Страница 4 из 88
По шахскому велению военачальники во главе пеших и конных войск тотчас выступили в поход против Худа, и была великая битва, в коей Худ наголову разбил шахское войско. Многие из воинов шаха полегли на поле брани, иные же обратились в бегство. Узнав о неповиновении Худа, йеменский шах пришел в ярость, собрал он неисчислимое войско из пеших, конных и лучников и самолично повел его против Худа. Худ, сохраняя выдержку и хладнокровие, оказал шаху достойное сопротивление и в смелом бою разбил шахское войско наголову, а за стремление к справедливому правлению Аллах благословил его, и Худ воссел на йеменском престоле. Взятый в плен йеменский шах, претерпев муки поражения, по прошествии недолгого времени отбыл в мир иной.
Худ правил столь мудро и справедливо, что снискал приязнь всех своих подданных, ибо во времена его владычества не стало гнета на земле, и друг и недруг, стар и млад благословляли его за щедрость и великодушие, и из одного источника утоляли жажду волк и овца, лев и лиса. И народ Йемена зажил в достатке и благоденствии.
По прошествии нескольких лет послал ему Аллах сына, коего нарекли Кахтаном. Когда же Худ состарился и срок его жизни изошел, сын Кахтан воссел на трон его. И тогда пуще прежнего расцвел Йемен, и даровал Кахтану всевышний сына, коего нарекли Нахшабом. Достигнув возраста мужей, Нахшаб отвернулся от своего отца, всячески противясь всем его достойным деяниям. Разгневался Кахтан на сына, и довелось тому искать прибежища в арабских землях. Когда же Кахтан умер, Нахшаб вернулся в родные края и стал повелителем Йемена, и родился у него первенец, коего нарекли Сином.
Когда Син вырос и, как говорится, познал самого себя, проявился его дурной нрав и разгорелась между Нахшабом и Сином непримиримая вражда. Син изо всех сил старался избавиться от отца, однако это ему не удалось, отец же вознамерился сына казнить, но мать не допустила этого.
Она прятала Сина до той поры, пока Нахшаб не переселился на небеса. И когда это случилось, Син занял трон своего отца и стал шахом Йемена. И тотчас Йеменское царство застонало от непомерного гнета. Вскоре у Сина появился младенец, коего нарекли Кахланом. Был Кахлан добр и терпелив, и, когда разум его окреп, понял он, что неразумно владыке угнетать подданных и разорять государство. Улучив момент, он отстранил отца от власти и заточил его в темницу. Сам же стал управлять государством. По прошествии недолгого времени Аллах даровал Кахлану сына, которого назвали Таем. После смерти отца Тай воссел на шахский трон, и благостным было его правление. Он стяжал славу правителя столь мудрого и справедливого, что не было ему равных во все времена.
Тай подчинил себе все арабские государства, однако добился он этого не столько силой, сколько беспримерной мудростью и справедливостью. Со всех концов своей страны собрал он достойных и мудрых мужей и всегда со вниманием выслушивал их речи. Они же поведали ему и о несравненной красоте дочери некоего Адана.
Тай воспылал к ней страстью и сделал ее своей женой. Вскоре она понесла и в положенный срок родила ему сына с ликом, подобным солнцу. И нарекли того сына Хатемом.
Призвал Тай во дворец прорицателей и звездочетов и повелел им предсказать будущее Хатема. Бросили звездочеты жребий, взглянули на звезды, раскрыли волшебные книги и поведали шаху, что Хатему уготована счастливая судьба, что будут ему подвластны семь государств, что ему суждено совершить много славных подвигов во имя счастья своих друзей и доброе имя его будет славиться до скончания мира. Услышав такие вести, возрадовался Тай великой радостью, щедро одарил мудрецов и звездочетов. Никого не обошел своей милостью. Потом повелел позвать высокородных придворных, приближенных своих и народ всякого звания и милостиво потчевал их обильными угощениями. Те же возносили молитвы в честь шаха и его сына.
По случаю рождения сына Тай разослал во все концы своих владений многочисленных глашатаев, дабы те оповестили жителей, что младенцы мужского пола, появившиеся на свет в один день с Хатемом, должны быть немедленно доставлены во дворец. По прошествии недолгого времени слуги принесли во дворец шесть тысяч мальчиков, к коим шах приставил шесть тысяч молодых и здоровых кормилиц, и те не мешкая приступили к своим обязанностям. Четырем же самым лучшим и самым красивым из этих кормилиц был поручен Хатем. Но какая бы из кормилиц не подносила грудь к устам Хатема, он ее не брал. Всполошились приближенные и поторопились к Таю с сообщением, что, дескать, сиятельный младенец отказывается от еды. И повелел шах снова созвать мудрецов и звездочетов, и, когда те явились пред его очи, он изрек:
— О мудрейшие из мудрых! Наш новорожденный не берет грудь ни у одной из кормилиц. В чем тут причина?
Звездочеты и прорицатели раскрыли волшебные книги и ответили:
— О, убежище вселенной! Сын твой вскоре прославится своей небывалой щедростью и добротой и никогда не станет один садиться за трапезу. Для того чтобы он ел, нужно принести всем шести тысячам кормилиц вверенных им младенцев и кормить их одновременно с Хатемом.
Когда шесть тысяч кормилиц принесли в покои Хатема порученных их заботам новорожденных, Хатем охотно стал сосать молоко. И так Хатем рос, и слез не знал, и в одиночку не снедал, и без просыпу не спал. Когда он еще и говорить-то не умел, стоило ему увидеть на улице какого-нибудь бедняка или чужеземца, как он тотчас показывал ручонкой, чтобы тому подали милостыню. В будущем щедрость и доброта неизменно сопутствовали всем его деяниям. Как только Хатему исполнилось четыре года, Тай пригласил во дворец ученых мужей, дабы те обучили шахзаде, а заодно и шесть тысяч его сверстников всем премудростям науки. Когда же к двенадцати годам он постиг все премудрости науки, стал он с небывалой щедростью и великодушием одаривать бедняков и всех нуждавшихся в его помощи. Вскоре богатая казна, собранная его отцом, основательно оскудела, однако отец души не чаял в Хатеме и во всем ему потворствовал.
Ни человека, ни животное Хатем был не способен обидеть, каждого же чужестранца и бедняка, коий пришелся ему по душе, он приводил в свои покои, потчевал всевозможными яствами и услаждал слух его приятной беседой.
И был Хатем ровен и ласков в обращении со всеми, и речь его была сладкозвучна, и сам он был ликом подобен восходящему солнцу. И всякий, кто сподобился лицезреть его красоту, считал себя осчастливленным. И каждому, кому случалась удача поведать Хатему о своих невзгодах, он помогал чем только мог, обиженных же и притесняемых брал под свою защиту. Просящему подаяния он никогда не отказывал, сопровождая проявленную им милость добросердечными напутствиями и пожеланиями. И не было в Йеменском царстве человека, коему бы Хатем чем-нибудь досадил. Вскоре закончилась пора детства, он достиг возраста мужей, и появился у него над губой первый пушок, и стал он лицом во сто крат прекраснее, чем прежде. И молва о его несравненной красоте, благородстве и щедрости дошла до самых отдаленных уголков света.
Рассказ о шахе Хорасана и дочери купца Ходжи Барзаха
Рассказывают, будто некогда в стране Хорасан правил падишах по имени Курданшах, у которого было пять тысяч всадников, пять тысяч пеших воинов и тысяча неотступно за ним следовавших лучников.
Часть своего войска отправил он в чужеземные страны, дабы сделать Хорасан государством могущественным, а самому стяжать славу не имеющего себе равных в благородстве и справедливости.
Жил во времена царствования Курданшаха в Хорасане купец Ходжа Барзах. Слыл он сказочно богатым человеком. Множество преданных ему приказчиков сбывали его товары в заморские страны. Сам же Барзах вел торговлю в Хорасане и был любимцем падишаха. Когда же срок жизни Барзаха истек и он перешел в мир иной, осталась после него единственная наследница-дочь Хуснбану. И была она так прекрасна, что свет, излучаемый ее лицом, затмевал сиянье солнца, слава же о ее несравненной прелести достигла самых отдаленных уголков света.