Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 36 из 54

Хватило недели, чтобы Саша, преодолевая стеснение, приступила к разговору. Слова выходили из сжатого горла безыскусными и прямолинейными. Вопросы с неизменным упорством настигали цель, не давая увернуться, спрятаться или временно притвориться мертвым. Результат сразил наповал. Тридцатидвухлетний поэт оказался девственником. Саша испытала два взаимоисключающих чувства: восхищение и разочарование. Муж оказался мужчиной, отказавшимся от радостей секса ради поисков любви. Пренебрегшим зовом плоти ради «эфемерных» мотивов.

— Потрясающе! — пробормотала Саша.

Очень давно (не вспоминай, Шурка, плотоядно скривившего губы тети-Олькиного Тольку, не вспоминай!) она утвердилась в мысли, что мужчины вылеплены из другого материала — более земной, грубой глины. В них больше животной силы, отваги и инстинктов. «Сколько волка ни корми — а он в лес смотрит». Мужчина — это всегда прирученный волк. Темными ночами в его крови бушует страсть, а в груди зреет протяжный звериный вой. Вопль животного, лишенного дикой свободы. Его простота сродни примитивности.

Мужчина идет вперед по выбранной тропе, даже если она ведет к гибели. Не потому, что не ведает страха, а потому, что он так устроен. Горе тому, кто окажется на его пути. Он будет идти, истекая кровью, сминая преграду телом, несмотря на боль. И это закон. Закон природы.

Цель женщины — созидание очага, новой жизни, будущего, а жизнь мужчины — это борьба.

До сих пор Александр выглядел нормальным мужчиной. Он шел своей собственной, не похожей ни на чью другую дорогой и не отказывался от борьбы, Сашу пленило его упорство, его желание добиться ее, сделать своей. И теперь, когда она принесла ему себя, свое тело в качестве законного приза, муж казался озадаченным. Он обнимал ее, целовал в макушку, нежными пальцами проводил по щеке и безмятежно засыпал. Он не желал уподобляться большинству мужчин, вожделеющих близости, способных на многое «до» и на мизер — «после». Иванов оставался рыцарем в наглухо запаянных доспехах, намертво стоящим на страже Сашиной невинности.

Саша зло разрыдалась и поведала ему историю своей любви. На край супружеской постели незримо присел Константин. Инженер скривил губы, оглядел соперника, удлинив лицо непокорной гримасой:

— Ты жалеешь, что вы расстались?

— Это в прошлом.

— Так ты жалеешь? — Поэт взметнул на свою любовь загоревшиеся ревностью глаза. — Ты со мной, потому что не можешь быть с ним?

— Я с тобой, потому что я так хочу. Он тут ни при чем! — Сашу терзала злость, что-то судорожно сжималось внутри, ниже пупка. Там пульсировала, содрогалась ожесточенная матка, женская природа сопротивлялась никчемным разговорам. — Мы женаты, ты помнишь? Мы должны исполнять супружеский долг! — Голос Саши зазвенел.

— Долг любви выше долга… любого другого долга! — Голос мужа холодком стелился понизу.

Александр почувствовал раздражение. Саша злонамеренно выпрыгивала из обожаемого им образа. Прежде в ней была чистота, отрешенность, граничащая с прохладой. Чем ближе он подходил к ней, тем более ускользающим, погруженным в себя, в даль, куда угодно становился ее взгляд. Она манила его как дымка, туман, который невозможно удержать в руках. Теперь она сидела рядом, с раскрасневшимся лицом, бурно дыша, длинная шея, которую он не раз воспевал в стихах, перестала напоминать девственный птичий изгиб, в ней заклокотала чувственность.



Саша повела плечами, досадливо отвернулась, доверчиво обнажив нежную ямку между ключицами. Александр с удивлением отметил легкую испарину, влажно обнесшую эту восхитительную впадинку. Она дышала, звала, манила, волнующе притягивая к себе остановившийся взгляд. Ничто теперь не занимало его больше, чем эта трепетная живая ямка. Внезапно он почувствовал неодолимое желание впиться в нее губами, возможно, даже зубами. Судорога возбуждения охватила все тело, лизнула воспаленным язычком чувствительную головку пениса, жадным поцелуем засушила губы, горло, язык.

Поэт по-птичьи вскрикнул и набросился на жену. Пытаясь раздеть, он с ожесточением и однообразием дергал воротник ее ночной сорочки. Та не поддавалась. Швы жалобно трещали, отвалилась одна пуговичка, Саша покраснела и разделась сама. Александр шумно выдохнул и дернул головой. Мгновение Саша сидела перед отвернувшимся мужем обнаженная, прикрыв руками груди и мучительно краснея.

Медленно, словно преодолевая собственное сопротивление, поэт повернулся к ней и улыбнулся. Насколько можно было судить, его взбудораженный мозг работал в аварийном режиме и выдавал беспорядочные сигналы. Центр речи, заблокированный могучим инстинктом, практически лишил Иванова его главного оружия. Вместо уже привычных витиеватых слов и обращений изо рта доносилось затрудненное прерывистое дыхание. Язык же поэта, гибкий, тонкий, спасибо хоть не раздвоенный, как у ящерицы, высовывался все дальше и дальше, словно стремясь покинуть свое законное место. Инженер кривил губы и закатывал глаза. Вспотевшими руками Александр терзал Сашины плечи, еле справляясь с судорожным желанием вонзить ногти в нежную белую кожу с тонкими голубоватыми прожилками кровеносных сосудов.

Она лежала перед ним на спине, чуть отвернув запрокинутую голову. Аккуратные бугорки грудей с розовыми сосками, золотистый еле заметный пушок на животе, плотная пуговка пупка, ровный треугольник волос на лобке. Александр замер, обозревая свои владения, а затем яростно ввинтился в жаркую плоть. Движение далось с неожиданным напряжением. В голове будто вспухли сосуды, сердце застучало набатом, и весь он превратился в громадный пылающий мужской орган. Неширокую грудь поэта разрывали стоны, соски зажили собственной жизнью, жарким нервом связанные с напрягшимися яичками. Он казался себе неистовым вулканом, из которого вот-вот извергнется горячая бурная лава.

Саша лежала под изнемогающим мужем и терпеливо ждала конца. Она могла лишь тихонечко недоумевать. С какой такой стати она так настаивала на физической близости? Огонь, которым зашелся поэт, оставил ее равнодушной, словно столкнулись два разнонаправленных огненных потока, и теперь вместо жара в душе тлели угли сожаления. Или нет, готовая вспыхнуть, Саша не почувствовала дыхание чужой страсти. Будто Александр и она были сделаны из разного материала. И трепет одного не мог разбудить чувств другого. Секс оставлял странное ощущение, словно в чашу упал извивающийся червячок. Скользнул по ее холодным нефритовым стенам и замер на дне.

Все закончилось весьма неожиданно. Любовные усилия подорвали неподготовленную плоть, «рыцарский конек» сорвал уздечку, не выдержав первого забега. Тело Александра пронзила дикая боль, он с громким воплем вскочил, прикрываясь руками. Саша смотрела на мужа с состраданием и чувством невольной вины, пытаясь задавить растущую в душе тихую сумасшедшую радость. «Мы — разные, мы слишком разные», — думала она, нежно поглаживая его по поникшей голове. Александр действительно оказался существом далеким от простых плотских радостей.

В третьем часу ночи в одинокой своей постели ворочалась Евгения Мартыновна, звуки, доносившиеся из комнаты сына, будили тягостные предчувствия. Но когда раздался крик, крик, в котором смешались боль, страх, отчаяние — все, от чего хотелось оградить единственного сына, — мать не выдержала. Едва сунув ноги в домашние шлепанцы, она рванулась на помощь. Она стучалась в запертую дверь и чуть не упала в обморок, прежде чем ей открыли. Сашенькино лицо было бледным, черты осунулись, и он вдруг снова напомнил себя пятилетнего. С той лишь разницей, которая уколола мать в самое сердце, что рядом с ним стояла высокая стройная чужая девушка. В ее глазах плескалось не сочувствие, не боль, а далекая задумчивая улыбка. И в этот миг мать поняла: она не отдаст этой холодной девушке своего сына!

Глава 25

— Хорошо, я подожду. Приходите, когда сможете…

Саша разговаривала со свекровью по телефону-автомату из фойе больницы. От видной стройной девушки осталось одно воспоминание. Мешковатый халат из темно-синей фланели, шлепанцы на мосластых ногах. Ссутуленные плечи и виноватый изгиб некогда гордой шеи. За ничтожных полтора года натуральная блондинка превратилась в бесцветную женщину с почти отсутствующими бровями, ресницами и бледной кожей, на которой расцвели пигментные пятна. Третий месяц беременности. Второй беременности. Первая закончилась выкидышем, и было решено не рисковать на этот раз. Уже почти месяц Саша находилась в клинике.