Страница 37 из 100
Двое мужчин одного возраста стояли у колодца недалеко от харчевни. Первый - бедный шарманщик в кожаных штанах, затертом жилете - хоть и был выше собеседника, сутулился, опираясь на каменную кладку, опускал голову, и седые космы падали на смуглое морщинистое лицо с трехдневной щетиной. Второй - гладко выбритый, роскошно одетый граф - напротив, выпрямился и вздернул подбородок, словно пытаясь возвыситься над бедняком. Если бы прохожий обладал тайным зрением, то увидел бы слабые светящиеся нити, опутавшие шарманщика. Потоптавшись на месте, он проговорил, сверкая глубоко посаженными глазами:
- Она уверяет, что не ходила за дверь и даже не открывала ее! Пощадите! - сутулый повернулся к богатому и уронил себя на колени, сложил руки в молитве. - Она - все, что у меня есть! Мы только играем и никому не делаем плохого!
Граф скривил рот, накрыл эфес меча ладонью, затарабанил по нему пальцами.
- Ну-ну. Не убиваем, не грабим. Всего-навсего заставляем посетителей расставаться с денежками, так ведь?
- Пощади! - губы бедняка задрожали.
Граф смотрел на него, с трудом сдерживая брезгливость.
- Ты знаешь, что ее ждало бы, будь на моем месте маг из ордена Справедливости?
Просящий совсем поник, кивнул, мотнув седой гривой. Потом вскочил, бросился к графу, протянул ему мешок с монетами и воскликнул, сверкая глазами:
- Вот, возьми! Это все что у нас есть, только пощади ее!
Богатый сжал эфес и отступил на шаг, торжественно произнес:
- Меня зовут граф Айро Дельфи, я хозяин этих земель и покорный вассал бэрров Зонн, мне не нужны деньги. Успокойся, я не причиню зла ни тебе, ни твоей дочери, если ты поведешь себя правильно. Встань же наконец!
Шарманщик поднялся, отряхнул колени от белой пыли и снова ссутулился, прячась за длинными космами, как за ширмой, представился:
- Эдорий, вольный человек.
Граф продолжил:
- Как давно у нее пробудился дар?
- Она не ходила за дверь, - снова забормотал шарманщик, но граф прервал его:
- Верю. Иногда... очень-очень редко у девочек пробуждается дар, даже если они его не выбирают...
Шарманщик выдохнул шумно, будто бы испытал облегчение. Граф сказал:
- То что маги ее еще не нашли - чудо. На что ты рассчитывал, таская ее по людным местам? Ваше счастье, что ни у кого не было защитного медальона, который предупредил бы хозяина об опасности... Да-да, любое насильственное магическое воздействие опасно и жестоко карается.
Шарманщик осмелел и затараторил:
- Думал заработать, купить земли, построить дом... Не в селе - в лесу. Или на севере, чтобы нас не нашли...
Граф пожевал губами, посмотрел на шарманщика и махнул рукой:
- У тебя не получилось бы, потому что ты - лгун и пропойца. Разве не ты собирался продать девочку, когда она подрастет? Но потом она начала приносить деньги, и ты передумал.
Шарманщик совсем поник, закрыл лицо рукой. Его собеседник продолжил:
- Продай ее мне, даю два золотых, на это ты купишь два дома, скотину и возьмешь молодую жену, а про девочку забудешь навсегда. Все равно с тобой она скоро погибнет. Клянусь, что я не причиню ей зла, мне нужен ее талант. Ее музыка облегчит страдания тяжело больного человека. Я буду держать девочку в замке, там ее точно не найдут.
Шарманщик успокоился, спросил:
- Зря ты так плохо думаешь обо мне, я люблю ее. Ты, точно, не обидишь мою малышку?
- Если ты заметил, то я поклялся.
Шарманщик нахмурился. Он слышал, что клятву можно обойти, да, граф пообещал, что не причинит зла Джерминаль, но вдруг с его согласия это сделает кто-то другой? Вспомнилось, как она кружилась в новом платье, как прижималась и говорила, что любит, и слезы навернулись на его глаза.
- Два золотых, - напомнил граф.
Шарманщик представил, что он уже не бедный бродяга, а хозяин богатого хозяйства. Вот его новый сруб, еще пахнущий сосновой смолой, с новыми резными ставнями и жестяным флюгером. Вот Эдорий распрягает вороного жеребца и направляется к порогу, навстречу распахивается дверь, и ноздри щекочет запах свежего хлеба, испеченного в печи, тянет теплом, хочется переступить порог и окунуться в позабытый уют родного очага.
Навстречу идет молодая светловолосая жена, на пороге заключает его в крепкие объятия, с радостными криками бегут обниматься его нерожденные сыновья. Картинка отдаляется, становится хрупкой, и снова Эдорий стоит, склонив голову. Из меркнущего будущего и сыновья, и жена и даже вороной жеребец на привязи смотрят на хрупкую девочку в голубом платье, с тряпичной куклой в руке. Она - их погибель, и его погибель, и своя собственная.
Граф прав, Эдорий - простой бродяга, и не сможет защитить Джерминаль от магов. Если продать ее, может, она проживет не пару месяцев, а десять, двадцать лет... Вот только будет ли она рада такой жизни? Как посмотреть ей в глаза и сказать, что он отрекается от нее ради себя, да и ради нее тоже?
- Со мной четверо моих людей, - напомнил о себе граф. - Я мог бы забрать девочку силой, а тебе перерезать горло, но я предпочитаю поступить честно и хочу, чтобы она не боялась меня, ведь нам предстоит жить под одной крышей. Итак, твой ответ...
- Да, - кивнул шарманщик, упал на колени, поднимая с дороги брошенные деньги, улыбнулся, попробовал на зуб один золотой, затем - второй.
- Идем, представишь нас друг другу.
***
Неживой папкин голос так напугал Джерминаль, что она не спешила покидать кибитку, замерла, поджав ноги и беззвучно шепча молитвы. Откинулся полог, и появился папка, живой и невредимый, Джерминаль улыбнулась, бросилась к нему обниматься, но остановилась в середине кареты, ощутив исходящий от него льдистый холод. Нет-нет, папка был живой, но почему-то его губы сжались в нитку, и он смотрел в сторону, будто в чем-то провинился, а за его спиной маячил тот самый маг из харчевни и незнакомые люди.