Страница 14 из 24
Для пополнения скудного дохода Маккуин подрабатывал и в «Отражениях», пабе напротив своей старой школы в Стратфорде. К тому времени паб сменил хозяев, и, по словам Арчи Рида, человека, который позже станет близким другом Маккуина, «это был самый крутой паб в Ист-Энде». Там, например, регулярно собирались члены «Интер сити фирм» (ICF), хулиганской футбольной группировки, основанной болельщиками клуба «Вест Хэм юнайтед». Какое-то время владельцами паба были близнецы Крэй, контролировавшие большую часть организованной преступной деятельности в Ист-Энде на рубеже 1950–1960-х годов. Позже в паб стали допускать смешанную публику, в том числе геев. «Когда там закрывали двери, становилось страшно, – вспоминает Арчи. – Там случались драки, секс и все на свете». Арчи помнит, как Ли ходил по залу и собирал стаканы, опустив глаза в пол. «Мне стало интересно, почему он не смотрит в глаза, – вспоминает он. – Позже я спросил его, почему так, и он ответил, что даже не глядя видит все, что происходит. Еще я спросил, почему он там работает, и он ответил: «Мне нравится все, что там происходит. Только что два парня целуются, рядом целуются две девицы, рядом – парень и девица». Там случалось много преступлений и много драк».[175] После того как Ли увидел в одном журнале статью о дизайнере Кодзи Тацуно, родившемся в Токио и обосновавшемся в Лондоне, он решил попасть к нему в ателье. На собеседование он явился в суженных брюках, кожаной куртке, с куском атласа на шее. «Я выглядел полным психом», – вспоминал он позже.[176] Хотя Тацуно нанял Маккуина лишь стажером на срок меньше года, он оказал огромное влияние на двадцатилетнего Ли. Тацуно, которого тогда поддерживал Ёдзи Ямамото, славился своей любовью к экспериментам. Он стремился вывести ткань из состояния двухмерной безжизненности, превратить ее в трехмерную скульптуру. В 14 лет он убежал из дома, а через пять лет приехал в Лондон как закупщик антикварной фирмы. В 1982 году он запустил линию одежды под собственным брендом Culture Shock («Культурный шок»). Это название также обладало особой притягательностью для Маккуина. А то, что Тацуно не получил официального образования, позволило ему стать творцом уникальной эстетики. «Я люблю творить спонтанно, – говорил он в 1993 году. – По традиции начинают с раскроя ткани на плоскости, но этот процесс, по-моему, никак не связан с фигурой». Вместо обычных операций он приучался так соединять материю и фигуру, на которой она сидела, чтобы получался определенный образ; позже его примеру последует Маккуин.[177] «Его творчество было основано на британском искусстве кроя с примесью авангарда, и мне казалось, что в Лондоне ничего подобного больше нет», – говорил Ли.[178] Маккуин работал в студии Кодзи в Мейфэре, на Маунт-стрит, и именно там он научился кроить без выкройки. «Мы никогда не говорили о трендах или модных течениях, – сказал Кодзи. – Меня, как и его, привлекало портновское искусство Савил-Роу, но хотелось не просто творить в традиционном русле, а сотворить что-то новое. Мое первое впечатление о нем – он казался немного странным. Я сразу понял, что его привлекает обратная, так сказать, темная сторона красоты, которая влекла и меня».[179]
Работая у Тацуно, Маккуин познакомился с человеком, который станет его наставником в мире моды и гомосексуальности. Он введет его в мир богатства, привилегий и культуры.
БиллиБоя* можно назвать эстетом чистой воды; иногда кажется, что он сошел со страниц какого-нибудь декадентского романа. Он родился в Вене, а вырос в Нью-Йорке. С юных лет его привлекал стиль. В двенадцать лет он начал коллекционировать винтажные вещи Эльзы Скьяпарелли после того, как нашел на парижском «блошином рынке» одно ее творение – шляпу, похожую на «смятый клоунский колпак с пришитым к нему жуком».[180] БиллиБой* рос в окружении художников, писателей и кинозвезд. В детстве он позировал Сальвадору Дали; в пять или шесть лет побывал на студии Уорхола; к нему благоволили и влиятельная франко-американская обозревательница Диана Вриланд, и Джеки Онассис. Его опекун и близкий друг Беттина Бержери, урожденная Элизабет Шоу Джонс, разработала дизайн витрин парижского ателье Эльзы Скьяпарелли в Париже. В одной из них стоит портновский манекен с букетом цветов вместо головы, который, по словам одного комментатора, возможно, навеян одним случаем в юности дизайнера: «Мать Скьяпарелли, которую считали настоящей красавицей, часто критиковала внешность Эльзы, когда та была маленькой. Желая как-то исправить положение, Скьяпарелли посадила у себя во рту, в носу и ушах семена цветов, чтобы сделать свое лицо, которое она считала уродливым, красивым и уникальным. Как и следовало ожидать, последствия ее поступка оказались катастрофическими».[181] В своей автобиографии Скьяпарелли написала о том, как ей хотелось, «чтобы ее лицо было покрыто цветами, как райский сад».[182] Созданный ею образ так понравился Маккуину, молодому человеку, который всегда стеснялся своей внешности, что позже он возьмет слова Скьяпарелли на вооружение и воплотит в жизнь, покрывая лица моделей, которых он выпускал на подиум, цветами или бабочками. «Скьяпарелли привлекала его как анархистка, бунтовщица, – говорит БиллиБой*. – Я рассказал ему о контркультуре и о том, что она делала, – например, платье с узором «рыбий хребет» в виде омаров – что ему очень понравилось».[183]
Они познакомились в 1989 году через общих друзей. Можно сказать, что они родились на двух полюсах общества: Ли в рабочей семье, в бедном районе в Стратфорде, а БиллиБой* вырос среди интеллектуальной элиты Нью-Йорка, у него был частный наставник, он посещал школу Монтессори. «Однажды Ли повез меня посмотреть, где он жил в детстве, и я пришел в ужас, я в жизни ничего подобного не видел, – признался БиллиБой*. – Конечно, я старался помалкивать, но понял, где истоки его гнева. Возможно, я испытывал такое же нездоровое любопытство к его прошлому, как он – к моему».[184] Ли до двадцати лет ни разу не был за границей, а БиллиБой* уже в восемь лет отправился в свое первое из трех кругосветных путешествий. Маккуин догадывался, что близкие, особенно отец, не могут смириться с его нетрадиционной сексуальной ориентацией. Когда БиллиБой* был подростком, мать спросила его, не гей ли он; после того как он ответил утвердительно, она обняла его и «чуть не плача воскликнула: «Ах, слава Богу, слава Богу, я боялась, что ты им не станешь; у тебя была бы такая скучная жизнь натурала, а теперь натуралы НИ ЗА ЧТО тебя не получат!»[185]
Приезжая в Лондон, БиллиБой* обычно останавливался в гранд-отелях, вроде «Савоя» или «Ритца», «мы отправлялись в загул по пабам, и Ли приходил в «Ритц». С одной стороны, обстановка производила на него впечатление, но, с другой стороны, он отпускал ехидные замечания об отеле, – вспоминает БиллиБой*. – Он как будто все время нарывался на ссору. Ему хотелось добиться успеха, получить привилегии, деньги и славу, которыми обладали другие, те, кого он презирал за то, что у них все есть. Не думаю, что ему удалось справиться со своими внутренними противоречиями. Мы с ним были как ночь и день и в обычных условиях не стали бы друзьями. Не думаю, что ему нравилось свое прошлое; его он тоже презирал. У меня сложилось впечатление, что он завидует мне, хотя мои ранние годы тоже счастливыми не назовешь. Нас сроднили боль и тоска, испытанные в детстве».[186]
175
Archie Reed, в беседе с автором, 25 мая 2013.
176
«Emperor of Bare Bottoms», Ly
177
«Prototypes from the Perimeters», Roger Tredre, Independent, 17 июля 1993.
178
«The Real McQueen», Susa
179
Koji Tatsuno, в беседе с автором, 14 сентября 2014.
180
Frocking Life, Searching for Elsa Schiaparelli, BillyBoy* (Foundation Tanagra).
181
Tom Tredway in Biography, Identity and the Modern Interior, под ред. A
182
Shocking Life, Elsa Schiaparelli (J. M. Dent & Sons, London, 1954), с. 17.
183
BillyBoy*, в переписке с автором по электронной почте, 13 октября 2014.
184
BillyBoy*, в беседе с автором, 8 августа 2013.
185
BillyBoy*, интервью, Predrag Pajdic, The Pandorian, август 2010.
186
BillyBoy*, в беседе с автором, 8 августа 2013.