Страница 31 из 34
Тяжело дыша, Тамил Рахани с трудом сфокусировал взгляд на Бонде.
— Око за око, мистер Бонд, — просипел он. — Много лет СПЕКТР мечтал разделаться с вами. Но у меня с вами личные счеты.
— Рад видеть вас в таком состоянии, полковник, — съязвил Бонд.
— О, да, мистер Бонд, — прохрипел Рахани. — Я долго ждал этой минуты. Из-за вас я был вынужден прыгать из дирижабля, чтобы спасти свою шкуру. Откуда мне было знать, что я прыгаю навстречу смерти! Я неудачно приземлился и повредил позвоночник, что привело к развитию рака. И теперь я умираю. Вы уничтожили предыдущих предводителей СПЕКТРа, истребив династию Блофельдов. И я считаю своим долгом и личной привилегией проследить за тем, что вас стерли с лица Земли. Именно поэтому мы устроили это соревнование. — Силы быстро оставляли полковника, и каждое слово давалось ему с трудом. — Соревнование с небольшим перевесом сил в пользу СПЕКТРа, поскольку в нем принимала участие мисс Норрих — надежный человек, которому я доверяю.
— Вы также манипулировали другими участниками, — мрачно заметил Бонд. — Эта история с похищением… Я надеюсь, вы…
— О, у вас осталась надежда? — удивился полковник. — Надо полагать, речь идет о милой шотландской старушке и знаменитой мисс Манипении?
— Я думаю, на сегодня разговоров достаточно, — вмешался доктор. — Вам вредно много разговаривать.
— Нет, нет, — едва слышно прохрипел Рахани. — Я хочу увидеть, как он отправится на тот свет.
— Обязательно увидите, — доктор склонился над кроватью. — Но сперва вам нужно отдохнуть.
Рахани обратился к Бонду:
— Вы что-то говорили о надежде.
— Я надеюсь, обе дамы живы и что СПЕКТР вернет их целыми и невредимыми в обмен на мою голову, хотя бы раз проявив благородство.
— Они здесь. Живы-здоровы. Их освободят немедленно, как только ваша голова слетит с плеч.
Рахани откинулся на подушку и, казалось, еще больше съежился. На долю секунды Бонд вспомнил тот момент, когда полковник, будучи тогда сильным и крепким человеком, выпрыгнул из дирижабля, спасаясь бегством.
Доктор повернулся к парням с автоматами.
— Я надеюсь, все готово для… экзекуции? — спросил он, даже не бросив на Бонда взгляд.
— А как же! — ухмыльнулся блондин. — Мы долго ждали этого момента.
— Хорошо, — кивнул врач. — Но полковник очень слаб. Он протянет еще день, от силы — два. Я дам ему лекарство, и часа три он поспит, чтобы восстановить силы. Вы можете отложить это мероприятие часа на три?
— Конечно. Когда угодно. — Лысоватый бросил на Бонда холодный, затуманенный взгляд убийцы.
Доктор вновь подал знак медсестре, и та приготовила шприц.
— Не беспокойте полковника в течение часа, — продолжил Мак Коннел, — а потом можете осторожно переместить его койку в… зал для экзекуции, если его можно так назвать.
— Можно и так, — бросил блондин. — Нам отвести туда Бонда? — обратился он к Нанни.
— Нет, — отрезала та. — Я сама. Просто дай мне ключи от зала.
— У меня одна просьба, — вмешался Бонд. Им начал овладевать страх, и все же он нашел в себе силы говорить твердым, решительным тоном.
— Да? И какая же? — спросила Нанни с долей учтивости.
— Я понимаю, это почти не имеет значения, но я хочу увидеть заложниц.
Нанни взглянула на вооруженных охранников.
— Они рядом с залом для казни, — ответил блондин. — Вы справитесь одна или, может, все-таки помочь?
— Я же доставила его сюда, верно? Значит, справлюсь. Не переживай. А будет плохо себя вести — останется без ног. Ну а доктор, перед ампутацией головы, пришьет их обратно.
— Ампутация головы! Забавный термин, — отреагировал доктор, медленно вводя медикамент в вену Рахани. — Я возьму его на заметку, госпожа Норрих.
— И я тоже, доктор, — произнес Бонд удивительно спокойным тоном.
Он уже начал просчитывать возможные варианты побега.
— Вы, наверное, мечтаете удалить голову Нанни? — спросил его доктор, захихикав.
— Пошутили и хватит, — отрезала девушка, подтолкнув Бонда дулом автомата. — Давай двигай. И по всем правилам: руки над головой, пальцы сцеплены. Пошел!
Бонд оказался в дугообразном коридоре со стенами небесно-голубого цвета и мягким белым ковром на полу. Видимо, коридор замыкался кольцом, обегая весь этаж, и повторял планировку других ярусов. Снаружи особняк представлял собой пирамиду, но внутри, как предположил Бонд, он имел радиальную планировку.
В нишах стен, выполненных в романском стиле, красовались скульптуры и картины известных художников — Франсиса Пикабиа, Марселя Дюшана, Сальвадора Дали и Джексона Поллока. «Сюрреализм, — подумал Бонд, — это вполне в духе СПЕКТРа».
Стальные двери лифта были изогнутыми, повторяя контуры коридора. Нанни приказала Бонду положить руки на стену и нажала на кнопку вызова. Вскоре двери бесшумно открылись. Похоже, здесь все было спроектировано для обеспечения полной тишины. Они вошли в кабину цилиндрической формы, и хотя Бонд видел, как Нанни выбрала второй этаж, он не мог определить, движутся ли они вверх, или вниз. Спустя несколько секунд двери скользнули в стороны, и перед его взором предстал другой коридор, который выглядел иначе: голые стены из кирпича и каменный пол, поглощавший звук каждого шага. С обеих сторон коридор заканчивался тупиком.
— Этаж для заключенных, — пояснила Нанни. — Если хочешь увидеть заложниц, то налево.
Девушка проводила Бонда к двери, которая запросто могла оказаться частью декораций для фильма: черный металл, массивный замок и небольшой глазок. Нанни махнула автоматом, позволив Бонду заглянул внутрь. Несмотря на спартанскую обстановку, камера выглядела комфортно. На кровати мирно спала Мэй.
— Им обеим дали слабое снотворное, — пояснила Нанни с проблеском сострадания в голосе. — Достаточно одной-двух секунд, чтобы разбудить их для приема пищи.
Бонд заглянул в глазок соседней камеры, где в аналогичной обстановке спала Манипенни. Отступив от двери, он удовлетворенно кивнул.
— Тогда идем, Джеймс, я провожу тебя в твое последнее место отдыха. — Нотки сострадания в голосе Нанни полностью улетучились.
Они прошли в противоположный конец коридора и остановились у цифровой клавиатуры, вмонтированной в стену. Нанни вновь приказала Бонду встать лицом к стене и набрала код. Секция стены скользнула внутрь, и он получил приказ войти.
Переступив порог, Бонд почувствовал, как в жилах застыла кровь. Зал для экзекуций был большим и просторным, с рядом удобных кресел, операционным столом и носилками на колесах. Напротив кресел, под светом мощного прожектора, стояла настоящая гильотина.
Она выглядела меньше, чем Бонд ожидал, но видимо потому, что в фильмах о Французской революции ее снимали, как правило, снизу. Вертикальные направляющие два метра высотой, косое тяжелое лезвие, отверстия для головы и рук, а также продолговатая пластиковая корзина для отсеченных частей тела.
В отверстие для головы был воткнут большой кочан капусты. Нанни шагнула вперед и коснулась одной из направляющих. Шлеп! Кочан раскололся надвое, а лезвие упало настолько быстро, что Бонд даже не успел этого заметить.
— Потерпи пару часов, и ты испытаешь это на себе, — сообщила она весело.
Бонд целую минуту взирал на эту жуткую картину, после чего Нанни указала ему на железную дверь, которая находилась точно напротив гильотины.
— Здорово продумано, правда? — спросила Нанни почти с восхищением. — Мадам Гильотина — это первое, что ты увидишь, выйдя из камеры. — Девушка усмехнулась. — Впрочем, как и последнее. Ты должен гордиться, Джеймс. Насколько я знаю, почетная роль палача поручена Фину. Ему даже велено явиться в смокинге.
— А сколько всего приглашенных?
— Из тридцати пяти, что проживают на острове, — десять. Со мной — одиннадцать. Или тринадцать, если полковник посчитает нужным пригласить заложниц, хотя вряд ли…
Нанни осеклась, будто поняла, что сболтнула лишнего, но довольно быстро взяла себя в руки. Какая разница, что узнает Бонд? Ведь через два часа его голова все равно слетит с плеч.