Страница 54 из 62
Стихийное колдовство самое простое и грубое, с ним легче всего управляется, но существуют и другие виды колдовства, более тонкие. Я почти уверен, что Густав не намного опытнее меня в этих делах, раз действует так грубо, будь у меня больше сил, он непременно бы проиграл.
В голове сформировалось несколько вариантов возможного спасения. Я попробовал читать молитву, но ничего не произошло. Не особо и надеялся на это. Тогда я решил использовать силу жизни - одно из самых сложных направление в колдовстве, но мне много-то и не надо. Я прочитал короткое заклинание, но ничего не получилось, я не ощутил отклика. Затем еще и еще раз, но все было в пустую. На лбу выступила испарина. Тщательно гонимый страх начал давать свои ростки. Он лишал сил и туманил мозг. Руки затряслись, колени ослабли. Паника нарастала как горная лавина, сметая все на своем пути. Слезы потекли по щекам. Я практически перестал соображать от животного страха обуявшего меня с такой силой, что я не мог вымолвить ни слова. Я упал на колени, закрыл лицо руками и зарыдал, содрогаясь в корчах ужаса.
Сколько прошло времени, прежде, чем я начал приходить в себя, даже не догадываюсь. Наваждение страха отступало как морской отлив от берегов пляжа. Я поднялся с земли. Защиты не было, ретраитур отозвался холодом, он был пуст. Густав, раскинув руки, лежал на земле. Его рот был раскрыт в безмолвном крике, остекленевшие глаза не могли скрыть того ужаса, что застыл в них перед смертью. Полностью оправившись, я начал догадываться, что произошло, но доподлинно проверить это смогу только в лагере.
Я прочел короткую, унуситскую, заупокойную молитву и начал обыскивать труп. На шее был ретраитур и какое-то кольцо в виде головы кошки. За пазухой суджере. Больше ничего при нем не было. Я взял только кольцо, остальное кое-как прикопал землей и пошел в лагерь. Ретраитур и суджере не будут слушаться никого кроме создателя, даже если он мертв. Хорошо что, в таких сумерках никто не должен был видеть наш бой, иначе будет много слухов и расспросов.
Как только я вернулся в лагерь, первый же узнавший меня солдат, сказал, что граф ищет меня, очень усиленно ищет. Тяжко вздохнув, еще не до конца морально оправившись от боя, поплелся к нему.
- Ты где был? - громко произнес полковник, только увидев меня входящим в палатку.
Все офицеры повернули головы ко мне.
- Эээ, - замялся я.
Граф понял, что я не хочу говорить при всех, и произнес:
- Господа оставьте нас. Уверен, адъютант Горан хочет сказать в своем оправдание, что-то очень веское.
Офицеры вышли, с сочувствием поглядывая на меня. Я с удивлением понимал, что байка Гая о моем происхождении нашла живой отклик в их сердцах. Для них было легче воспринимать меня, как потомка древнего северного рода, чем обычного простолюдина. Они даже стали лучше ко мне относиться, где-то подсказывая и поправляя. Некоторые из них, наиболее убелённые сединами еще помнили войну с северянами и знали, что мы неплохие воины. Я стал неким сыном полка.
Полковник уставился на меня тяжёлым взглядом, затем махнул рукой и быстро заговорил:
- Потом расскажешь, где пропадал. Как ты знаешь, я был у князя, и там, на военном совете мы приняли решение отправить пятерку храбрецов в столицу Глауану. Они должны разузнать, что там твориться. Вильгельм поделился сведениями, что все разведчики перестали выходить на связь - видимо их устранили. Связь поддерживалась с помощью почтовых птиц. После того как империя перешла границу, больше не одна птица не прибыла к нам. Завтра утром ты, переводчик Густав и трое выбранных князем людей поскачите в столицу Перекати-Поле - это невероятный шанс для тебя, оправдать свое адъютантское звание.
- Эээ, - протянул я нерешительно.
- Что? И почему у тебя руки в земле?
- Вот как раз и отвечу, где я был. Но сначала хочу сказать, что переводчик нам нужен другой.
- Это почему? Ты не доверяешь ему?
- Дело в том, что полчаса назад я его убил, а тело зарыл в земле.
Глаза графа изумленно распахнулись. Он стал похож на Велену, когда она увидела меня с адъютантской цепью на шее.
- За что ты его убил?
- Помните, я говорил, что хочу дать ответ не сейчас? - полковник кивнул. - Так вот Густав после того дела с местным, вел себя крайне нервно, а потом вообще сказал, что нам надо обо всем доложить каптенармусу, а то и самому князю. Как я его не уговаривал, он чуть слезами не обливался, но это дело жгло его сердце.
- Хм. Никогда бы не подумал, - задумчиво протянул граф. - Ошибся я в нем.
- Так вот эмоции совсем его захлестнули и он начал угрожать мне, что если я не подтвержу его рассказ, то он и меня выставит в самом дурном свете. Ну, я его и...
Полковник все понял и по-деловому спросил:
- Надежно спрятал?
Я кивнул.
- Все правильно сделал, - одобрил он. - Спишем на смерть от рук лазутчиков-равнинников. Переводчика найдем другого. Можешь идти.
- А что с личными вещами Густава?
- В обоз, а потом родным. Почему ты спрашиваешь?
- Интересно просто как поступают в империи в таких случаях. Мы же никто не застрахован от смерти.
Под пристальным взглядом графа, я покинул палатку. Ужасно хотелось залезть в походный мешок колдуна. Что там можно найти? Я помнил, где Густав разбивал палатку и пошел туда. Над лагерем царила тишина. Бодрствовали только часовые. Я тенью прокрался к нужной мне палатки, сил чтобы наложить те же заклинания, что и в деревни, не было, пришлось на свой страх и риск проникать внутрь. Его палатка, так же как и моя, была рассчитана на четверых человек. Три тюфяка мерно храпели, один был пуст. Возле него был туго набитый заплечный мешок. Я схватил его и спокойно пошел к своей палатке. Добравшись к оной, спрятался за ней и начал тихонько рыться в мешке. Разочарование начало вырисовываться у меня на лице. Ничего необычного, стандартный солдатский набор. Я гневно вывалил всё на землю, и хотел было начать уже так проверять вещи, но почувствовал, что пустой мешок слишком тяжел. Я ринулся ощупывать его и нашел зашитые в подкладку золотые монеты. Довольный, я засунул ненужные мне вещи обратно, а сам мешок пришлось вернуть тем же способом, что и умыкнул.
Оставалась еще одна вещь, которую непременно нужно сделать. Я вернулся в свою палатку, где уже мирно спали мои соседи-адъютанты, достал дневник из мешка и вышел вон. В свете звезд и полной, ярко блестевшей луны, начал искать интересующие меня записи. Я быстро нашел их и подивился своей удачливости и плюнул от осознания того, что глупость спасла меня. Я перепутал заклинания в бою с Густавом. Я хотел заставить траву, на которой стоял колдун впиться ему в ноги и тем самым заставить потерять контроль над атакующим заклинанием, но ошибся и вызвал колдовство разума. Это было страшное заклинание, полностью смывающее ужасом все человеческое, превращая противника в дрожащего от страха слабоумного. Я облегченно выдохнул. Выжил только чудом. Ох, как далеко мне еще до подобного мастерства. Я не сумел сдержать заклинание и чуть сам не погиб, а уж чего натерпелся Густав. Да и как бы я его сдержал? Я сам не понял, что призвал себе в помощь. Я покачал головой и зашел в палатку. Столько страха натерпелся за последнее время, что легко воспроизвёл заклинание густо замешанное на нем.
Глава 3
Утро началось с быстрого сбора в дальнюю дорогу. Офицерская прислуга навьючила на Черныша мешки, я получил последние наставления от графа Артура, и познакомился с новым переводчиком - парнем примерно моих лет. Его звали Фалк. Я внимательно пробежался по нему взглядом, памятую о покойном Густаве. Парень смущенно смотрел на меня серыми, добрыми глазами с редкими ресницами, шмыгая мясистым, курносым носом с веснушками. Лопоухий, со скромной улыбкой и вихром русых волос, он меньше всех солдат, видимых мною до него, походил на колдуна - тут меня все устраивало. А вот как член отряда, отправляющегося на опасное задание - он категорически мне не нравился, но я лишь только покачал головой. Выбор среди переводчиков был не велик. Хороших никто на это задание не выделит, они офицерам нужны. Так что дали того, кого терять не жалко.