит.

И Валя с приятелями ждали. А пока вечерами Степан вел с Валей интересные разговоры о жизни, о людях, которые хотят ее сделать лучше, светлей. В этих рассказах он впервые услышал имя Ленина, узнал, что есть такая партия, которая за рабочий класс, что она готовит настоящую, правильную революцию, как говорил Валька приятелям, передавая эти беседы.

Рассказы Валентина захватывали приятелей больше, чем сказ Федосеича об атамане Золотом. Они стали понимать, что впереди их ждет не игра, а настоящее, большое дело. И с нетерпением ждали.

Валя часто вспоминал Веру. Хотелось увидеть ее, да не знал как. Сбегать к гимназии, подождать, когда она домой пойдет — времени не было, на квартиру сходить — предлога не придумаешь. Так бы и не увиделись, но помог случай.

Произошло это в конце сентября, в одно из воскресений.

В этот день Елена сказала Вале:

— Пойдем со мной, поможешь коробку с шитьем донести.

Мальчик удивился — обычно сестра никогда не просила помогать ей, но, поразмыслив, решил, что дело, очевидно, не в шитье.

Они прошли в Порт-Артур. У ворот маленького домика Валя немного подождал сестру. Она вышла с большой круглой картонкой в руках.

— Дай понесу, — сказал Валя.

— Сейчас не нужно. В городе понесешь.

От вокзала до города решили ехать на дилижансе. Для Вали это было впервые. Дилижанс, напоминавший собой домик на колесах, запряженный парой серых лошадок, должен был вот-вот тронуться. В нем уже сидели трое: толстый седобородый старик в поддевке, сухощавая женщина в чепце и черной блестящей, вышитой стеклярусом, пелерине и маленький, слегка полнеющий человек в темных очках и котелке.

Мальчик заметил, как Елена, уже занесшая было ногу на ступеньку, вдруг на какую-то долю секунды заколебалась, но сразу же решительно шагнула и села напротив господина в котелке. Валя примостился рядом с сестрой. Мальчику бросились в глаза усы человека в котелке: черные, маленькие, они были закручены в колечки.

Пара низкорослых степных лошадок тронула мелкой рысью. Дилижанс закачался, заскрипел, загрохотал и, прыгая по неровной дороге, медленно покатился к городу.

Валя смотрел в окно. Мимо плыли, точно золотом осыпанные, березы. Пешеходы некоторое время двигались рядом с экипажем, но постепенно отставали, точно их кто тянул назад. Мальчик засмотрелся. Вдруг что-то упало. Он оглянулся. Это человек в котелке уронил трость. Потянувшись за ней, он сильно толкнул картонку, стоящую у Елены на коленях. Но девушка успела схватить ее. Вале показалось, что сестра слегка побледнела.

— Извините! — Мужчина с усиками приподнял котелок.

— Пожалуйста! — мило улыбнувшись, сказала Елена.

Теперь Валентин окончательно уверился, что в коробке не только шитье.

Из дилижанса вышли у пересыльной тюрьмы. Елена быстро зашагала по Уфимской.

— Оглянись незаметно, идет? — не поворачивая головы, тихо сказала Елена брату.

Тот понял. Навстречу им шел мальчик. Валька пристально поглядел на него и даже повернул голову вслед. Человек в котелке шагал за ними.

— Идет! — так же тихо и тоже не поворачивая головы к сестре, сказал он.

— Следит. Идем сюда, — шепнула девушка. Они свернули в первые попавшиеся ворота. Двор, к счастью, был пустым. — Зайди быстро куда-нибудь за угол, вынь из картонки книги. Спрячь под рубашку. Я выйду, а ты пережди немного и беги к Кочиным. У них меня подождешь… Понял?

— А чего не понять? Давай коробку!

Он быстро отошёл за один из сараев. Оглянулся. Нигде не было видно людей, ни окон, из которых его могли бы заметить. Раскрыл коробку. Под шелковым платьем лежало около десятка тоненьких книжек. Мальчик быстро рассовал их за брюки вокруг талии, застегнул пояс. Нет, так он слишком толст. Жаль, что не одел куртку, хотя день был не из теплых. Но раздумывать и сожалеть было некогда. Мальчик надел пояс на брюки, а рубашку выпустил поверх них. Теперь ничего не было заметно.

Мальчик отдал картонку сестре.

— Получай и шагай. Обо мне не беспокойся. Забор невысокий.

Перелезть через забор, даже с книгами за поясом, было для Вальки делом одной минуты. И вскоре он уже подходил к дому Кочиных. Вот знакомое крыльцо. Но тут мальчик в нерешительности остановился. Что он скажет Нине Александровне? Зачем пришел? А как быть с поясом? Одеть поверх рубашки? Тогда станет заметно: за поясом что-то есть. Можно ли у Кочиных вынуть книги? Разве подождать Елену на улице? А вдруг кто заметит, что у него под рубашкой что-то спрятано? Могут позвать городового — мало ли, подумают, украл что…

Мальчик поднялся на крыльцо. На двери он увидел серебристый кружок с надписью: «Прошу повернуть». Догадался — это звонок. Повернул небольшую рукоятку, услышал резкий звонок, и через минуту дверь ему открыла Дуся. Она не узнала Валентина, которого видела мельком.

— Тебе, мальчик, кого?

— Нина Александровна дома? — окончательно смутившись, спросил он.

— Нет, нету, — ответила Дуся, прикрывая дверь.

— Я подожду, мне очень надо.

— А зачем ты к ней?

— Да надо, — не зная, как объяснить свое неожиданное появление, проговорил мальчик. — Сестра послала, Елена.

— Батюшки! — всплеснула руками Дуся. — Так ты же Валька! Я тебя и не узнала, вырос-то как! Ну, проходи, проходи. Нина Александровна не скоро придет, но ты с Верочкой побудь. Она дома, одна, скучает. Ты и передашь ей, что надо.

Валя огляделся. Они стояли в небольшой прихожей. Из нее во внутренние комнаты выходило трое дверей.

— Верочка! — крикнула Дуся весело, приоткрыв одну из дверей. — К тебе гости!

— Кто там? — Дверь открылась, и на пороге прихожей появилась Вера. Она была в розовом платьице, веселая, светлокудрая.

Несколько секунд Вера стояла молча, затем рванулась вперед, обрадовавшись неожиданному гостю, протягивая обе руки.

— Здравствуйте, здравствуйте, Валя! Проходите. Мамы дома нет, но вы можете подождать. Вы ведь к маме? Она скоро!

Войдя в гостиную, Валя растерялся. Светлая, просторная комната, мебель в белых чехлах, большие портреты на стенах — все это было непривычным и как-то сразу смутило Валю, но особенно привел его в расстройство большой ковер. Мальчик не мог решить: ходят по такому ковру в сапогах или нет.

А еще ему некуда было девать руки. Он вспомнил, что не снял картуз, и неуклюже сорвал его с головы. И эта рубаха без пояса!

Вере мальчик показался неожиданно смешным. Девочка испугалась, что не выдержит, засмеется и обидит мальчика. Она напустила на себя серьезность и села в кресло.